Макс Фрай - Зеленый. Том 3 [litres]

Сайрус делает очередной шаг и замирает, прислушиваясь к ощущениям в своих иллюзорных ступнях. Вот это что сейчас было? Это я, что ли, правда почувствовал, что у меня под ногами земля?

Такое не впервые случилось. Сайрус теперь иногда испытывает нечто похожее на настоящие телесные ощущения. Ну или ему кажется, будто похожее; на самом деле, Сайрусу просто не с чем сравнивать, он уже толком не помнит, какие они, только умозрительно представляет, всё-таки слишком давно был живым.

Как учёный Сайрус несколько раздосадован отсутствием надёжных критериев, без них до истины хрен докопаешься, но как частному лицу ему наплевать, лишь бы ощущения возвращались как можно чаще, а не изредка, как сейчас. Ладно, грех придираться, на самом деле, нормально они возвращаются. По счёту живых, каждый день по несколько раз. А что самому промежутки кажутся вечностью, так вообще всё кажется вечностью – и полчаса, и столетие. Умер, стал частью вечности, вот и терпи! – говорит себе в таких случаях Сайрус. И смеётся. Он давно убедился на практике, что лучший способ провести вечность – смеяться. Над собой и всем остальным.

Сайрус ещё долго стоит на пустынном пляже, где нет никого, ни живых, ни мёртвых, кроме тех, кто дремлет, витая над морем, растворившись в солёной небесной голубизне, но они далеко от берега и смотрят сейчас не на Сайруса, а свои и чужие сны. Сайрус сам так несколько раз тоже пробовал, дремать над морем было приятно, и вечность, которая у мертвецов вместо времени, во сне очень быстро бежит, но он всегда подскакивал, как бешеным крабом укушенный, даже года толком не проблаженствовав, потому что хотел настоящих событий, новых знакомств, неразрешимых проблем, праздников, катастроф, интересной работы, да хоть чего-нибудь интересного – так же остро, как обычно хочет курить.

Да, точно. Можно же покурить, – вспоминает Сайрус и достаёт из кармана сигару, последнюю из запаса. Так и знал, набивая ими карманы перед прогулкой, что надолго не хватит; впрочем, грех жаловаться, – примирительно говорит себе Сайрус, – пока я гулял, солнце заходило четырежды и столько же раз поднималось, так что, получается, нормально запаса хватило, на несколько дней. Мёртвые ощущают ход времени только рядом с живыми, но это не означает, что они не умеют правильно его отмерять.

Сайрус заходит в море и бредёт по колено в воде, которая сейчас кажется ему недостаточно холодной и мокрой. То есть, и влага, и прохлада ощущаются, но не пронзительно. Не до желания закричать. Это я, конечно, уже придираюсь, – благодушно думает Сайрус, попыхивая сигарой. – Избаловался вконец.

Он и правда избаловался. И твёрдо намерен продолжать в том же духе. Невозможно придумать приключение увлекательней, чем постепенно становиться живым.

Сигара заканчивается примерно на середине дороги к дому. Довольно далеко, выходит, забрёл. Вот интересно, – думает Сайрус, – с точки зрения постороннего наблюдателя, чем я эти четыре дня занимался? Захватывающее, должно быть, зрелище: делал шаг, останавливался, топтался на месте, курил, проходил ещё несколько метров, и всё сначала. Ну, зашибись. Жизнь, полная приключений! Лихо закручен сюжет!

Тем временем на горизонте – не на том, где небо сливается с морем, а на земле – появляется яркая красно-зелёная точка. Издалека она выглядит, как цветущий розовый куст, но по мере приближения становится ясно, что это не куст, а Марина купила новое платье весёлой, как говорят продавцы, расцветки. Обхохочешься, факт.

Марина редко покупает наряды, зато каждая её обновка становится настоящим событием и приносит много радости окружающим, особенно охочим до зрелищ мертвецам, потому что из множества модных тенденций любого сезона Марина всегда безошибочно выбирает самую жуть. С другой стороны, должен же у неё быть хоть один недостаток, – говорит себе Сайрус. – Не пристало человеку быть совершенством, даже Старшим жрицам Порога не стоит так распускаться; может быть, в первую очередь им. Марина хитрющая, из всех возможных пороков выбрала самый невинный, без далеко идущих последствий, почти не отнимающий времени и требующий сравнительно небольших расходов, – думает Сайрус и приветственно машет рукой. Он не то что соскучился, такого за ним не водилось даже при жизни – о ком-то скучать. Но с удовольствием отмечает, что почти по-настоящему, во всяком случае, гораздо сильнее, чем положено мёртвому, ей рад.

– Сейчас ты скажешь, что платье – жуть, – говорит Марина.

– Это зависит от того, есть ли в платье карманы. А в карманах мои сигары. Если нет, то непременно скажу.

– Естественно есть! – Марина достаёт из кармана сигару и вручает её Сайрусу. – Я же не просто так погулять вышла, а специально навстречу тебе.

– Отличное платье, всегда в нём ходи, – одобрительно кивает Сайрус, раскуривая сигару.

Марина торжествующе улыбается. Говорит:

– У нас такие дела творятся! Я тебя даже вчера призывала, так хотела срочно всё рассказать. Ритуал по всей форме, ты такое не любишь, я знаю, у меня просто нервы не выдержали, пожалуйста, извини. Хотя, собственно, чего извиняться, если всё равно не подействовало. Где ты так хорошо спрятался, что до тебя не донёсся призыв?

– Как – где? Пьяный в канаве валялся. Где мне ещё быть.

– Пьяный в канаве? Ты?!

– Спасибо, моя дорогая! – хохочет Сайрус. – Всегда знал, что ты веришь в меня!

– А. То есть всё-таки не валялся, – вздыхает Марина. – Жалко. А я-то уже обрадовалась, что сбылись твои мечты.

– Ай, не беда, когда-нибудь ещё поваляюсь, – оптимистически говорит Сайрус. – Курить уже научился, значит однажды научусь напиваться. Моё от меня не уйдёт. А призыв твой, кстати, нормально сработал, не переживай. Я тебя услышал. Удивился, с чего бы? Что такое у нас случилось, что тебе понадобилось аж проводить ритуал? Но поленился идти, решил, что потом узнаю. Очень уж хорошо гулял. Шаги иногда получались прямо как настоящие. Так что стряслось-то?

– Новая девчонка с Другой Стороны появилась. Не вчера, а сразу после того, как ты гулять ушёл. Мальчишка из нашего бара её где-то в центре встретил, смекнул, что к чему, и привёл ко мне. Быстро всё получилось, она даже таять не начала, только ладони чуть-чуть прозрачные, если смотреть на свет.

– Хорошая девочка?

– Поглядим. Пока она пьёт вино, рыдает, никому не верит, объяснений не слушает и просится домой, что в её положении совершенно нормально, но передать не могу, как я рада, что с ней нянчатся Луиза и Хорхе, а не я. Зато Зоэ её снами очень довольна, значит, они действительно хороши. Сам знаешь, Зоэ придирчива, ей нелегко угодить. Но я тебя вчера не сны смотреть призывала. А рассказать про твой новый дом. Девочка там уже четвёртый день живёт и не тает. То есть, у тебя получилось! Новый дом защищает не хуже старого. Работает твоё волшебство!