Макс Фрай - Зеленый. Том 3 [litres]

Пройдя метров сто, Стефан наконец становится в достаточной степени Стефаном, чтобы сказать таким особым внутренним голосом, который невозможно не слышать, когда он к тебе обращается: «Эй, я вернулся, ты вообще где?»

Город молчит, не откликается, словно его больше нет. Очень долго молчит, секунды три, а может даже четыре. Стефану они кажутся долбаной вечной вечностью, но он не особо сердится, сам понимает, что заслужил. Не объективно, конечно, а с точки зрения города, который без него – сколько? полгода? ладно, сейчас сосчитаем на пальцах – почти целых восемь месяцев тосковал.

Наконец буквально в полуметре от Стефана на землю падает фонарный столб. Стефан умилённо улыбается, страшно довольный тем, что именно столб, а не дерево. Кучу сил в своё время угрохал, чтобы объяснить этому засра… восхитительному существу, что всякая жизнь драгоценность; если очень сердит, так что терпеть нет мочи, ладно, угробь виновника, но нельзя всё живое подряд под горячую руку крушить и ломать.

– Спасибо, что не по башке заехал, – говорит он вслух. – А то, знаешь, обидно бы получилось – выпивать в мире духов на правах новопреставленного почётного гостя, а не живьём с тобой на холме.

– Вот только попробуй опять удрать от меня к своим сраным духам под таким ерундовым предлогом, – сердито говорит ему город. – Я тогда сам всем назло помру.

– Вот только попробуй! – эхом откликается Стефан. – Я тебя воскрешу, и… даже не знаю, что потом сделаю. Своими руками по камешку разберу!

А было бы здорово, – не говорит, а только думает город. – Своими руками по камешку! Ни на что больше не отвлекаясь! Это же очень долго. Наверное, целая тысяча лет.

– Не уверен, что за тысячу лет управлюсь, – смеётся Стефан. – Говорят, что ломать – не строить, но ломать – тоже тяжёлый физический труд. А я ленивый. В своё время в шаманы только поэтому и пошёл. Сообразил, что трудиться тогда не придётся. Поди колдуна заставь!

– Серьёзно? Только поэтому?! – совершенно по-человечески удивляется город. – Ты мне не говорил.

– Ну, ещё потому, что призвание было, – признаётся Стефан. – Но родись я богачом, которому можно целыми днями бездельничать, на призвание, чего доброго, вполне мог бы забить. Потому что лентяем был феерическим. Даже колдовать поначалу не очень-то рвался, пока во вкус не вошёл. Короче, очень удачно всё для меня сложилось, – заключает он. И после короткой паузы добавляет: – Ты, пожалуйста, не серчай, что я пропал так надолго, да ещё и в трудные времена. Меня же, понимаешь, во времени заперли. С моей точки зрения, прошло всего полчаса.

Да знаю я, знаю, – думает город. – Но всё равно сержусь. Потому что ты великий шаман. Захотел бы, вышел бы раньше. Ты же круче всех в мире и можешь всё!

– Ну видишь, оказалось, не особо великий, – разводит руками Стефан. – Такой, серединка на половинку. А что при этом круче всех в мире, так это не столько моя заслуга, сколько всего мира беда.

На рассвете, то есть, в начале восьмого утра, Стефан, проведший остаток ночи, хаотически скитаясь в обнимку с бесконечно счастливым, но всё ещё недовольным его поведением городом по запертым барам и окрестным холмам, наконец набирает номер Кары и считает гудки, загадав нечет и волнуясь, как игрок в казино. Спустя девятнадцать гудков, Кара наконец берёт трубку и орёт: «Это ты!!!» – а Стефан на полном серьёзе поздравляет себя с победой. Как будто самой сложной его задачей было угадать про гудки, а всё остальное как-то само уладится; на самом деле, эта логика Стефану и правда близка.

– Это я, – соглашается он. – Пьяный, как школьник после выпускного. И вдобавок бездомный. Главный городской бомж!

– Что?!

– Что слышала. Дома у меня больше нет, – повторяет Стефан. – Город считает, я настолько волшебный, что должен теперь, как сраная фея поселиться в холме. А я не настолько! Я – в меру. Особенно вот прямо сейчас. Короче, дорогая, мне бы воды напиться, а то такой голодный, что переночевать негде. Выручай!

– Приходи давай, – говорит ему Кара. – Чем скорее, тем лучше. Получается, моя квартира знала, что делает, когда в прошлом году отрастила себе лишнюю комнату, а в ней уродский диван.

– Что, правда уродский? – восхищается Стефан. – В жизни на уродских диванах не спал!

– Нашёл кого слушать. На самом деле, совершенно обычный диван, как в IKEA. Просто я сноб. И буржуйка. И вконец зажралась.

Войдя в дом, Стефан решительно направляется в кухню, открывает холодильник и страдальческим голосом тянет:

– Ну де-е-е-евочка! Ну, твою мать! Ты что, на диете?

– Да, примерно с полуночи, – кивает Кара. – Или когда там у нас закончилось совещание. Сожрали всё подчистую, а ночью теперь даже большая Максима не работает. И доставки из ресторанов нет. Но с утра она снова есть! И я уже заказала пиццу. То есть, четыре. Знаю же, с кем связалась. Потерпи буквально минуту, сейчас привезут.

У Кары тренькает телефон, она торжествующе взмахивает рукой, убегает в коридор и возвращается с четырьмя коробками.

– Ну всё! – говорит Стефан, вскрывая верхнюю, – Я твой должник навеки. Жизнь ты мне только что спасла.

Первую пиццу он съедает молниеносно. В цирке показывать можно, – потрясённо думает Кара. – Рррраз, и нет!

Ко второй пицце Стефан приступает с такой же необузданной страстью, но постепенно замедляется. И даже что-то пытается говорить.

– Да ешь ты спокойно, – улыбается Кара. – Нет таких дел, которые нельзя на десять минут отложить.

– Урры! – возражает Стефан. И показывает три пальца. Типа не на десять, всего на три.

Покончив со второй пиццей, он спрашивает:

– Где твой уродский диван? Мне очень надо. Лёжа буду вещать.

Упав на диван с таким сладким стоном, что завидно делается, Стефан говорит:

– Так и знал, что ты круче всех в мире и всё идеально разрулишь. Какое же счастье, что я всегда прав! Наш этаж на Альгирдо схлопнулся, и ты забрала всех сюда? А бабло на зарплаты вытрясла из Ханны-Лоры? Или ограбила банк?

– Не хотелось бы разбивать тебе сердце, но банк я пока не грабила. Да и Ханну-Лору не особо трясла. Просто написала, как положено, заявление, вернее, продиктовала секретарю. Вот и вся тряска. Ты вообще не волнуйся насчёт работы. Нормально мы без тебя справлялись. Поспишь, расскажу подробности, но в целом, со скидкой на обстоятельства, всё у нас хорошо.

– Честно? – ухмыляется Стефан. – Вообще ни хрена не волнуюсь! Мне просто не до того. Значит, слушай меня внимательно. Надо всех наших срочно в отпуск отправить. До… а вот даже пока не знаю. Позже пойму. И пусть отдыхают на Этой Стороне. У нас вообще остались такие, кто там может растаять?

– Да вроде бы, нет, – пожимает плечами Кара. – Всех новичков сама водила на выходные, нормально всё. Я насчёт Ари больше всего опасалась, всё-таки он придуманный, вдруг прямо сразу исчезнет? А оказалось, наоборот. Он у нас буквально с первой минуты освоился, как рыба в воде. Вроде даже перестал тосковать о своём придуманном доме и, только не падай, наконец закрутил роман. Эдо Ланг говорит, что материя, из которой он состоит, не точно такая, как наша, но очень похожа, как два разных сорта вина, из чего вытекает, что мы сами – те ещё наваждения; дальше я слушать не стала, чтобы раньше времени не свихнуться. Вот выйду на пенсию, и тогда… Погоди, а чего так резко всех в отпуск? Потому что ты сытый и добрый? Или другие резоны есть?