Антон Емельянов - Маска из другого мира

— Тайное становится явным, — подхватил я. — Привет, Акико. А ты здесь какими судьбами?

— В нашем городе нет возможности принять участие в съемках кино, — она забавно пожала плечами. — А у вас тут чуть ли не каждый день что-то происходит. Вот я и решила воспользоваться моментом.

— И это правильно, — кивнул я, почему-то представив на ее месте Вику. Ей бы тоже пошел этот образ. — И кого играешь?

— Тверскую татарку, — весело рассмеялась она. — Тут ведь сейчас самое интересное начинается — казаки вас рубить приедут. А мы с соседней фабрики на помощь придем.

Девушка махнула рукой в сторону скучающих статистов в папахах, которые вяло переговаривались с парнями и мужиками в засаленных рабочих одеждах. Рядом переминались с ноги на ногу кони — продюсеры не поскупились и наняли местную верховую школу в полном составе с инструкторами и скакунами.

— Группа четыре — на исходные позиции! — прогремел усиленный мегафоном голос помощника режиссера. — Снимаем сцену разгона стачки! Казаки, по коням! Рабочие, больше злости!

— Ладно, увидимся после съемок, — сказал я Акико. — Поболтаем немного о сути русского кинематографа.

Девушка улыбнулась и, привычно поклонившись, побежала в сторону своих «фабричных». Среди них выделялось еще несколько девушек восточной внешности, и я понял, что кастинг-директор явно озаботился показать в фильме настоящий тверской интернационал.

— Поживее, поживее! — командовал помощник режиссера. — Выстраиваемся!

Я встал на заранее оговоренную позицию — в первых рядах стачечников. Рядом со мной вживались в роли усатые мужики-актеры, от одного из которых ощутимо несло чесноком. Их я не знал, но по разговорам понял, что они из любительской театральной студии. Таких, кстати, в Твери сейчас много, и в кино их тоже часто берут. Я окинул мужиков быстрым взором, ободряюще улыбнулся, они кивнули в ответ. А позади уже репетировали шумную толпу статисты.

— Эпизод двадцать-двенадцать «Разгон стачки»! — объявила девушка с «хлопушкой». — Дубль первый!

— Камера! — раздался густой бас режиссера. — Мотор!

— Витька, сметут нас! — пихнул меня локтем в бок один из усачей, по сюжету станочник Матвеич.

— Не сметут, — угрюмо ответил я. — Не посмеют они. Стращать будут… А если попрут, то мы их встретим — гостеприимно, по-рабочему. По-пролетарски!

Толпа статистов разразилась отрепетированным смехом, усачи закивали и невнятно выразили одобрение.

— Сёма, Алёшка! — крикнул я. — Приветствие-то повыше подымите!

Сзади послышалось хлопанье кумачового полотнища. И тут дали команду казакам, которые сорвались с места и с залихватским свистом направили свой конный отряд к нам. Вороной скакун с сотником в седле встал на дыбы, громко заржал и грохнул копытами по мерзлой земле.

— Пошли вон! — гаркнул командир казаков. — Кто за вас работать будет?

— А может, ты и поработаешь? — выкрикнул я в ответ. — Отведаешь рабочего хлеба!

— Молчать! — громыхнул сотник. — И так вас, отребье, решили помиловать! Я бы на месте губернатора…

— Что? — раздался крик одного из усачей. — Что бы ты сделал? Мужики, мужики, братцы! Они же нас за людей не считают! Долой!

— Долой! Долой! — оглушительно взревела толпа.

Вновь засвистел кто-то из казаков, кони принялись гарцевать, захлопали нагайки. А потом из наших задних рядов полетели камни. Сотник скомандовал атаку, я проорал «Бей их, братцы!» И две противоборствующие стороны схлестнулись в неоднократно отрепетированном, но все равно довольно хаотичном бою. Под крик «Наших бьют!» прибежала еще одна толпа рабочих, и среди них Акико в мужской кожанке. Казаки встретили их выстрелами и свистом нагаек, началась свалка. Падали «раненые», на снег брызгала киношная «кровь», кони ложились набок, и теперь оставался финальный штрих.

— Молись своей революции, щенок! — надо мной нависло лезвие шашки сотника.

— В революцию верят, угнетатель! — выплюнул я и бросился в последнем рывке.

— Стоп, снято! — скомандовал режиссер. — Все молодцы!

Вставали, смеясь, «раненые» и «убитые», поднимались кони, кого-то задели копытом, и он матюгнулся. Помощник режиссера тем временем уже заряжал на съемку пятую группу. А мне стало немного грустно — мой персонаж погиб, и завтра придется отсняться в «похоронах». После этого мое участие в проекте закончится. А я ведь только по-настоящему втянулся…

— Поздравляю! — ко мне с улыбкой подошла Акико. — Я думала, у тебя тоже мелкая роль, как у меня, а ты в этом эпизоде, пожалуй, главный был.

— Спасибо, — мне действительно было приятно. — А тебя тоже «убили», насколько я видел?

— Ага, — кивнула она. — Так что завтра уже на съемки не надо. Ты домой сейчас?

— Наверное, сразу к театру, — я посмотрел на часы. — Мы там с ребятами встречаемся, чтобы на стрельбы поехать. Может, все-таки с нами? Хотя бы разок?

Девушка покачала головой.

— Я бы с радостью, — сказала она. — Но ты знаешь, что у меня здесь прежде всего дело. А вот прогуляться немного я бы не отказалась…

Акико вновь улыбнулась, а я подумал: почему бы и нет? Домой ехать действительно смысла нет, и предложение нашей Ситэ выглядело привлекательно. Погода стояла морозная, но безветренная — самое то пройтись по набережной и Старому мосту в сторону театра. Правда, нам было сказано передвигаться только на такси, но с японкой, охотницей на сикигами, уверен, это правило можно было разок обойти.

— Тогда бежим переодеваться, и я тебя жду у проходной химбазы, — сказал я девушке, и она, кивнув, легким шагом направилась в сторону одного из киношных фургончиков.

Моя одежда находилась в желтом прицепе, где отдыхали актеры из Москвы — своеобразный бонус для тех, кто снимался не в массовке, а пусть в мелких, но ролях. Внутри сидел Каргопольцев, звезда еще из старой советской гвардии. Он едва заметно кивнул мне и прикрыл глаза, показав, что не намерен общаться. Но я и так не собирался к нему приставать. Быстро переодевшись, я позвонил Вадиму, который отвечал на этом проекте за расчеты с актерами, он оперативно подскочил к прицепу и уже на выходе отсчитал мне несколько хрустящих, даже пахнущих краской купюр. Неплохо, раньше я столько за несколько дней получал, а это только за сегодняшний эпизод. Сатир подери, ведь не обманывал наш Иванов, когда говорил, что для масок несвойственны проблемы с финансами…

— А вот и я, — сказал я Акико, уже поджидавшей меня у выхода.

На территории химбазы вновь кипела работа — раздавались крики «мотор» и «стоп», слышались хлопки холостых выстрелов, прогудел старинный грузовик АМО. Мы с японкой перешли дорогу и отправились вдоль по набережной. Было немного прохладно, и я предложил взять по горячему американо в мобильной кофейне, но Акико покачала головой.