Мария Фролова - Шипы Черного Ириса

— Хорошо, что ты перед смертью немного похудела, — донесся до меня голос Николь.

Я моргнула и отвела от себя взгляд. Она мне подмигнула.

— Сколько ты потеряла перед приездом сюда?

— Не знаю, наверное, килограмм десять или меньше.

Я вспомнила, как меня рвало, и сколько было стресса. Да, наверное, я действительно похудела.

— Ну вот видишь. Мне кажется, так провести вечность все-таки приятнее, чем с более аппетитной попкой. Хотя лично я люблю девушек-пышечек. Но с такой внешностью тебе будет проще казаться маленькой и слабой.

Я кивнула. Сейчас я действительно выглядела почти нежно. Эдакая маленькая хрупкая статуэтка. Я никогда не была стройной от спортивности, не занималась спортом, чтобы под кожей у меня нашлись каменные мышцы, поэтому даже моя худоба была… несколько расхлябанной, дряблой что ли. Однако сейчас этот недостаток успешно скрывался за вампирской оболочкой.

— Пойдем, покажемся лорду. Может, он оценит и скажет, что-то приятное, — она развернула меня за плечи к выходу.

— А почему ты его так называешь?

Она замерла и очень странно на меня посмотрела. В глазах было все: от изумления, до легкого шока и растерянности.

— А ты не знаешь?

Я покачала головой.

— Странно, но тогда ты должна понимать, что я не стану тебе ничего рассказывать.

— Понимаю, боишься гнева Амадея.

— Жуть как боюсь и не стесняюсь этого… хотя ладно, капельку стесняюсь, так что никому не говори!

— Договорились! — рассмеялась я.

Мы с Николь вернулись к кабинету Стаса. Оба вампира бурно что-то обсуждали на смеси нескольких языков, которых я не знала. Когда Николь открыла дверь Амадей сидел, скрестив руки на груди за хозяйским столом, а Стас уперся в него обоими ладонями и гневно пытался что-то донести до зеленоглазого. Тот, впрочем, был совершенно безразличен к уговорам.

— Вон! — рявкнул Стас, не оборачиваясь к нам. — Амадей, вечности ради, прислушайся к голосу разума!

— Стас, ты слишком все драматизируешь, — спокойно, даже чуть устало, сказал Амадей и поднялся со своего места.

Оглядел меня, улыбнулся, и вдруг у него выступили клыки. Они почти достали до нижних десен. Я вздрогнула и отшатнулась к стене, потому что у меня такое только когда мне что-то грозит или когда я злюсь. Создатель не мог сейчас почувствовать во мне опасность, но мог разозлиться.

Он моментально оказался рядом. Навис надо мной. Я приложила всю силу воли, чтобы не сползти по стене вниз. Его вспыхнувший гнев прошелся по мне иголками. Не дать, не взять разряд тока. Я охнула и прикрыла рот, чтобы не заорать.

— Ты меня испугалась! Почему? — прорычал он.

— У вас клыки… — выдала я.

— И?

— У меня клыки выступают, только если я очень злюсь. Вы сейчас на меня злитесь, только я не понимаю почему…

Амадей резко выпрямился.

— Ты думаешь, что клыки выступают, только когда носитель злится?

— Еще когда голоден или боится, — пробормотала я.

Лицо у Амадея застыло, словно стоп-кадр. И на этом застывшем лице заметно дернулся уголок верхней губы. Он медленно развернулся к Стасу:

— И что прикажешь с этим делать? — почти простонал он.

Стас развел руками.

— Обычное дело. Девочка просто не знает всех особенностей нашего строения и потребностей. Но, я бы тебе советовал обзавестись какой-нибудь отдушиной, чтобы сбрасывать пар. Иначе, ты точно станешь первым из нас, кто поседел на нервной почве! Кстати, а ты давно охотился? Тут у нас парочка убийц завелась. Третий месяц власти поймать не могут, может… того? Заодно отдохнешь от отцовских обязанностей.

— Она только возродилась! — со стоном вздохнул Амадей. — Ты знаешь, что я не могу оставлять ее одну.

— Тогда терпи, а еще лучше заклей ей рот до приезда Эльзы, пусть она рассказывает все тонкости, если ты у нас такой воспитанный.

Амадей посмотрел на меня так, будто бы прикидывал, можно ли последовать совету и действительно заклеить мне рот.

— Я буду молчать! — подняла руки я. — Честное слово, больше ни слова не скажу!

Амадей схватился за голову. Размытой тенью метнулся к столику, за которым мы пили кровь. Схватил графин с остатками жидкости и выпил одним злобным глотком.

— Я только одного не понимаю, — заметил Стас, — если она тебя так выводит из себя, зачем было создавать из нее птенца?

— Ты знаешь, я не терплю, когда меня боится моя семья! — повысил голос Амадей. Графин в его руке треснул и разлетелся по полу мелкими осколками.

Все вздрогнули. Николь напряглась, как пантера перед прыжком. Стас отодвинулся насколько позволял стол, но старательно держал лицо. Я же просто вжалась в стену. В кабинете резко похолодало. Воздух наполнился запахом приближающийся грозы.

— Амадей, — тихо, ласково позвал Стас. Он не двинулся с места, просто позвал.

Вампир медленно повернулся к нему. И я увидела, как его яркие зеленые глаза буквально проваливаются в череп. Кожа стремительно темнела, а черты лица заострялись. Оно быстро превращалось в череп с зеленым огнем в глазницах. Это было страшно! Очень!

Но в месте со страхом я отчетливо понимала, что происходит что-то крайне неправильное. Амадей не тот вампир или мужчина, который будет злиться на пустом месте. Но, что я сделала-то?!

Амадей перевел горящий взгляд на меня, потом на Николь, затем на дверь. А я отчетливо уловила панику от Стаса. Сероглазый был уверен, что выпускать моего Создателя нельзя! Он боялся того, что будет, если вампир выйдет из кабинета. Я еще раз посмотрела в сверкающие глаза. Создатель словно не видел меня вообще, был где-то далеко. В глубине зеленых огней была смерть. Я не сомневалась, что если он выйдет за дверь, то многие умрут.

Я заслонила собой вход в кабинет раньше, чем осознала, что двигаюсь. Амадей посмотрел на меня. К зеленому оттенку в провалах глазниц прибавился серый туман. Он попытался обойти меня, но я схватила его за руку. Вампир среагировал мгновенно — ударил меня наотмашь по лицу свободной рукой.

Наверное, будь я человеком, то у меня отлетела бы голова. Наверное, не имей я опыта таких ударов, я бы разжала пальцы, но опыт у меня был. А когда к чему-то привыкаешь, то и реагируешь на это иначе, чем в первые разы. Обычно человек получив неожиданный, пусть даже несильный удар, впадает в легкий ступор. Мозг не может сообразить, что делать, но если раз за разом ты тренируешь тело и сознание, как например: спортсмены, бойцы разных военных подразделений и прочие, то сознание привыкает реагировать иначе. Уже не шоком, а быстрым и решительным отпором. Здесь вопрос если не внутреннего стержня и характера, то тренировки точно.

У меня тренировки были, а потому на удар я среагировала спокойно. Пол головы и шеи онемело, но я хватки на его рукаве не ослабила. Медленно повернула к нему лицо и просто, уверенно сказала: