Ксения Сергеева - Доказательство

— Да это сразу было известно-с. Только ты решил отчего-то, что справишься. Геометр, сколько лет уже ты чертишь?

— Не считал.

— Вот всё, как дети. — Китаец устало вздохнул, погладил мозолистыми пальцами жидкую бородку. — Сколько я тут живу, всё умиляюсь. Всё вымеряете, всё знаете, а до собственных лет никак не доберетесь.

— Ты что же, жалеешь меня?! Я Геометр!

Китаец поднялся резко, в один шаг преодолев расстояние между диваном и столом. Ни тени старческой сутулости не было в его движениях. Синий взгляд полыхал ледяным огнем.

— А я кто, по-твоему?!

— Друг мой, друг мой, да ты что? Давай-ка мы без Верховных сущностей обойдемся. — Геометр растерялся. Старика вывести из себя ему еще не удавалось, но рассказы, что чертежник слышал о нем, заставляли взвешивать слова. Китаец жил в Теневой с момента её создания. На его бумаге чертили судьбы все Геометры. Каждый оставлял воспоминание о Китайце, как о суровом и непреклонном, но всегда спокойном человеке, а тут, похоже, задела и его происходящая история, раз так ощутимо нервничает. Всего несколько раз за всё время своего черчения видел Геометр Китайца — сгорбленного старика, сыплющего шутками-прибаутками, скрывающего за ними невероятную силу, никогда не проявлявшего волнения. Сейчас же…

— Ты думаешь, я здесь просто так сижу в клубах дыма? Ты думаешь, силы черпать из миропотока — раз плюнуть? — фигура Китайца выпрямлялась, вокруг звенел воздух. — Ты думаешь, я не слежу за тем, что ты тут вытворяешь?!

Геометр примиряюще поднял ладони, но стойко выдержал долгий взгляд Верховного, не моргая. Китаец уже через несколько секунд вернулся в образ прихихикивающего старика и улыбался, не стесняясь парочки отсутствующих зубов. Глаза его подернулись серой дымкой, а вздох словно бы подвел черту спора.

— Так-с, милсдарь, так-с, давай-ка потумкаем чего-нибудь, пока господа наши разлюбезные-с усмиряют разгулявшихся. Чайку, что ли, налей, а?

Геометр улыбнулся. Позвякивая посудой, он наполнял чашки чаем. Не было никого из Верховных ближе, чем Китаец. Почему бумажных дел мастер получил такое прозвище, уже никто не помнил, но приписывали его происхождение тому занятию, что он избрал для себя. Почему за Теневой необходимо было приглядывать, почему Силы никогда не оставляли Геометров без внимания, никто тоже не помнил, но так повелось, что Китаец всегда был где-то поблизости в своем дымном отдалении. Редко он позволял себе показывать свою истинную сущность, но раз услышав голос его Кристаллической, больше спорить с ним не хотелось. Он умышленно лишал себя возможности слышать движения душ, но собственной силы его хватало для того, чтобы сохранять под контролем и чертежи, и Геометров, и их путь в Теневой. Китаец никогда не вмешивался в дела чертежников, но сейчас он чувствовал в первую очередь волнение души своего подопечного, Семнадцатого, и не мог оставаться в стороне. Сейчас Смотритель мог бы помочь. Сейчас Смотритель должен был помочь.

Они пили чай в молчании. Каждый был погружен в свои мысли. Думали об одном и том же и, но не говорили об этом. Стрелки медленно переваливали за полдень. Ближе к четырем. Володька спал, даже не шевелился. Что за сны видел мальчик? Его душа безмолствовала. Кристаллическая ошарашенно слушала диалог двух сильнейших в Теневой и не решалась что-либо говорить. Вокруг нее плотной стеной выстраивалось защитное кольцо, возведенное Хранителем. Ее не одолевали видения, что позволяло Избраннику отдыхать, а ей самой осмысливать происходящее, вглядываясь в стержень и нанизывая на него новое знание.

Очередная чашка наполнилась темным отваром. Геометр бросил взгляд на часы и достал новый прибор. Спустя несколько минут в комнату вошел Пёс, следом — бледный и измученный Переговорщик.

— Ну-с, как наши дела? — Геометр пододвигал чашки в направлении вновь прибывших.

— Как видишь, все графики розданы, многие вернулись Туда, — Хранитель, явно уставший, поднес чашку к губам, бросив взгляд на Вольского. — Всё еще спит?

— Не твоих ли рук дело? — Геометр улыбался, покачиваясь на стуле. Только на секунду Пёс стушевался, а затем медленно кивнул и сделал глоток чая. — Вот и правильно. Им необходимо отдохнуть, впереди путь долгий.

— Его Геометрическое Величество… — Китаец вложил чашку в руки Мана и хитро подмигнул профессору, — любезно-с посвятило меня в свои планы. Всё не так страшно-с, как вы, господа, успели уверовать. Я всё недоумеваю-с, позволите ли такое замечание, насколько же вы все нервные. Знаете ли, свежий воздух-с окраин повлиял бы на вас положительно в этом смысле.

— Это вы о чем?

— О столь любимых вами камушках, Хранитель, о них-с. Некоторые превращаются в камень преткновения, по сути, являясь пылью. Тут-с у нас не песочек, но всё же…

Китаец описал Гончему и профессору план Геометра по выпрямлению неверного графика. Чертежник молчал, зарывшись пальцами в волосы, и изредка кивал невпопад.

— … И в результате-с мы все снова собрались здесь.

— И что же мы должны делать в результате-с? — Пёс со звоном опустил чашку на блюдце. Наконец он понял то, что никак не мог постичь последние два дня, — почему Учитель вел себя столь странным и несвойственным ему образом. Геометр хотел спасти путь души, не позволить ей утянуть на дно Избранника из-за нескольких неверных разметок. Хранитель выдохнул, но задался новым вопросом: — Что же теперь?

— Мы должны исправить график, вернуть мальчику его душу и сохранить баланс, — Ман растеряно прихлебывал чай. Его пальцы подрагивали.

— Всего-то, профессор-с, всего-то, — Китаец хихикнул.

— Вот уж нашел время смеяться, — тяжелый взгляд Хранителя вновь схлестнулся с прозрачной синевой. Гончий запнулся и умолк. Что увидел он в этой прозрачности, никто не узнает, но плечи его распрямились, а вздох вывел Кристаллическую из теплого забытья. — Время пришло.

— Пришло. — Семнадцатый встал из-за стола. — Пора.

Никто не сдвинулся с места, когда бледное свечение начало рассеиваться. Каждый из присутствующих в кабинете Геометра молчал. Все трое осознавали случившееся, но никто не решался заговорить первым.

— Ты не можешь этого сделать. Понимаешь, что случится после?

— Вполне понимаю, но разве это важно? Это неважно. Важно то, что мы сможем выправить график.

— Слишком много энергии высвободится. Кто будет ее сдерживать?

— Я, разумеется, кто же еще?

— Ты понимаешь, что никто подобного еще не делал?

— Понимаю. Но я должен следовать чертежу и его правилам, иначе ничего нельзя будет изменить.

— Ты уверен, что это в самом деле настолько необходимо?

— Да. Все мы видели, что ждет Избранника… и вас.