Карина Пьянкова - Студент по обмену

— То есть выходных у нас не предвидится вообще? — убито осведомилась я спустя четверть часа общения с преподавателем.

— Да, — ответил Лестер, не став успокаивать или объяснять необходимость таких жертв.

Я уже успела за два с лишним года уяснить, как именно следует общаться с профессором Лестером, поэтому его немногословность не беспокоила. Ты задаешь вопрос — ты получаешь на него четкий лаконичный ответ. На этом все. Уильям Лестер не пытался добавить что-то от себя, не понимал намеков… Общение с этим человеком порой напоминало взаимодействие с компьютером, когда приходилось четко формулировать запрос.

Тайлер моим опытом не обладал, поэтому после односложного обмена репликами слегка подвис, ожидая продолжения, которого не могло быть в принципе. Чтобы получить у младшего Лестера дополнительную информацию, следовало просто задать еще один вопрос.

Мне тоже показалось, что к турниру мы тихонько сдохнем где-нибудь в самом темном углу. От истощения сдохнем. Как-то сразу проблема с Каем и его подозрительным поведением потеряла весомую долю злободневности. Что бы Тайлер ни задумал, у меня есть все шансы не дожить до осуществления его коварных планов.

У меня возникло подозрение, что декан к расписанию не имел никакого отношения. Все-таки он более… человечный и лучше понимает, когда студент просто падает без сил и не подает признаков жизни. Но с другой стороны, ведь профессор Лестер сказал, что этот график ему отдал приемный отец… А Уильям Лестер на моей памяти не врал ни разу.

Неужели декан так мне за что-то действительно мстит?

Наш преподаватель по рукопашному бою отличался ненормальной выносливостью и, если верить многочисленным слухам, мог неделями не спать. Разумеется, до конца бредовым россказням я не верила, но все-таки доля правда в них наверняка есть. Возможно, поэтому такое садистское расписание тренировок его не удивило и не смутило.

— Сэр, мне кажется, график слишком насыщенный. Тренировка в будни по три часа кряду? — решилась я подать голос. — Это же нереально.

Тайлер, онемевший от перспектив, нашел в себе силы только закивать, поддерживая мою точку зрения. Удивительное дело, как быстро мы спелись перед лицом опасности.

Конечно, на нашем факультете слабаков не было, — отсеивались еще не стадии вступительных экзаменов, — однако предел есть всему. В том числе и нашей решимости бороться на соревнованиях за честь родного учебного заведения.

— Вы уверены? — словно бы растерялся преподаватель, похоже, не до конца веря моим словам.

Я закивала с таким энтузиазмом, что сама не поняла, почему голова не отвалилась.

— Да, сэр!

Брови Уильям Лестера сошлись на переносице, и так он стал казаться еще более угрюмым и грозным. Тайлер напрягся еще больше, а вот мне сразу стало ясно, что преподаватель просто немного растерялся. Не злился приемный сын декана, кажется, вообще никогда, впрочем, и бурной радости от него обычного нельзя было дождаться.

— Думаю, нам стоит попробовать сперва позаниматься в таком усиленном темпе, а после уже определиться, как быть раньше, — после недолгих раздумий сообщил свое решение профессор. — И вы, мисс Уорд, и вы, мистер Тайлер, в отличной физической и магической форме. Вы просто недооцениваете себя.

В этот момент мы переглянулись с Тайлером и испытали удивительное чувство единства. Я даже позабыла и о своей слежке, и о записывающем кристалле, который непременно следовало передать преподавателям…

— Да мы тогда пропишемся у целителей уже спустя неделю таких «разминок»! — все-таки не выдержал и заговорил Тайлер, похоже, не питавший никаких иллюзий относительно своих невероятных способностей. Этот парень просто хотел жить и не более того.

Уильям Лестер поднял на студента свои светлые глаза, и почему-то мне стало не по себе из-за пристального, казалось бы, безэмоционального взгляда, который временами не походил на человеческий. По крайней мере, именно так казалось. Даже то, что вовсе не на меня было обращено внимание приемного сына декана, не помогало сохранять в полной мере самообладание.

Внезапно вспомнилось, что Уильям Лестер, которого частенько на моей памяти многочисленные родственники то и дело называли Уилли, как маленького ребенка, на самом деле вовсе родом не из Вессекса, он иностранец. Более того, приехал он из Штатов, точно как Кай Тайлер. Просто однажды профессор Дин Лестер отправился на год за границу. Вернулся молодой преподаватель уже с молодой женой и взрослым приемным сыном, который, если вдуматься, оказался немногим моложе миссис Лестер.

Быть может, Тайлер и Уильям Лестер уже встречались прежде? Знали друг друга? Впрочем, глупости все это, учитывая, что десять лет прошло с тех пор, как Лестер старший усыновил иностранного… не ребенка даже, скорее уж, юношу. Вряд ли Уильям мог иметь какие бы то ни было дела с маленьким ребенком, каковым был в те времена мой нынешний однокурсник.

— Пропишетесь? Разве что ненадолго, — отозвался Уильям Лестер.

На этом разговор, который в любом другом случае обернулся бы бурным спором, раскаленным, как сковородка на плите, сам собой оборвался. Любые аргументы, что мы могли привести против этих многодневных пыток, должен был ухнуть в безмятежное спокойствие преподавателя словно камень в бездонный колодец.

Нельзя спорить с человеком, который… не спорит. Простая истина снизошла на меня и Кая одновременно. За ней пришло озарение и принятие своей безрадостной судьбы, а потом как-то вышло, что мы с однокурсником оказались за дверью кабинета, в коридоре.

— Правду говорили, псих. Совершеннейший псих, — изрек Кай и побрел прочь, комкая в руке свой экземпляр расписания. Общение с Лестером-младшим, очевидно, подействовало на него странным образом, и теперь парню ни до чего не было дело. Даже до меня и возможной слежки.

Это ощущение легкой контузии переживали многие из тех, кто пытался дискутировать с профессором Уияльмом Лестером, особенно, если беседа происходила с глазу на глаз.

Как только Тайлер скрылся за углом, дверь кабинета Лестера отворилась, и хозяин показался на пороге.

Я молча протянула ему кристалл Рут, который все время разговора пролежал в моем кармане. Все мысли о записывающей «игрушке» выпали из головы, пока обсуждалось расписание, однако стоило только поглядеть в лицо Лестера, как я тут же вспомнила, что именно хотела сделать.

«Правду говорили, псих», — снова прозвучали в голове слова Кая, которые он произнес пару минут назад.

Вот только имелась одна закавыка: ни разу я не слышала в университете, да и вообще где бы то ни было, чтобы Уильяма Лестера называли психом. Говорили про него многое, это верно, однако никто никогда не оспаривал его здравомыслия.