Олег Синицын - Лист Мёбиуса

– Наш лейтенант много врагов народа задержал. Не хулиганов каких-то, а настоящих. Он нам рассказывал, как допрашивать их надо. Постоит задержанный по стойке «смирно» сутки, и все – сдался. Особо упрямым можно «библиотеку» устроить. На голову стопку книг кладешь, а потом чем-нибудь тяжелым… Можно руки связать хитрым узлом, враг народа через полчаса выть будет от дикой боли. А особо несговорчивым можно «циклопа» сделать.

– Это как?

– Бьешь кулаком в висок, а костяшка среднего пальца выдвигается вот так. Бац – и глаз на ниточке повис…

– Ну и сволочь твой лейтенант, садюга отмороженный, – процедил сквозь зубы сержант.

– Ты чего это? Разве можно так про командира говорить? Это антисоветская агитация… – запротестовал Стопка.

– Да пошел ты на х…! – выкрикнул сержант. Раздался очень мне знакомый звук – это так бьют по лицу. – Вместе со своим марксизмом-ленинизмом!

– Ты что кричишь, забурел? – проснулся чернявый.

– Да вон, «пуха» учу. Попридержи его пока, как очухается, – сержант вышел из купе, держа за ствол пистолет-пулемет Шпагина. Он передал его мне:

– Держи, зема. Контора отдыхает пока. Вырубил я его, заколебал, сучара.

– Однозначно – нокаут. Занимался? – я принял автомат.

– А то! – подмигнул мне сержант. – Если бы не мент, досталось бы тебе на орехи.

– Замяли же. Ты чего опять?

– Дуй к своей. Прячьте быстрее.

Я двинулся к Шахерезаде.

– Постой! А с этим что делать?

– Милиции сдай!

– На хрен мне твоя милиция. Я его свяжу, а ты там дальше действуй. Ништяк?

– Ништяк, – Шахерезада уже взяла автомат из моих рук и исчезла с ним в купе. Подождав пару секунд, я зашел за ней. И стал поспешно закрывать за собой дверь, но она не закрывалась до конца. В самом низу ей мешал это сделать чей-то ботинок. Я выглянул из купе и изумился:

– Иван Григорьевич, какими судьбами!?

Вы когда-нибудь открывали банку латвийских «шпротов»? Разумеется. Прекрасный вид прокопченных спинок «шпротин», плотно прилегающих друг к другу и залитых подсолнечным маслом, вызывает восхищение перед рыбоконсервной промышленностью Латвии. После того как вы ткнете вилкой пару-тройку раз в открытую банку, рыбки выглядят уже менее привлекательно. Они становятся похожими на сигаретные окурки. Именно такое зрелище представляла наша троица – я, Сашка и потомок Платова. Без подсолнечного масла, конечно. Мы все лежали на правом боку, я – у стены, Платов – посередине, Сашка – у балконных перил. Как мы так утрамбовались на восьмидесяти сантиметрах ширины балкона, уму непостижимо! Так, наверное, произошел электрический скат. Имел, как все рыбы, нормальный вид – плоский по вертикали – кормился на дне моря всякой всячиной. Но при появлении на свет китообразных жизнь стала меняться. Киты то и дело придавливали ко дну моря бедного ската, и тому, чтобы приспособиться к окружающей среде, пришлось видоизмениться – стать плоским по горизонтали. А электричество – это от нервов. Никаких нервов не хватит, когда пузатое млекопитающее норовит день изо дня превратить тебя в масленичный блин. На тебе, многотонный самодвижущийся фонтан, электрический разряд! Не все киту масленица!

Утром, увидев на своем балконе трех сплющившихся мужиков, дрыхнувших без задних ног, соседка Верка чуть не грохнулась в обморок. Она попыталась закричать что-то среднее между «Помогите!» и «Караул!», но горло ее издало только какой-то сдавленный звук:

– Ааииее!

Я хотел вскочить на ноги, но вырваться из брикета мужских тел с первой попытки не смог. Тем временем Верунчик разглядела в середине псевдоакробатической композиции что-то знакомое:

– Вовка, ты, что ли?

– Наверное, – ответил заведующий отделом информации. Над его лицом склонялись, как листья южноафриканских пальм, пальцы трех рук – моей, Сашкиной и его собственной. При подсчете у него что-то не сходилось.

– Давайте все вместе выдохнем, – предложил я, чтобы появилось какое-нибудь дополнительное пространство. Хотя бы сантиметр! И тут же пожалел о своем предложении, так как у потомка Платова выдох изо рта совместился с «выдохом» из другой части тела. Теперь я понял, почему изобрели противогаз. Как ужаленный, я выскочил из тисков дружеской троицы, ударившись при этом головой о подоконник, – подальше от очага газовой атаки.

– Ба, «Явление Христа народу»! – съязвила соседка Вера.

– Картина Репина – «Приплыли», – подал голос Сашка.

– «Казаки пишут письмо турецкому султану», – добавил Платов.

– Сальвадор Дали: «Утренний сон с тиграми и леопардами», – вставил и я свои знания живописи. Платов долго переваривал услышанное, потом изрек:

– Эрудит, тудыт твою, растудыт!

– Так, умники! – повысила голос Вера, – Что вы делаете в моей квартире?

– Мы еще не в твоей квартире, вот пустишь в дом, тогда и будем… в твоей квартире, – отпарировал Платов.

– Не пущу! – отрезала категорически соседка. – На кой ляд вы мне сдались? Грязные, вонючие и пьяные?

– Ты того, не обижай моих гостей. У Александра вчера свадьба была, если хочешь знать, а Олег, вообще… из Сибири, – надулся Владимир.

– У Александра свадьба? Поздравляю. А невеста-то где?

– Волной смыло! Гы-гы-гы, – как идиоты заржали мы.

Достаточно продержав нас на балконе, чтобы мы осознали всю гнусность и незаконность своего поступка, его глубину и ширину (ширину-то мы точно осознали!), Вера смилостивилась и разрешила… пройти транзитом через комнату в подъезд.

– Чтобы больше я тебя не видела! – сказала напоследок Вера Володе и громко захлопнула за собой дверь.

– Завтракать хотите? – обреченно спросил нас Платов. Он не хотел, чтобы мы хотели завтракать.

– Какой завтрак? Пивка бы… – отреагировал Сашка.

– А мне билет надо… – вдруг вспомнил я. – На поезд.

– Организуем! – повеселел Платов. – Пошли.

– Погоди, гитару у матери забери.

– Ладно, – опять поник Платов. – Я сейчас.

Минут десять его не было. Потом красный, как вареный рак, с гитарой под мышкой вывалился из своей квартиры потомок генерала Платова:

– Мама, ты не права!

Он подошел к нам и произнес:

– У, су… – и осекся.

– Чего? – с похмелья плохо соображалось.

– Узурпатор, говорю, маманя моя, – стушевался богохульник Володька.

Только к обеду мы добрались до вокзала, так как передвигались мелкими перебежками от пивной к пивной, от закусочной до рюмочной. Маршрут получился зигзагообразным. Зато настроение поднялось на небывалую творческую высоту. И к вокзалу мы подошли, весело распевая песни.

На нас обратила внимания компания «бичей», распивающая «шмурдячок» на заднем дворе магазина. Они сидели на пустых ящиках, курили, делать им было нечего, так как, скорее всего, бригада только что разгрузила товар из грузовика в магазин, получила расчет и потихоньку его пропивала.