Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

«Что вам сделали ведьмы?»

«Подожгли дерево около дома моего друга».

«Надо насыпать круг соли и круг кладбищенской земли вокруг дома. И вам понадобятся талисманы. Я все решу завтра, не переживай. Оставайся у своего друга».

«Я должна вернуться к себе домой».

«Почему сегодня ты ночуешь у своего друга?»

Странный вопрос, какая ему разница? Ладно, ответим.

«Не хочу возвращаться к себе. Сейчас слишком поздно».

«Послушай, может, у тебя есть какое-то желание? Может, ноутбук? Или хороший фотоаппарат? Или деньги на карту?»

Ага, хочет, чтобы я высказала все свои желания и оставила его в покое.

«Ты что, сын банкира? Нет, мне не нужны вещи. Мне хватает того, что у меня есть».

«И больше ни одного желания?»

«Хочешь отделаться от меня? Не выйдет. Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать, ты же обещал».

«О’кей. Жаль, что у тебя нет желаний».

«У меня есть одно желание, но ты не можешь его исполнить».

«А вдруг смогу? Назови».

«Это не будет считаться, потому что ты его не исполнишь. Я хотела бы, чтобы моя мать меня любила и не орала на меня. Хочу быть любимым и желанным ребенком в семье, хочу иметь отца и мать, самую обычную жизнь. Но этого ты сделать не можешь, потому что мой отец мертв, а мать меня ненавидит».

«Почему она тебя ненавидит?»

«Потому что я дочь своего отца».

«Это действительно сложно. Проще покупать вещи».

«Вещи – это всегда проще».

«А ты любишь свою мать?»

«Нет. Я ее ненавижу».

«Сильно сказано. Ненависть может убить тебя изнутри».

«Мне кажется, что уже убила».

«Но ты ведь способна переживать, жалеть и любить. Значит, ты жива».

«Нет. Не способна любить. Я никого не люблю».

«Даже своего парня?»

«Даже своего парня. Парень нужен для виду, чтобы быть обычной, как все. И для дружбы».

«Значит, ты умеешь дружить».

«Ты говоришь, как моя учительница по литературе. Да, я умею дружить».

«Остальные чувства просто спят внутри тебя. Придет время, и они проснутся и окажутся очень сильными».

«Очень сильная ненависть и очень сильная дружба».

«И очень сильная любовь».

«Откуда ты знаешь?»

«Я много чего знаю. Я ведь – Тот, кто отвечает на вопросы».

«Тогда я бы хотела, чтобы ты подсказал, как избавиться от ведьм».

«Тебе это не под силу».

«Я не одна. У меня есть друг, правнук ведьмака. Он много чего может».

«Так спроси у него, как избавиться от ведьм».

«Этого он и сам не знает».

«Значит, он мало что может. Значит, у него недостаточно опыта и знаний, а без этого можно попасть в беду и наделить мертвых ведьм еще большей силой. Надо понять, где они ее берут».

«Они питаются падалью».

«Этим они просто поддерживают свое существование. Надо найти настоящий источник, из которого они черпают силу. У старого Стефана должны быть какие-то записи об этом. Полистайте его тетради. Я знаю, что он вел тетради и все записывал. Поищите, как Стефан убил этих двух ведьм, это же он уложил их в могилу. Найдите их имена, это важно. Как их зовут, откуда и где они брали силу, чтобы изначально стать ведьмами. И напиши мне. Договорились?»

«Хорошо. Утром и займемся».

«Все, отправляйся спать. Тебе надо отдохнуть».

«О’кей».

Школу утром мы проспали оба. Сначала дрыхли чуть ли не до обеда, после Матвей настрогал бутербродов и почистил картошку. Я глядела, как он хозяйничает, и страшно удивлялась. Для парня Матвей был невероятно аккуратным – вытирал после себя стол, сразу мыл посуду, и ни один кусочек картофельной кожуры не упал у него на пол.

– Что ты готовишь? – поинтересовалась я. – И кто тебя научил?

– Мы ведь с дедом жили вдвоем, приходилось готовить. Пожарю нам картошку, это просто. Ты же умеешь жарить картошку?

– Теоретически – да, но лучше меня об этом не просить. Мать уверяет, что у меня руки из задницы растут и я годна лишь на мытье посуды в своей забегаловке.

– Гадкая у тебя мать.

– Знаю. Похожа на ведьму. Да, кстати о ведьмах. У твоего деда есть записи о прошлом? Может, он вел какой-то дневник или составил что-то вроде списка убитых ведьм?

– Да, он записывал.

– Тогда давай посмотрим. Нам надо узнать, как зовут этих двух ведьмачек и как твой дед их убил.

– Их звали Ульяна и Орыся. Две ужасно некрасивые тетки, их фотографии хранятся у деда.

– Так что же ты молчишь? – От удивления я даже вскочила со стула.

– А чем это поможет?

– Где эта тетрадь? Давай вместе почитаем.

– Внизу, в дедовой мастерской. Да подожди, я поставлю картошку на плиту. Вот теперь пойдем.

Матвей сполоснул руки под краном, деловито вытер их полотенцем – точно повар-кондитер какой-то, – и мы направились в гараж его здоровенного дома.

В мастерской деда Стефана пахло так, что я невольно сморщила нос. То ли зверобоем, то ли полынью, то ли мятой и гвоздикой, вместе взятыми.

В травах я совершенно не разбиралась, но пряно-приторный запах в темном, длинном помещении казался неуловимо знакомым.

– Вот она, коробка с его тетрадями. В одной из них я и нашел список убитых ведьм с фотографиями. И этих двух наших нашел. Смотри.

Я взяла тетрадь. Старые страницы в клетку немного пожелтели, но по-прежнему гладкие. Почерк у деда Стефана был очень четким, даже красивым. Наклон влево, буквы печатные, заглавные украшены какими-то завитушками.

Ульяна и Орыся. 1961 год, село Самонивцы.

И старая фотка, на которой у высокой березы стоят две молодые женщины. Их головы покрыты платками, лица – широки и неказисты, глаза – маленькие, руки – грубые и большие. Замученные работой в колхозе, уставшие, бестолковые тетки, которые ровным счетом ничего из себя не представляли.

– Действительно, страшные какие-то, – пробормотала я и положила тетрадь в коробку.

Порывшись в ней, нашла какое-то удостоверение, старое, потертое, бесцветное. Раскрыла, прочитала и удивленно уставилась на Матвея.

– Твой дед что, служил в немецкой полиции? Это же запись на немецком. Он был полицаем?

– Не знаю. Я не знаю, что это за удостоверение. – Матвей попытался забрать у меня посеревший кусочек картона, но я отдернула руку.

Конечно, в те времена не на всех документах делали фотографии, потому нельзя было со стопроцентной уверенностью сказать, кому принадлежало это удостоверение личности. Но фамилию и имя я прочитала несмотря на то, что написано на немецком. Левандовский Стефан.

– Твой дед служил оккупантам. Это, конечно, старые дела и никого уже не интересует, но все равно гадко, – сказала я.

– Я знаю. И он участвовал в погроме в сорок первом году, эти сведения хранились в нашей семье. Правда, после дед ушел в глубь страны и воевал с немцами, я знаю. У него есть и другое удостоверение, он был зенитчиком.