Ольга Гусейнова - Оборотни клана Морруа [litres]

Отчаянно шарахнувшись в сторону, вырвав из его лапищи свою ладонь, я услышала глухой разъяренный волчий рев. Медленно, словно в трансе развернулась – и столкнулась с чудовищной картиной, которую никогда не хотела увидеть снова и долго изгоняла из памяти. Рядом, всего в метре от меня, стоял Рене с частичной трансформированным лицом и телом и яростно рычал на других оборотней, а те как один напряглись и замерли.

Поль одними губами приказал Жакру:

– Быстро проследи за супругами! Задержи, пока не свистну!

Жакру, кивнув черной лохматой головой, молча скользнул в заросли и начал по дуге обходить всех, направляясь к супругам, приближавшимся к нам. Рене в этот момент одним прыжком встал между мной и остальными, заталкивая меня за спину и гортанно угрожающе рыча. От его злобного рыка у меня волосы на затылке зашевелились. Веры медленно отступали назад, не отрывая взгляда от Рене, а Поль тихо уговаривал его, пытаясь пробиться сквозь звериную ярость:

– Рене, послушай, брат, никто больше не прикоснется к ней! Ты слышишь, никто…

– Она моя-я-я! Только моя-я-я!

Угрожающее рычание и слова, с трудом проталкиваемые сквозь полузвериное горло, странным образом не пугали меня, даже больше – принесли моей человеческой половине непонятное удовлетворение. Моя волчица, до сих пор вечно скулившая от страха, чуть не замурлыкала от удовольствия, услышав глухой яростный рокот зверя Рене. Ведь он, не раздумывая, встал на мою защиту. Моя вторая сущность дала понять, что очень даже приветствует такое поведение вера. Я застыла в раздумьях и пропустила несколько реплик Поля, очнулась в тот момент, когда Рене, наконец, выпрямился, перестал рычать и скалиться на остальных оборотней. Помотав головой, возвращая себе контроль над собственным зверем, он медленно повернулся ко мне и тихо произнес:

– Прости, малышка, но теперь выбора у тебя нет. Ты моя. Навсегда! Мне жаль одного – твоя жизнь гораздо короче моей. Но обещаю, отныне принадлежу тебе до самой твоей смерти.

Про себя отметила, что он по-прежнему считает меня смертной человеческой женщиной, и мысленно ехидно хихикнула. Затем, прокрутив в голове фразу, мрачно усмехнулась словам о смерти. Долго же тебе, дружок, ждать придется, надеюсь. Хотя…

Неожиданно снова мелькнула мысль, что, может быть, ему стоит довериться. Именно этому мужчине, способному позаботиться о чувствах другого, даже человека. Понять и принять слабости других. Утешить и приласкать, когда было необходимо мне. Защитить не только от чужих, но и своих, что еще больше подняло его в моих глазах. Но моя вторая, более трусливая половина в страхе, старом, незабытом, отвергла эту мысль. Я не могу доверять никому, даже такому как он, хоть его и приняла моя вечная подруга и спутница волчица. Поэтому под пристальным взглядом Рене, не обращая внимания на еще слишком напряженные и тревожные взгляды других веров, обращенные и на меня, и на Рене, молча улеглась спать. Спустя минуту, не услышав ни одного шороха, свидетельствующего, что веры отмерли, я пробормотала, более чем уверенная, что они меня прекрасно слышат:

– Боже, кажется, я все-таки сошла с ума. Померещится же подобное!

Спустя пару минут все зашевелись, потом пришли встревоженные Катерсоны и сразу улеглись спать. Все стихло. Положив рядом со мной рюкзак, лег Рене, запах которого я больше не спутаю ни с чьим и никогда, он въелся в меня навсегда. Большой сильной ладонью накрыл мою талию… и подтянул меня к себе. Затаив дыхание, я ждала, пока его дыхание выровняется, потом осторожно, бесшумно вытащила последнюю пробирку и побрызгала на волосы и шею. И только после того как потратила последнее средство защиты от запаха, смогла расслабиться в его руках. Но забыться сном не смогла, одна мысль не давала покоя: как веры поступят со мной теперь, когда я стала свидетелем трансформации Рене? Думала-думала и на грани сна и яви услышала тихий, едва различимый за ночными шорохами разговор.

– Ты что-нибудь понимаешь, Поль? – прошелестел Арно.

– Нет, – вздохнул Поль, – мне понятно только одно – он запал на человечку! Она, конечно, слишком горячая штучка, чтобы спокойно пройти мимо, но с его стороны это слишком серьезно. Я никогда не видел его таким! Мне жаль Рене, у его семейного счастья в лучшем случае двадцать лет, затем старость заберет ее, и что будет с ним – страшно даже представить.

– Ты сообщишь главе?

Молчание длилось несколько задумчивых мгновений, затем Поль выдал загадочную фразу:

– Хм-м-м, ты знаешь, Арно, а ведь именно глава отправил Рене сюда и сдернул его с другого проекта. Это наводит меня на определенные мысли.

Арно так же глубокомысленно помолчал, потом осторожно спросил:

– А ты не думаешь, что она как Милана? Полукровка?

– Хм-м-м. Нет! Милана пахнет как вер, а эта девочка…

Он замолчал, а потом его шепот стал едва различим:

– Эта девочка не пахнет совсем! Ни как человек, ни как… Странно, ты не находишь, Арно?!

– Я тоже заметил и думаю, остальные про себя отметили этот факт, но только сейчас обратил внимание. Когда ты сказал! А вот тот факт, что каждый из нас сделал на нее охотничью стойку, странно меня тревожит.

– Да! Весьма занятная и загадочная девочка. Мечта любого свободного, если бы была одной из нас. За такую глотку рвали бы, не задумываясь! Но Рене положил на нее лапу первым, поэтому нам придется принять ситуацию как данность. – Поль помолчал, как если бы о чем-то задумался, и продолжил: – Ведет он себя слишком похоже на Тьерри и Жака. В связи с чем меня терзают смутные подозрения. Арно, прошу, будь внимателен, пока мы не выясним всю ее подноготную. Да еще представление, которое устроил Рене вечером. Я не знаю, как она теперь себя вести будет!

Подслушав разговор, я еще какое-то время не могла заснуть, заодно порадовавшись, какой надежный «антизапах» сделала, но усталость, стресс и вместе с тем странное чувство покоя и безопасности, которые я испытала «в лапах» Рене, уговорили сознание выключиться.

Утро четвертого дня встретило нас тяжелыми, нависающими над верхушками деревьев тучами, еще большей духотой, мешающей дышать и облепляющей тело ватным одеялом. Все за то, что на джунгли надвигается гроза… со всеми вытекающими. Я невольно ускоряла шаг и поторапливала Катерсонов. Серая от усталости Этель с трудом переставляла ноги, Нильс с глубокими, залегшими вокруг жестко сжатых губ морщинами, заострившимся лицом поддерживал ее как мог, но и его силы были на пределе.

Мы уже четвертые сутки постоянно бежим или идем, тяжело прорубаясь сквозь джунгли, и все это плохо сказывается на людях, не подготовленных к подобным походам и приключениям с возможным смертельным исходом. Все чаще Жакру или Жан словно тени следуют позади или сбоку от Катерсонов, помогают им, берут под руки и практически несут на себе. Я все чаще ловлю на себе странные изучающие взгляды оборотней. Рене все время находится рядом, часто поддерживая меня под руку и касаясь бедром, но мне кажется, потому что просто хочет прикоснуться.