Карен Линч - Пешка [ЛП]

Я усмехнулась.

— Конечно. И мы будем готовить сморы [4] Смор (англ. S’more от англ. some more — «ещё немного») — традиционный американский десерт, который едят в детских лагерях обычно по вечерам у бивачного костра. и распевать песни.

Он прищурил глаза с интересом.

— Что такое сморы?

— Сморы это…

Я пристально посмотрела на гоблина, когда идея зародилась и пустила корни в моём сознании. Я тут же её отмела. Бесполезно. Это не сработает.

Но… а если сработает? Что мне терять-то?

— Что такое сморы? — повторил Ток. Выражение его лица стало раздражённым, и он медленно направился ко мне. — Почему ты не говоришь?

Я улыбнулась.

— Забудь о сморах. У меня есть кое-что, что тебе понравится даже больше.

— Больше безделушек? — рьяно спросил он.

— Лучше.

Весь его вид кричал, что я явно сошла с ума, потому что ничто не может быть лучше сверкающего содержимого его мешка.

Я широко улыбнулась, словно была той, кому не терпелось рассказать огромный секрет.

— Хочешь знать, что это?

— Да, скажи мне, — потребовал он.

— Ладно, была не была, — я глубоко вздохнула.

И начала петь.

Несколько секунд Ток в замешательстве наблюдал за мной, и я начала чувствовать себя полной идиоткой. Но стоило словам из любимой песни Финча наполнить окруживший нас воздух, глаза гоблина осоловели, а его лицо расслабилось. Он стоял в трансе, мешок с кристаллами болтался на безвольно свисающей руке.

Я в неверии уставилась на него. Сработало. В прямом смысле, сработало!

Ток моргнул, и я поняла, что умолкла. Я снова завела песню, начав петь достаточно громко, чтобы песню смог услышать любой в радиусе полумили. Как только я заметила, что гоблин снова впал в транс, я бросилась в «бой».

Не прекращая петь, я побежала к нему, на ходу вынимая из кармана кандалы. Я осторожно застегнула их на его тонких запястьях и проверила их. Они плотно прилегали, но не слишком туго. Проверив свою работу дважды и убедившись, что приняты все меры усмирения, я отступила на пару шагов и умолкла.

На выход из транса и появление возмущения в его глазах вместо отсутствующего взгляда ушло пять секунд.

— Надувала! — завизжал он. — Коварный человечишка.

Он попятился назад, оторопело нахмурившись. А потом его глаза распахнулись в ужасе, и он уставился на кандалы на своих запястьях. Запаниковав, он начал дёргать и крутить кандалы, но попытки были тщетными. Это были специальные кандалы, разработанные Агентством для обуздания фейри, вылитые из достаточно чистого железа, лишавшего фейри их магии и силы, не причиняя им вреда.

— Сними их, — заорал он.

— Не могу. Прости.

Я прогнала терзавшее меня чувство вины. Я не любила видеть какое-либо создание в клетке или оковах, но если я собиралась реализовать задуманное и стать охотником, я должна была быть такой же волевой, какой я охарактеризовала себя Теннину.

Ток издал оглушительный вопль, от которого все птицы с ближайших деревьев рванули ввысь. И когда даже это не возымело реакции от меня, он топнул ногой и начал верещать, будто его тут пытали.

Я дала ему минутку побушевать в гневе, но потом мои уши больше уже не могли выносить это насилие. Он не показывал никаких признаков, что готов прекратить свой концерт, я и сделала единственное, что как я знала, угомонит его.

Спев один куплет, я остановилась и стала наблюдать, как гоблин выходит из транса. Он снова сорвался на крик, и мне опять пришлось петь. И так продолжалось минут десять, пока он не сдался, испепеляя меня злобным взглядом.

— Ужасная людина, — прошипел он.

— Эй, как раз-то не я крала у простодушных людей, — я указала на всё ещё висящий в его руке мешок. — Кстати, а как много украшений надо одному?

Он прижал мешок к груди.

— Моё!

— Мне они не нужны. Но ты пойдёшь со мной.

В его глазах вспыхнул страх.

— Куда?

Как вообще объяснить гоблину процедуру охоты? Я отведу его к контрактному агенту, где он будет находиться, пока его не заберёт Агентство. Затем его промаркируют и передадут фейри, которые уже, в свою очередь, вернут его в свой мир. Проставляемая метка представляла собой особую татуировку, которую невозможно было удалить без соответствующей технологии, и каким-то образом она не даёт владельцу покинуть мир фейри.

— Мы едем к властям, и тебя отправят назад в твой мир, — сказала я ему.

— Но мой дом тут, — его голос стал громче. — Я хочу остаться здесь.

— Может, тебе и позволят остаться. Я не знаю, — соврала я.

Гоблины не могли изменить свою натуру, и если Агентство отпустит Тока, он вернётся к своим воровским делишкам, и глазом не моргнув.

Я осторожно приблизилась к нему. Он не мог сбежать или одолеть меня, пока на нём были кандалы, но это не означало, что он не мог укусить. Протянув к нему руку, я обхватила пальцами его тонкое предплечье и сказала:

— Пошли.

Если я рассчитывала, что он мирно пойдёт, я жестоко ошиблась. Как только я подняла свой рюкзак, и мы стали спускаться по ступенькам, он начал оплакивать утрату своего дома и всех его сокровищ. Мне было очень его жаль, но я ничего не могла с этим поделать. Несколько раз, когда его голос срывался на визг, я прибегла к угрозам снова запеть. И тогда он снова мрачно топал по ступенькам, давая мне короткую передышку от шума, но вскоре снова начинал визжать.

Мы достигли основания холма, и я подтолкнула его в сторону выхода. Я пониже натянула кепку и попыталась игнорировать потрясённые взгляды, которыми нас одаривали всю дорогу по парку. Фейри уже давно стали обычным явлением, но не каждый день можно было увидеть гоблина. А гоблин, идущий рядом с человеком, создавал ещё более странное зрелище. Несколько людей вытащили телефоны и стали нас фотографировать.

— Отлично, — пробормотала я.

У меня не было никакого желания оказаться в социальных сетях, но сейчас я вряд ли могла что-либо сделать. Я нацепила невозмутимое выражение лица, словно для меня это было сущей обыденность, и замаршировала дальше.

Ток учинил очередной переполох, когда мы остановились у джипа. Как большинство лесных фейри, он никогда не ездил на автомобиле, и вид большой металлической коробки на колесах до ужаса перепугал его. Стоило мне открыть торцевую дверь и поднять брезент, скрывающий клетку, занимавшую всю заднюю часть автомобиля, как он окончательно спятил. Прутья клетки были выполнены из довольно чистого железа, чтобы удержать даже фейри Высшей расы, и именно поэтому мои родители всегда брали джип, когда планировали осуществить захват.

— Ладно, ладно, никакой клетки, — сказала я ему, но сначала мне пришлось успокоить его песней.

Мне пришлось спеть ещё два куплета просто для того, чтобы усадить его в салон внедорожника, тем самым заполучив ещё более курьёзные взгляды от прохожих. Я заметила одного парня на противоположной стороне улицы и простонала. Он записывал видео на свой телефон. Нас фотографировали, и это уже было скверно, не хватало ещё и видео. Я понадеялась, что он был слишком далеко, и поэтому ему не удастся записать моё пение.