Линор Горалик - Тайные ходы Венисаны [litres]

– Пропустите меня! – требовательно говорит Агата одетому в черное мальчику, стоящему первым слева.

Мальчик бледнеет.

– Веселая Мистресс шутит, – растерянно говорит он. – В эту дверь можно проходить только Веселому Майстеру Гобриху.

– Что там? – спрашивает Агата, напуская на себя надменность.

– Там кухня, Веселая Мистресс, – покорно говорит мальчик.

– Разве весель… Разве не всем можно ходить на кухню? – удивляется Агата.

– Веселые Майстеры и Мистресс едят очень мало, говорит мальчик. – Мы охраняем кухню не от них, – и шумно сглатывает.

Агате становится не по себе.

– Почему они едят мало? – спрашивает она, отводя глаза.

– Боятся, что их потянет в сон, Веселая Мистресс, – услужливо говорит мальчик, – а во сне они кричат.

Внезапно Агата понимает, как она страшно, страшно, ужасно голодна, – вот только она что-то совсем не уверена, что не будет кричать во сне.

– Идемте за мной, – говорит Агата очень тихо. – Никто не увидит, а я дам вам поесть.

– Веселая Мистресс шутит, – в ужасе говорит мальчик, и стоящая рядом с ним в карауле высокая девочка повторяет:

– Веселая Мистресс шутит.

– Да перестаньте вы, – говорит Агата. – Нет, стойте, не идите все сразу, идем вот ты, ты принесешь остальным, – и тыкает в мальчика пальцем. – Ну же, не тормози, пошли. Как тебя зовут?

– Ио, – отвечает он.

Агата морщится, но молчит.

На маленькой кухне орудуют всего восемь или десять детей. На Агату с Ио осторожно оборачиваются, но никто не говорит ни слова – мало ли что нужно на кухне Веселой Мистресс и ее сопровождающему. Кухмайстер, длинноносый маленький человечек, дремлет на скамье в углу, и Агата движется тихо-тихо. Запах, знакомый запах, самый лучший запах на свете после запаха старых книг окутывает ее: лимонный, ванильный… Огромное блюдо с «мадленками», теплыми, явно только-только из плиты, стоит прямо в центре кухонного стола, под свисающими с потолка связками бобыльника и клеменции. Рот Агаты наполняется слюной. Забыв об осторожности, она хватает с блюда несколько «мадленок» и немедленно их съедает, едва не постанывая от удовольствия. Нет, она, конечно, помнит, что надо идти искать золотую дверь, а еще – что рядом стоит ужасно голодный Ио, куда голоднее, чем она сама, но «мадленки»… Еще одна, буквально одна… Нет, две… Агата с трудом отрывается от блюда и говорит с набитым ртом:

– Хватай и неси своим, – давай, давай, пока я не…

– Отличная работа, Ио, – издевательски произносит голос от самых дверей кухни, – ты прекрасно сыграл свою роль. Я знал, что рано или поздно она придет сюда. Я мог попросить тебя арестовать ее и привести ко мне, но так интереснее, правда? Теперь ступай на место, Ио, и знай, что вечером ты получишь лишнюю чашку каши за верную службу.

– Спасибо, Веселый Майстер Гобрих, – выпаливает Ио и убегает.

Агата смотрит на Гобриха и пятится к стене, а Гобрих смотрит на нее и поигрывает хлыстом.

– Послушайте, – сглотнув, говорит Агата, – мне просто нужно попасть на пятый этаж. Покажите мне золотую дверь – и я уберусь отсюда.

– А потом вернешься – и будешь подбивать наших детей к бунту, верно? – с усмешкой говорит майстер Гобрих. – Ну уж нет, Агата, ты отсюда не выйдешь. Ко мне!!! – внезапно кричит он страшным голосом, и кончик хлыста ударяется в стену кухни, разнося в осколки стоявшие на полке чашки и тарелки.

С воплем Агата вжимается в стену – и вдруг чувствует спиной странный, неприятный холод.

– Я сказал – ко мне!!! – кричит майстер Гобрих.

Кухня наполняется детским визгом; поварята, роняя подносы, забиваются под столы и стулья, а Агата, боясь хоть на секунду отвести глаза от жуткого хлыста, дрожащими руками ощупывает стену у себя за спиной.

– Что здесь творится? – раздается вдруг испуганный бас проснувшегося кухмайстера. – Что здесь творится?

В тот же миг Агата хватает с пола упавший поварской нож и швыряет его в Гобриха. Нож попадает Гобриху в ногу, и пока тот со стонами и ругательствами выдергивает его из раны, Агата поворачивается – и видит очень узкую, очень высокую, достающую почти до потолка металлическую дверь. Дверь блестит, и у Агаты екает сердце. Правда, блестит дверь как-то странно – очень тускло, – и цвет у нее темноватый, но Агата видела в своей жизни не так уж много золота, а когда на дверь падает свет раскачивающейся под потолком лампы, она точно-точно кажется Агате золотой! Изо всех сил Агата дергает за длинную массивную ручку в виде собачьего хвоста, но дверь, тяжеленная металлическая дверь, не поддается.

– Нет! – вдруг кричит кто-то из поварят. – Нет, нет! – И вдруг целый хор детских голосов окружает Агату, вся кухня кричит: «Нет, нет, нет!» – и в этот хор вплетается даже бас кухмайстера.

– Помогайте мне! – кричит Агата. – Да помогайте же мне! Это дверь на пятый этаж! Хватайте ножи и бежим! Я не знаю, что они вам наговорили, но мы можем бежать, а потом приведем на помощь взрослых, нормальных взрослых, наших родителей, и спасем остальных, ну же, давайте, ну! Помогайте же мне!

– Нет! Нет! Нет!!! —

Голоса становятся все громче, все испуганней, и до Агаты доносится голос Гобриха, который вдруг кричит:

– Всем молчать! – а в наступившей тишине говорит: – Нет, Агата. Это слишком. Не надо. Остановись. Остановись, Агата. Только не это, не надо. Я отпущу тебя, я тебе обещаю. Только не…

В следующую секунду Агата всем телом повисает на ручке двери, и та внезапно поддается. Обдирая кожу на голых руках и застревая в открывшейся щели из-за слишком пышного платья, Агата в одну секунду протискивается туда – и мгновенно металлическая дверь с грохотом за ней захлопывается, но от страха Агата все равно не может остановиться. Белая маска сползает ей на глаза, она ничего не видит и просто бежит вперед, бежит, прижимаясь правым боком к шершавой стене и чувствуя, что слева происходит что-то очень опасное, бежит, пока у нее хватает сил.

Когда Агата наконец останавливается и сдирает с себя маску, ей чудится, будто что-то случилось у нее с глазами. На секунду ей кажется, что вместо глаз у нее «слезы святого Макария», потому что воздух вокруг Агаты зеленый, и вкус у него – как у свежесорванной травы. Агата смотрит себе под ноги – и понимает, что стоит на широком выступе, слева нет ничего, вообще ничего, только белые крылья габо видны в небе, и габо здесь много, очень много, а справа ее ладонь лежит на стене и упирается в какие-то плавные округлые изгибы. Витые рога, вот что это за изгибы: Агата держится за огромный барельеф, и ладонь ее легла как раз на витые рога муриоша.

«Нет, – думает Агата, – нет, этого не может быть, нет, нет».