Александра Огеньская - Старовский раскоп

— Ты мог и ошибиться, нужно сложить руны заново. Это раз. А второе — если ты не ошибся, то ей тем более не помочь.

— Это мы еще посмотрим. Но руны разложим, конечно. Ты кинь, у тебя лучше выходит, а я пока схожу еще кое-куда.

— Сам-то хоть зря не гробься. Или мало приключений? Снова захотел в плен? И далась тебе эта девчонка…

— Она меня спасла.

— Она спасла тебе жизнь, потом ты спас ее от сумасшествия — вы квиты. Или ты… между вами что-то еще было? Влюбился?

Кусок в горло не лезет. Тошнит от этой искусственной дряни. Где-то еще было нормальное мясо. Алинка покупала. Наверно, в морозилке… Замерзшее, конечно, в камень. Но все равно, пожалуй, то, что нужно. Нужно бы… запечь, что ли? Алина бы сготовила — пальчики оближешь. Эх, Алина…

— Мне нужно ее спасти.

— Ясно. Хоть кол на голове теши. Спасут твою Алину. Никуда не денутся. Пантера после инициации не иголка в стогу сена, чтобы совсем потеряться. Она после себя такие следы оставляет — слепой не ошибется. И не совсем дураки работают в парамагичке.

— Они работают слишком медленно. Пап, я просто не могу ждать!

— Я уж вижу… Ох, Андрей…

А Андрею предстояло сквозь метель и мороз — через полгорода.

— Егор Семенович?

В щель дверного проема высунулось мятое мужское лицо, подозрительно сморщилось. Ниже сунулось еще одно… не лицо, кошачья мордаха, круглая, щекастая, зеленоглазая и на диво осмысленная, словно бы вот этот вот — тоже здесь хозяин, и тоже интересуется, а кого это нелегкая принесла. Глазищи требовательно-презрительны — кто таков? Видимо, котяра с ходу составил об Андрее какое-то (явно нелицеприятное) мнение, о чем и сообщил мужчине оскорбительным коротким мявом — и скрылся за дверью. Мятый мужчина неприязненно сообщил:

— Ну, я. Чего нужно?

— Эээ… мне порекомендовали обратиться к вам…

— Опять от Ингмара? Он не предупреждал. Я вам что, служба спасения?

Просунуть ногу в щель проема Андрей успел исключительно по наитию — а то разговор бы на том и завершился.

— Погодите! Не знаю я никакого Ингмара! А к вам меня отправил Константин Петрович Вольф!

— Вольф? Костя? — в замешательстве нахмурился мужчина. — Костя ко мне отправил? У которого еще сын пропал?

— Да.

— Заходи.

Мотыляние двери, котище топорщит шерсть и обмявкивает Андрея какими-то оскорблениями, только хозяин коротко рыкает на котяру и тот, дергая хвостом, скрывается в комнате. Прихожая — маленькая, тесная и облезлая.

— Рассказывай.

Неловко. Неприятно под пронзительным взглядом. Вышло скомкано поэтому и вообще по-идиотски.

— Тут девушку инициировали. Незаконно. Пантера. А потом она пропала. Девушка. Я её ищу. И Валеру Вольфа, он мой друг. Мне посоветовали к вам обратиться.

— Интересная история! — едко прокомментировал мужчина. Кошак опять выглянул из комнаты, дернул усами. — У них, значит, кошки-собаки пропадают, а они ко мне всех гонят…

— Так не поможете? — упавшим голосом вопросил Андрей. — Понимаете, я гадал на рунах, и вышло, что девушка умрет. Понимаете? Спасать надо!

Егор Семнович задумчиво пожевал губу:

— Всех спасать надо. Девушку твою надо, волчат этих — надо, мальчишку с синдромом Райнована — надо…

Ну всё, сейчас выставит за дверь, подумалось. А ведь знает же что-то! Знает…

— Ладно, заходи. Вот сюда, на кухню… Хелег, брысь! — это мужик коту. Кот уже успокоился, но все равно косит на Андрея злой зеленью глаз. Как бы не цапнул за ногу, едва хозяин отвернется. Худая спина мужика затянута линялой футболкой, между острыми лопатками выцветшая надпись "Abibas". — Хелег, уйди с кухни!

Кот фыркает, свесив хвост, уходит. Длинный и пушистый, тот тянет за собой жирный клубок пыли.

— Он магов на дух не переносит, — поясняет мужчина. — И оборотней.

Кухня ужасна. Ремонт в ней не делался последние сколько-то сотен лет. Хотя вроде собирались — обои содраны и потолочная плитка. Пахнет сивушно. Под потолком — метелки пыльной травы. С трудом узнается полынь, остальное — загадка Андрею не по уму. Люстра, правда, приличная, дорогая. Словно бы чужая на этой кухне. Наверно, случайно перепала. Суют табурет. Табурет опасен — шатается и угрожающе скрипит. Интересно, табурет тоже магов не переносит? Или только оборотней?

— А теперь — рассказывай подробно.

Андрей и рассказал. От начала и до конца. Подробно. Мужчина мрачнел на глазах. Запоминающийся мужчина, колоритный — застиранное и затрепанное лицо алкоголика, сед и худ до невозможности, зато взгляд — бррр, продирает. Взгляд понимающий и сочувственный. Теперь уже. А сначала — словно по живому кожу сдирают.

— Понятно… Что касается девушки, тут нужно уточнить, но я слышал, что на нее выдали разрешение. Местный координатор. Пантерам. У них там мальчишка хворый, нужен обряд. Если это та самая — спасать бессмысленно. Никто ей теперь не поможет.

— Что?

— Девушка должна была в ближайшее время сама погибнуть, поэтому на нее подписали разрешение. Слышал про такое? Про обряды кошачьи что-нибудь знаешь? Да, правильно, откуда же тебе их знать… В общем, у Кошек ребенок заболел, мальчишке семь лет, генетический сбой. Обречен. Но родители не смирились, потребовали обряд. Обряд темный, но это их не остановило. Жертва понадобилась.

— Черт…

— Согласен. Так что…я, конечно, по старой памяти могу у Олега спросить, та самая или нет… но что-то про других девушек-оборотней я не слыхал в последнее время.

— И что мне теперь делать?

— Можешь попробовать подать апелляцию, но, если я не ошибаюсь, обряд через три дня, двадцать пятого. Ее просто не успеют рассмотреть. Могу подать я. Но у меня не примут вообще.

— Значит… все? Совсем?

Вот… тоска. И снег за немытыми стеклами — снег, ветер и снова снег. И уже не разобрать, где там небо, а где еще что.

— Ну, парень…

Там, на улице, даже подвывало. Как старая бездомная собака, замерзающая насмерть.

— Я её все равно найду.

— Не пори горячку. Девчонка все равно должна была умереть, а так хоть… Хоть кому-то ее жизнь сгодится.

Нехорошее слово Андрей сдержал. Под пальцами простонал пластиковый стаканчик. Полилось на штаны. И когда только успели сунуть? Стаканчик-то?

— Шшшш… Тьфу! Вот тебе тряпка! Слушай, есть еще один способ, но это авантюра чистой воды…

— Мне все равно.

— Если ты сейчас подашь апелляцию, ее разве что через неделю рассмотрят. И отклонят. Но есть одно исключение — ты можешь заявить, что был с этой своей Алиной… как это?… сговорен, наверно, правильно сказать. То есть заявишь, что имел намерение взять ее в жены и уже сделал предложение.

— Кто-то должен подтвердить?

— Два свидетеля.

— Ясно. Нет у меня двух свидетелей.

— Обидно. Впрочем, сдается мне… ладно, не нравится мне все это. Чует мое сердце, дельце нечисто. Хотя, может, мне всего лишь кажется. Вот что… Если тебе все равно заняться нечем, кроме как эту твою Алину спасать… Я тебе сейчас пару книжечек дам, ты прочтешь, составишь свое мнение и, может быть, что-то сообразишь. И поступишь по обстоятельствам. А то, боюсь, мне сюда соваться бессмысленно.