Даррен О'Шонесси - Город смерти

Я поболтался на площадках, где играли в сквош и гандбол. Там я проявил себя несколько хуже, но все равно сам удивился своим атлетическим способностям, о которых и не подозревал. Надо будет как-нибудь сюда вернуться. Если я так преуспел с первого же раза, что ждет меня впереди, после целеустремленных тренировок? Может, не рэкетом мне надо на жизнь зарабатывать, а ракеткой?

Потом я забрел в «Шанкар». Все тело у меня пело от радости двигаться, дышать, жить. День обещал быть удачным. Я уже видел, как Кардинал сжимает меня в объятиях, называет «сын мой», вручает ключи от своей империи и право распоряжаться всем царством по моему усмотрению.

Ага, держи карман. Когда раки засвистят «Мишель-мабелль».

Я поужинал с И Цзы и Леонорой. Рассказал им о назначенной мне аудиенции. Они очень обрадовались, особенно И Цзы.

— Он тобой интересуется, — проскрипел он. — Раньше я не был в этом уверен. Догадывался, но… Возможно, это начало, Капак. Мне кажется, сегодня он мало что скажет — со стороны это будет выглядеть не бог весть как, — но от того, что случится сегодня в одиннадцать, зависит все твое будущее.

— Как мне себя вести? — спросил я. — Может, развязно? Хлопнуть по спине, точно старого армейского дружка? Или потупить глазки и первым рта не открывать?

— Веди себя естественно, — посоветовала Леонора. — Насколько я могу предполагать, все эти месяцы Дорри держал тебя под пристальным наблюдением. Он знает, что за человек Капак Райми. Покажи ему сегодня этого человека. Будь верен себе. Не актерствуй. Будь искренен, отвечай на его вопросы честно. Не пытайся умничать. Не лезь из кожи вон, пытаясь ему понравиться. Будь собой.

— Да, — согласился И Цзы. — Никаких спектаклей. Ты — волевой, упрямый, благоразумный молодой человек. Первое: ты его уважаешь, и он это знает. Лизоблюдство ни к чему. Второе: ты о себе высокого мнения. Это он тоже знает. Пускать ему пыль в глаза не обязательно. Он не ждет от тебя искрометного остроумия или показной силы. Просто хочет проверить, как дела у его новейшего новобранца. Возможно, он даст тебе поручение. Если тебе нравится возвышенный стиль, «поручит миссию». Какое-нибудь личное поручение, скорее всего мелкое. Это будет знак доверия с его стороны. Оно ничем не будет отличаться от друшх поручений — но оно будет ДЛЯ него. Если так случится, отнесись к этому поручению как ко всякому другому, словно так и надо.

— Понял, — произнес я, кусая гамбургер. Здесь их готовили превосходно. Они были черные, как сердце грешника, с нужной — ни граммом меньше, ни граммом больше — дозой соуса и салата. Одной четвертьфунтовой отбивной от «Шанкара» можно было бы совлечь с пути истинного половину всех вегетарианцев в мире. — Слушайте, а Адриана никто из вас не видел в последнее время? — спросил я, на секунду оторвавшись от еды.

— Кого? — переспросила Леонора.

— Адриана. Моего шофера.

Леонора слегка нахмурила лоб:

— По-моему, я его не знаю. Мы встречались?

— Вряд ли, — ответил я, — но вы наверняка его иногда со мной видели. Молодой парень, вечно улыбается, немножко на клоуна смахивает.

— Нет, — произнесла Леонора. — Я с ним не знакома.

— А ты? — обернулся я к И Цзы.

Тот с широкой ухмылкой пожал плечами:

— Нынче для меня все молодые на одно лицо.

— Много же от вас толку, — скривился я.

— Возраст есть возраст, дорогой, — улыбнулась Леонора. — Когда проживешь столько же, сколько мы, поймешь, о чем я говорю. Рассудок начинает барахлить. Память отказывает. Бывают дни, когда я с большим трудом вспоминаю, как меня саму зовут. Правда, И Цзы?

— Кто? — захохотал он.

— Если я доживу до ваших лет, — проговорил я, — то, надеюсь; какой-нибудь добрый, благожелательный человек будет так любезен, чтобы избавить меня от дальнейших страданий. — Я встал. — Что ж, был бы рад еще посидеть, послушать ваши бессвязные склеротические россказни, но меня ждут непрожитая жизнь и несделанная карьера. Знаю-знаю, час еще ранний, но раз уж курам ранний час на пользу, то и мне тоже. Увидимся.

— Увидимся, — откликнулся И Цзы.

— Прощай, Капак, — произнесла Леонора.

Из ресторана я вернулся в «Окошко». Принял душ — третий раз за этот день: этот город умел заездить человека до седьмого пота. Воды, выжатой из моей одежды, хватило бы на неделю для всех нужд небольшой африканской деревеньки.

Я вышел из душа, обвязанный полотенцем, и обнаружил в номере Кончиту.

— Приветик, — заорала она. — Я сегодня «Королеву Африки» заказала. Слабо посмотреть?

— Извини, — сказал я. — Этот речной круиз мне придется пропустить. Мне нужно встретиться с начальником. Может, меня повысят. — Я открыл дверцу шкафа и стал подбирать одежду. Ничего вызывающего. Аккуратно отутюженные брюки и рубашка, не слишком туго завязанный галстук. Пиджак надевать не стоит — жарковато. — Ну, как я выгляжу? — спросил я, кружась на воображаемом подиуме.

— Как старомодный хрыч, — захохотала она.

— Фу. Протестую. Я не старомодный. Я элегантный.

— Зануда, вот ты кто. — Она включила телевизор. — Во сколько вернешься?

— Не знаю.

— Тебя дожидаться?

— Не стоит беспокоиться. Побудь тут пару часов. Может, я и рано приду. Позвоню из «Пар…» из офиса, если получится. — Я избегал произносить при ней слова «Парти-Централь» или «Кардинал». Она по-прежнему считала меня простым страховым агентом, и я очень хотел, чтобы так осталось и впредь. Узнай она о моей работе, о Зейдельмане, о Кардинале, наши отношения осложнились бы. Меньше знаешь — крепче спишь. — Если к двенадцати я не дам о себе знать, замнем, — предупредил я. — Возвращайся наверх, а завтра увидимся.

— Идет. Значит, увидимся, когда увидимся.

— Адьос, сеньора.

Томас молча отвез меня в «Парти-Централь». Он вообще был несловоохотлив — когда я пытался его разгозорить, отвечал кратко и скупо, уклоняясь от наводящих вопросов. Словом, давал понять, что знает свое место и ничего не имеет против незримого барьера между нами. Чем раньше Адриан вернется, тем лучше.

«Парти-Централь» гудел как улей — ночная смена была на трудовом посту. Конечно, до хаоса, который воцарялся здесь к полудню, этим ночным звукам было далеко, но все же в этот поздний час в городе однозначно не было более шумного здания, чем «Парти-Централь». Сфера интересов Кардинала захватывала огромную часть земного шара. Его организация представляла собой круглосуточно работающий механизм, военную базу в режиме постоянной боеготовности; она никогда не отдыхала, никогда не замедляла ход. Вечно голодное чудовище экономики.

Разумеется, у входа дежурили бойцы Контингента, бесстрастные, как инопланетяне. Недавно пресса слегка нас потревожила, как случалось каждые два года: очередной молодой политик, пытаясь сделать себе имя, обрушился на личные вооруженные силы Кардинала, потребовал обезоружить их или вообще расформировать. Обычно запалу у политиков хватало недели на две. За это время простые граждане успевали излить свой гнев и успокоиться, а выскочке затыкали глотку либо деньгами, либо свинцом. На том все и кончалось.