Даррен О'Шонесси - Город смерти

Тут у меня перехватило дух, потому что она приблизилась и теперь пристально разглядывала меня, с вопросительным видом склонив голову набок. Наморщила лоб, словно узнает меня, но никак не может припомнить. Затем, с такой сексапильной улыбкой, каких я в жизни не видывал, она прижала руки к бедрам, сделала движение сверху вниз и… и сбросила свои широкие брюки.

Забыв о моем воображаемом револьвере, я изумленно вытаращился на нее. Она была в длинных белых панталонах, скорее удобных, чем соблазнительных, но в данный момент показавшихся мне самым шикарным на свете бельем. Правда, смотреть на них мне довелось недолго — спустя несколько секунд они шлепнулись на скомканные брюки у ее ног.

Она спустилась ниже. Я ничего не видел, кроме темного ларчика между ее ног. В руке она наверняка держала нож — но мне было плевать. Мой взгляд был прикован к зарослям ее волос: черным, блестящим, упругим. Если я умру на этой лестнице, то умру завороженным и счастливым, страстным и бессильным.

Она остановилась, не дойдя до меня четырех ступенек.

— Эй, — проговорила она тихо, низким, томным голосом. Я неохотно поднял глаза и встретился с ней взглядом. Облизнув губы, она набросилась на меня.

Мы моментально свалились на ступени, целуя и кусая друг друга, охваченные пылом страсти. Мои руки ухватились за ее груди, а потом беспардонно прогулялись сверху вниз по ее телу, чтобы пощупать ягодицы, а затем — и приласкать огонь в ее заветном влажном камине. Она безжалостно укусила меня в шею, застонала, принялась облизывать. Ее пальцы обнаружили мою ширинку, расстегнули, чуть не разорвав, молнию, выпустили на свободу мой член. Ее ногти вонзились мне в яйца, настойчиво подталкивая меня к ней (словно меня еще надо было подталкивать).

Природа привела меня в пышный оазис так же скоро и безошибочно, как первого мужчину на земле, спихнула меня в этот водоворот жизни и любви, притянула к нему как магнитом. Мы бесились, как кошки, — толкались, пихались, вертелись волчком. Перекатились по лестнице. Потом, так и не расцепившись, к стене. Вскочили. Сначала я прижал ее к стене, но она решила поменяться со мной местами и пришла моя очередь ощутить всей задницей холод здания. И опять на ступеньки, все ниже и ниже, ну и силища, да я в жизни еще… сейчас точно взорвусь, ну и плевать. В тот момент на свете не было никого, кроме нас. Кроме сладостного союза моего меча с ее ножнами. Весь остальной мир перестал существовать.

Я выудил из-под пуловера ее правую грудь и жадно припал к ней. Еще никогда секс не был мне так вкусен. Мечта всех малолетних школьников, лучшая фантазия онаниста, осуществленная в реальности. Не побоюсь пошлости и скажу: в эти краткие минуты я почувствовал себя будто в раю.

Я кончил, но это было не важно. Я все равно продолжат работать членом, по-прежнему твердым и неутоленным. Она тоже кончила несколько раз, но распалилась не хуже меня. Нас захлестнуло что-то сверхъестественное, мы стали пешками в игре, над которой не имели власти. Никто из нас не хотел прерваться. Никто из нас не был в силах. Никто — пока заряд не иссяк.

Но в конце концов он иссяк.

Я откатился в сторону, тяжело дыша. Поглядел на нее. Она привстала, потряхивая головой, поглаживая одной рукой колено, а другой — осторожно, благоговейно — свой пах. Она поглядела на меня. Ухмыльнулась, вскочила, натянула панталоны и брюки. Наклонилась ко мне, чмокнула в щеку и, не сказав ни слова, начала спускаться вниз.

Беспомощный, я проводил ее взглядом. Может быть, она подложила в здание бомбу и, поднимаясь наверх, я иду навстречу гибели — но это было не важно. Жизнь и смерть потеряли значение. Я открыл для себя сексуальный экстаз.

Спустя некоторое время я с трудом застегнулся и встал. Поглядел на часы. Запас времени у меня еще был — приключение продлилось куда меньше, чем мне показалось. Я поспешил в туалет и привел себя в порядок. А затем, весь красный, часто дыша, отправился к Кардиналу.

У двери в его кабинет ожидало несколько человек из самых разных слоев общества: кто в костюме, кто в лохмотьях, кто даже в одежде священника. Секретарша поманила меня рукой — мол, идите без очереди. Мне в спину вонзились испепеляющие завистливые взгляды.

Когда я вошел, он играл со своими марионетками, скрючившись на корточках позади небольшого столика. Между ножками столика был натянут кусок тонкой белой ткани, примерно в полметра длиной, подсвеченный сзади мощной лампочкой. Кардинал держал в руках пару маленьких марионеток — незатейливые темные силуэты, прикрепленные к длинным тростям. Он прижимал кукол к ткани и заставлял дергаться, а с той стороны экрана они казались самостоятельно движущимися тенями.

— Китайские, мистер Райми, — сказал он мне, не поднимая глаз. — Привозные. Им триста лет.

Он заменил одну из фигурок — мужчину в большой шляпе — другой, мелким дракончиком, которого заставил ловко кружиться в лучах света.

— Не самое утонченное развлечение, — заметил я.

— Да, не самое, — согласился он. — Но кому нужна утонченность, если есть… — Он убрал марионеток с экрана, положил на пол и, скрестив руки на груди, усмехнулся. На экране по-прежнему плясали тени — дракон и человек с копьем, — кружили друг около друга, атаковали, отскакивали. — Волшебство, — закончил он свою фразу.

— Как это де…

Поманив меня к столу, он позволил заглянуть за экран. Никаких механических приспособлений. С оборотной стороны экран был пуст — никаких теней. Перегнувшись, я взглянул на экран спереди — тени на месте. Я оглянулся, заподозрив, что их проецируют из другого угла комнаты, но никакой техники не обнаружил.

— Фокус в экране? — спросил я.

— А вы потрогайте, — предложил Кардинал.

Экран оказался самой обыкновенной тряпкой. Затем тени медленно поблекли и испарились; осталась лишь ткань и яркий свет лампочки, которую Кардинал вскоре выключил.

— Как вы это сделали? — спросил я.

— Вера, мистер Райми. Сила воли. Дух.

— Вы мне не скажете?

— Проголодались? — поинтересовался он, пропустив мой вопрос мимо ушей. — Может быть, выпить хотите?

— Пиво не помешало бы, — признался я.

Он прошел к своему письменному столу, нажал на кнопку и приказал секретарше принести сандвичи, кружку пива и стакан минеральной воды. Сандвичи выглядели соблазнительно, и я взял парочку. Мы сидели рядом, жевали и пили, беседовали о погоде и футболе — ни дать ни взять двое простых работяг.

— То, что доктор прописал, — сказал он, дожевав хлеб. — А то я уже с голоду умирал. Сегодня с пяти утра тружусь без остановки, поесть даже забыл. Обычная история. Мои врачи меня вечно ругают, но где бы мы были, если бы подчиняли свою жизнь прихотям врачей, а?

— С пяти утра? — уважительно переспросил я. — Да, длинный у вас рабочий день. Наверно, сейчас вам уже хочется пошабашить на сегодня.