Даррен О'Шонесси - Город смерти

— Ну, как тебе город? — спросил он, когда мы расселись и встал вопрос о теме для разговора.

— Пока даже не разглядел, — сознался я. — Это все дождь — прямо глаза застит. На первый взгляд во всем похож на все большие города на свете. Серый, громадный и высокий — вот и все впечатления. — Я хотел было рассказать о странном ливне, но сдержался: при пересказе такие случаи почему-то опошляются, теряют свою чудесную изюминку.

— Город у нас большой, — проговорил Тео. — Ни конца ни краю. Все время растет, расползается во все стороны, как раковая опухоль. Пригородов у него больше, чем у пушера колес. — Тихо хохотнув, он умолк. Затем продолжил: — Очень рад тебя видеть, Капак. — Он произнес это медленно, опасливо, сдержанно, как и положено дальнему родственнику, который с трудом облекает свои истинные чувства в слова. — Я так долго был один… Всю жизнь надеялся, что у меня будет сын и я ему все передам, но так уж вышло… Ну, ты все сам знаешь.

И с тех пор я как во тьме, — продолжал он. — Я не о бизнесе — тут все в ажуре. Я говорю о семье. Нет ничего важнее семьи, верно?

Я энергично кивнул.

— Семья, — продолжал он. — С тех пор как Мелисса… нет у меня семьи. Братья? Они пошли другой дорогой. Выучились в школах и в университетах, нашли приличную работу, живут, как все. Я с ними никогда не был близок. Сестры? Сестры шлют мне письма. Нечасто. — Дядя грустно помотал головой. — Эх, Капак, я — одинокий старый пень. Жить не с кем и не ради кого. — Тут он потрепал меня по коленке, улыбнулся. — Но теперь все будет по-другому.

— Что будем пить? — спросил он, вставая. — Чай, кофе, вино?

— Пиво, если найдется.

— Значит, пиво любишь? Слава Богу. — Рассмеявшись, он достал из холодильника пару бутылок. Они были холодные и тяжелые, как сердце шлюхи. Одним глотком я выхлестнул полбутылки — жажда взяла свое, — облегченно вздохнув, когда пиво скатилось по моему горлу и проникло ледяной струей в мое нутро. Казалось, я уже целую вечность не пил пива. Тео пил неспешно, маленькими глотками, смакуя.

— Сколько тебе лет, Капак? — спросил он, когда мы открыли еще пару бутылок. — Двадцать семь? Двадцать восемь?

— Типа того, — ответил я.

— Хороший возраст, — задумчиво проговорил он. — Порог зрелости. Еще чуть-чуть, и станешь взрослым. Идеальный возраст, чтобы учиться жить. Мозги еще молодые и могут впитывать знания. Но уже не мальчишка — дурь из головы вышла. Подходящий возраст. Потому я тебя и выбрал. Были, конечно, и другие причины — елки-моталки, я еще не так очумел, чтобы выбирать преемника чисто по возрасту, — но эта тоже сыграла свою роль. Плюс-минус пять лет — и не сидел бы ты здесь.

Бизнес у нас тяжелый, — сказал он серьезно, пристально глядя мне в глаза. — Грязный. Не знаю, чего ты там себе намечтал, но это не на машине с девчонкой кататься; шика никакого, во всяком случае — для нас. Чем выше поднимаешься, тем красивее жизнь. Но мы с тобой, Капак, у самого дна, там, где работают руками. Живем мы в основном на «откат». Запугиваем людей — лавочников там всяких и прочую мелкоту — и получаем деньги за то, что не трогаем их самих или их заведения. Если они не платят — если какой-нибудь упрямый иммигрант задирает нос и отказывается, — нам приходится воплощать угрозы в жизнь и наказывать его, чтобы другим неповадно было. Понимаешь? Жестокий бизнес. Кем бы мы ни прикидывались, прежде всего — мы люди с кулаками.

Но слово «громилы» к нам не относится. Наш бизнес нелегальный, но это бизнес; мы подотчетны налоговому управлению, как и все другие, так что мы постоянно должны лизать задницу чиновникам, не цапаться с ними, следить, чтобы по документам у нас все было гладко. Стоит сплоховать с бумажками, и они набросятся на тебя как шакалы.

А еще надо заботиться о служащих. Тут целый бюджет: смета, накладные издержки, официальные фирмы, которые надо содержать для блезира. Хитрое дело. В сто раз труднее, чем вести законный бизнес. Крутые авторитеты держат при себе своры умников с адвокатскими дипломами, но нашему брату эти крючкотворы не по карману. За нас никто ничего не сделает. Ты сам себе и швец, и жнец, и в дуду игрец. Сам себе менеджер и шестерка, юрист и барышня на телефоне. Конечно, доход повыше будет — на моем фоне мелкие законные предприниматели просто голь перекатная, — но только в том случае, если ты все делаешь правильно, если не дуришь, если не подставляешься копам или своим врагам. Или Кардиналу.

Тут он в задумчивости умолк — видимо, добрался до некоей важной темы раньше, чем хотел бы. Погрозив мне пальцем, он заявил:

— Вот что, Капак, с Кардиналом не шутят. Ни при какой погоде. Заруби на носу. Не лезь на его территорию, не дразни никого из его людей, даже самого никудышного курьера. Если придет кто-то из кардинальских и потребует долю в деле, в деле, на которое ты, может быть, месяцы угрохал, в деле, которое ему и не по чину вроде, соглашайся сразу, даже себе в убыток. В этом городе Кардинал — король. Всем заправляет. Всех скупил с потрохами. То и дело приезжают молодые ребята, добывают себе немножко денег и власти и начинают думать: «Да что нам этот Кардинал? Говорите, он самый крутой, говорите, он весь город вот так держит? Пустой базар!»

Такие молодые ребята… — произнес дядя, как пулю в «яблочко» всадил, — такие ребята умирают. Чтобы ты уяснил потверже, повторяю: с Кардиналом не шути. В остальном делай что хочешь, совершай любые ошибки. Но держись от него так далеко, как только можешь, а если ваши дороги скрестятся, будь почтителен. Потому что стоит Кардиналу влезть тебе на спину, он загонит тебя в безвременную могилу. Это как пить дать.

— А ты имел с ним дело? — спросил я. — В последнее время?

Дядя, замявшись, отвел глаза; в его взгляде промелькнуло, как мне показалось, что-то странное; но когда он вновь повернулся ко мне, от этой-реакции и следа не осталось. Если она мне вообще не почудилась.

— Нет, — ответил он. — В последнее время как-то нет. Пару месяцев назад мы переговорили через третье — елки, скорее даже через четвертое или пятое — лицо. Но напрямую не общались. Он такими пескарями не интересуется.

И все же мой вопрос огорошил дядю. Он его не ожидал и, хотя вопрос был задан мной без всяких задних мыслей, теперь я понял, что натолкнулся на какую-то тайну, которая в будущем сгодится мне как зацепка — еще сослужит службу. Дядя Тео вызывал у меня большое уважение; я знал, что у него можно многому научиться, но сам я целил гораздо выше и знал, что с Кардиналом, ежели выпадет случай, непременно померяюсь силами, несмотря на дядино (явно резонное) предостережение: ведь через Кардинала проходит единственная дорога к реальной власти в этом городе; не рискнешь бросить ему вызов — так и будешь вечно биться головой о стенку в закутке для мелких воришек.