Нэнси Холдер - Крестовый поход

После боевой операции в Куэвас их фотографии появились в Интернете. Миллионы людей могли видеть видео с их изображениями. К счастью, все кадры, сделанные мобильниками, были низкого качества.

Так что с того, что служба безопасности аэропорта рыскает повсюду, высматривая наивных простачков, собирающихся лететь за пределы Испании? Они наверняка не догадываются, что саламанкийцы тоже решили покинуть пределы Европы.

Вдобавок с помощью колдуньи Скай святой отец проделал с их фальшивыми паспортами один фокус, в результате которого всякий, кто прикасался к документу, начинал испытывать к его владельцу самые добрые чувства. На разных людей подобная магия действует по-разному, на одних лучше, на других хуже — так бывает со всякими защитными средствами, — к тому же и молитвы отца Хуана как католического священника должны работать, но Джеми не мог понять, почему бы и ему не присмотреть за своим боевым товарищем и напарником.

Он снова вскочил.

— Посиди спокойно, Джеми! — приказал отец Хуан.

Учитель набирал текстовое сообщение; Джеми хотел прочитать, но отец Хуан отправил мобильник обратно в карман куртки и обратил свое внимание на стаканчик с кофе. Он все еще держал его в руке, на которую была надета перчатка без пальцев. Однако Джеми знал, в чем дело, да и все знали: в России работают два отряда, они охотятся на огромного вампира-изверга по имени Данталион, [37] В «Энциклопедии магии» говорится о великом герцоге Ада под именем Данталион. который прославился тем, что пытает захваченных им охотников, пока те не умрут, да и другими подвигами еще похуже. Эти ребята давно уже просят отца Хуана о помощи.

И вот вместо того, чтобы немедленно отправиться туда, где они могут принести реальную пользу, саламанкийцы летят с совершенно глупым заданием в другое полушарие. Эта операция явно тоже обречена на провал.

Джеми так и кипел от ярости.

Отец Хуан поднял голову; каждый волосок священника на своем месте, чисто выбрит, глубоко посаженные глаза под густыми бровями смотрят спокойно, и ничто не говорит о его душевной борьбе. Но Джеми знал, что творится у него в душе, знал, что с каждым новым текстовым сообщением из России эта борьба усиливалась. И все в отряде знали это. Если он не молился, то перебирал четки, обращался к Богоматери. Или к Великой Богине, неизвестно, кому он там поклонялся. Джеми давно уже задумывался о странном католицизме отца Хуана. Впрочем, какое там задумывался, только об этом и думал; думал и удивлялся.

— Sientate, [38] Сядь (исп.). — снова приказал отец Хуан. — Хватит ходить туда-сюда, в глазах мелькает… хуже, чем Холгар.

Закатив глаза, Джеми шлепнулся на пустой стул рядом со священником.

— По крайней мере, не верчусь, нюхая собственную задницу, перед тем как сесть, — сварливо произнес он, сдвинув белобрысые брови и вздернув голову. — Нью-Йорк, — продолжил он. — Новый Орлеан. Зачем нам эта херня?

— Ш-ш-ш, — снова попытался успокоить его отец Хуан, отрывая пластмассовую крышечку и делая глоток — внешне сама беззаботность и непринужденность. — Все уже сто раз обговорено и решено. У Дженн похитили сестру, и она там одна.

— Как вы говорите, ее зовут, Хеда? Этой девчонки давно нет в живых, — отрывисто проговорил Джеми.

Он смотрел в свою чашку и словно видел там своих родных. Сестру, разорванную на куски оборотнями у него на глазах, когда ему было десять лет. Рожи вампиров, окруживших ее в переулке возле церкви, загнавших в угол, чтобы волки могли легко ее взять. Маленький Джеми кричал священнику, отцу Патрику, чтобы тот сделал хоть что-нибудь, но что мог сделать отец Патрик? Только спрятать его самого, чтобы и его не постигла та же участь. Мэв, его любимая сестричка, волки ее растерзали, а потом устроили концерт, завывая на весь квартал, а вампиры свистели и смеялись. И никто не помог. Он до сих пор не отомстил, хотя прошло уже много лет.

В Белфасте не было своего Великого Охотника. Не было никого, кто бы противостоял монстрам, терроризирующим улицы города. Но почему, когда в каждой сраной английской деревне был свой Великий Охотник? Столица Северной Ирландии, три миллиона душ населения, молила о помощи, и никто не смог ее защитить.

На бедном кладбище с песчаной почвой, опуская в землю коробку, где лежало то, что осталось от бедной Мэв, от папы и от мамы, Джеми поклялся, что перед тем, как покинет этот мир, он повесит у себя над камином шкуру оборотня. Поэтому он и поехал в Саламанку — чтобы посвятить свою жизнь охоте на монстров. Он учился и дрался усердней, чем все остальные; он проводил в часовне морозные зимние ночи и жаркие летние — Боже, он был без ума от Испании — и молил Деву Марию о том, чтобы она сделала так, чтобы он стал Великим Охотником. И в память о своих зверски убитых родных он клялся, что, как только выпьет эликсир, он вернется в Белфаст и освободит свой народ от вампиров и оборотней.

Но он не стал Великим Охотником и не отправился домой, более того, его уговорили остаться в Саламанке и в составе идиотского отряда драться против вампиров. Это было против всех охотничьих обычаев и традиций, и если отец Хуан — единственный учитель, сумевший сколотить отряд, тогда приходится подозревать, что он действует заодно с англичанами, которые хотят, чтобы Белфаст оставался беззащитным. Джеми не сомневался в том, что английское правительство заключило с Проклятыми тайный договор: «Мы отдаем вам ирландцев, а вы оставляете англичан в покое».

Местные Проклятые в опасных районах западного Белфаста все еще водятся с той самой стаей волков, которые разорвали Мэв на куски. Они продолжают похищать маленьких девочек и стариков, а вот туристов не трогают (если, конечно, те по глупости сунут нос в западный Белфаст), и это еще больше убеждает Джеми, что против ирландцев существует заговор.

— Я понимаю, ты сердишься, — сказал отец Хуан. — Но Дженн — одна из наших. А мы своих не бросаем. Никогда. Ей нужна наша помощь.

Джеми решил выбить клин клином и попробовал погасить раздражение добрым глотком горячего, чуть не кипящего чая. Не помогло, он так и кипел от злости. Какого черта, он, Джеми, собирается шляться по всему свету и спасать чьих-то там сестер — и в Белфасте полно добрых католиков, у которых есть сестры, а также дочки и матери, которых тоже надо спасать.

— Не много ли хочет наша американочка, — огрызнулся он. — Сначала чуть не описалась во время боя в Куэве, теперь мы бросаем все, оставляем Европу без защиты, а почему? Да потому, что она не смогла защитить собственную сестру от местных…

— Papeles, — раздался голос, и Джеми увидел стоящего перед ним человека в военной форме.

Документы, значит. С двойным подбородком и короткими бачками, он был в форме недавно созданных сил Народной милиции: темно-синий мундир, черные брюки и на плече эмблема, изображающая орла, несущего меч. Перед войной многие испанские подразделения в виде эмблем носили кресты. А поскольку вампиры креста не выносят, его переделали в меч. Из соображений политкорректности, так было сказано. Чистейшей воды политическая уступка.