Бри Деспейн - Темная богиня

Когда все покончили с едой и ушли из кухни, я переложила остатки королевского угощения в контейнер «Таппервер». Пусть Дэниел полакомится, он это заслужил, тем более что кое-кто не соизволил явиться к ужину. Он прибавил в весе за неделю, что прошла с нашей первой встречи, словно бродячий пес, взятый с улицы и откормившийся у нового хозяина. Конечно, он все еще был тощим, но лицо его теперь казалось не таким изможденным. Мои припасы явно шли ему на пользу, но разве можно сравнить их с индейкой, приготовленной Мередит Дивайн?

Решив сделать Дэниелу сюрприз после пробежки, я спрятала контейнер за пакетом молока и отправилась на веранду.

Вечер.

Увидев, что ореховое дерево скрипит и качается на ветру, я решила подождать Дэниела в гостиной и устроилась на диване с учебником истории. В конце концов, он всегда опаздывает, так почему бы не потратить это время с пользой. Однако, сделав домашние задания на неделю вперед, я уже не могла избавиться от гнетущего предчувствия. Дэниел не придет, с ним что-то случилось.

В доме царила тишина. Мама и Джеймс давно спали, папа наконец вернулся домой и тут же закрылся в своем кабинете, а Черити ушла ночевать к своей подружке Мими Даттон, которая жила в двух шагах от нас. Но у меня не получалось сосредоточиться на чтении. Десять часов вечера — слишком позднее время для ужина, это известно даже Дэниелу. С моей точки зрения, на дворе стояла ночь, и я легла бы спать, если б не тревожные мысли.

Выглянув в окно, я увидела, как что-то мелькнуло рядом с ореховым деревом. Миг спустя сухая трава опять зашевелилась. Наверное, Даттоны выпустили кошку погулять. Мысль о том, что она может разделить судьбу Дэйзи, привела меня в ужас, поэтому я решительно набросила на плечи теплый плед и вышла наружу.

Я тихонько прокралась через сад, чтобы не спугнуть кошку, но вместо нее обнаружила под деревом скорченное существо, которое могло быть только человеком.

— Дэниел?

На нем были все те же темно-синие джинсы и красная рубашка с длинными рукавами. Он сидел, обхватив руками колени, и глядел, не мигая, на свой старый дом.

— Дэниел, что с тобой? Я тебя ждала.

— Я просто смотрю, — сказал он. — Хорошо, что дом выкрасили синей краской. Когда стены были желтые, мне всегда казалось, что он гниет изнутри.

— Где твоя куртка? — Я и сама жалела, что вышла без пальто. Декабрь явно вступал в свои права.

Дэниел не ответил. Он не сводил пристального взгляда с дома, который когда-то считал своим. Я села рядом с ним на замерзшую траву и набросила ему на колени край своего пледа.

— Я не могу так больше, — вдруг произнес он.

— Ты о чем?

— Не могу, и все. — Он глубоко вздохнул и уперся подбородком в колени. Луна заливала его мягким белым светом. — Я не знаю, как мне стать другим. — Он сжал свой кулон, словно хотел сорвать его. — Я просто не хочу быть таким, как сейчас.

— Почему? — Я с трудом подавила желание коснуться его лица. — Ты замечательный, тебе под силу настоящие чудеса. Ты герой.

— Грейс, пойми, нет во мне ничего героического. Твой брат это знает, потому и ненавидит меня. — Руки Дэниела тряслись, как в детстве, когда он был в отчаянии.

— На самом деле я… таким меня никто никогда не полюбит.

У меня сжалось сердце. Я не могла смотреть, как он терзается, и перевела взгляд на дом. Теперь он действительно выглядел гораздо лучше. Новые владельцы пристроили крыльцо, украсили окна ставнями и выкрасили стены в светло-голубой цвет.

— Неправда. Твоя мама…

— У меня нет матери.

— Что?

— Та женщина мне не мать, — процедил Дэниел сквозь стиснутые зубы. На его скулах заходили желваки, вены на шее вздулись. — Даже она меня предала. Она выбрала его, а не меня.

— Кого?

— Моего отца.

— Я думала, что он сбежал из города, когда шериф забрал тебя.

Дэниел фыркнул.

— Он недолго пропадал. Как только мы с матерью переехали в Оук-Парк, он начал ходить к нам, и все время просил ее принять его обратно. Сначала она велела ему убираться, потому что суд запретил ему приближаться ко мне. Но он твердил, что любит ее, и она ему поверила. Он говорил, что это я во всем виноват, что это из-за меня он лишался рассудка и буйствовал. — Дэниел провел ладонью по голове, словно раны все еще болели. — Однажды вечером я подслушал, как мама говорила с социальным работником. Она попросила его забрать меня, потому что хотела уехать с отцом. Сказала, что не хочет меня больше видеть. Что не справляется с моим воспитанием. — Дэниел качался вперед и назад, отталкиваясь спиной от ствола дерева.

— Дэниел, я ни о чем не подозревала.

Мне так хотелось утешить его. Я положила руку ему на грудь, осторожно погладила шею.

— И что ты сделал?

— Сбежал. Не хотел возвращаться в приемную семью.

— Но ведь ты мог вернуться к нам.

— Нет, не мог, — горько сказал он. — Мой отец был мерзкой тварью, и все же родная мать предпочла его мне. Вы тоже не приняли бы меня. Никто на свете не принял бы. — Он скорчился, не в силах унять дрожь. — Я никому не нужен.

— Ты нужен мне, Дэниел. — Я погладила его по волосам. — Ты всегда был мне нужен.

Надо было показать ему, как я в нем нуждаюсь, сделать хоть что-нибудь. Притянув к себе голову Дэниела, я накрыла его губы своими. Он был словно камень — жесткий и холодный, — а мне так хотелось согреть его. Я попробовала его поцеловать, но губы Дэниела оставались твердыми, он не отвечал. Я настаивала.

Наконец его рот дрогнул и чуть приоткрылся. Он обнял меня за талию и потянул к себе на колени. Его руки скользили по моей спине, ласкали плечи. Плед упал на землю. Пальцы Дэниела перебирали мои волосы, губы стали теплыми, настойчивыми. Он все крепче прижимал меня к груди, словно хотел навсегда удержать в своих объятиях.

Раньше я много раз представляла себе, как мы с Дэниелом целуемся, и даже пару раз отвечала на неуклюжие торопливые поцелуи других парней. Но страсть Дэниела превосходила все, что я могла себе вообразить. Он так неистово прильнул к моим губам, словно от этого зависела его жизнь. Тьма и зимняя стужа отступили прочь. Наше живое тепло обволокло меня, словно кокон. Мои ладони легли на плечи Дэниела и плавно двинулись к шее. Вокруг пальцев обвился кожаный шнурок амулета. Я откинула голову назад, и губы Дэниела скользнули по моему горлу.

Мое сердце колотилось, выдавая мою тайну, выстукивало заветные слова, которые давно рвались с моих уст.

Возможно, это был ответ, который он искал в моем поцелуе.

— Дэниел, я…

— Нет, — прошептал он. Его дыхание обжигало мою шею. — Не говори этого, пожалуйста.

Но я не могла остановиться. Он должен знать, что я чувствую. Мне нужно, чтобы он знал.

— Я люблю тебя.

Дэниел вздрогнул. Из его горла вырвалось низкое хриплое рычание.