Мэри Флауэрс - Фантазм 1-2

«Я не должен спать… Или мне все же лучше лечь в кровать и выспаться по-человечески? Без отдыха тоже нельзя… Но они… они могут прийти…»

Мысли текли все более вяло. «Джоди, не спи… подумай о Майке… ему нужна помощь!» — бился где-то в глубине сознания тоненький голосок. «Майк… Я хочу спать… спать…» Глаза закрылись окончательно, и Джоди снова начал куда-то проваливаться. Падение перешло в плавный полет, темнота окутала его и стала убаюкивать. Некоторое время Джоди еще пробовал с ней бороться, но быстро сдался, и сон вступил в свои права.

«Я мыслю — значит, я существую», — вынырнуло из подсознания.

«Да, я мыслю… значит, я еще жив, — подумал Майк и попробовал открыть глаза. Ему это не удалось. — Но кто сказал, что после смерти нет жизни? Значит, жив я или нет, еще следует выяснить».

Мысль теплилась еле-еле. Майк сам был сейчас этой вялой, едва тлеющей мыслью. Он был слеп, слух и нем. Все связи с миром для него были сейчас отрезаны.

«Так жив я или нет?.. — спросил он себя снова. — Не знаю…»

Бесчувствие окружало его плотной оболочкой, которая вдруг начала таять. Первым к нему пришел запах. Пахло мокрым асфальтом, старым, выветрившимся бензином и вообще дорогой. Дрогнули веки, уши различили какой-то глухой отдаленный звук. Майк снова попробовал открыть глаза — и теперь ему это почти удалось: в щелочку он увидел синеватую полосу ночного асфальта. Затем веки задрожали, и все исчезло.

Что ж, для первого раза этого было достаточно. Он знал, где находится и что с ним произошло. Карлики выбросили его. Значит, не он на этот раз был объектом их охоты. Они тупы, невероятно тупы… Настоящие машины…

Мысль о машинах неожиданно вызвала в его сознании яркую вспышку — ему показалось, что все разрозненные факты выстраиваются в четкую логическую систему и приобретают некий смысл. Он понял. Понял все!

Майк встрепенулся — и вдруг его накрыла волна боли. Невероятной. Неправдоподобной. Боль сжала его в комок и бросила на асфальт, заставляя беззвучно корчиться. Перед глазами запрыгали яркие искры, не было ни одной клеточки, ни одной мышцы в теле, которую не разрывала бы сейчас на части эта боль. Она сжигала его, мяла, размазывала по асфальту. Никогда он не испытывал ничего подобного и даже не представлял себе, что такое может быть. Через несколько минут боль пошла на убыль, прочно засев в спине и в прижатом к асфальту боку. Вместе с болью ушло и пришедшее вдруг объяснение всему случившемуся. Напрасно Майк, придя в себя, пробовал вызвать это объяснение из памяти — оно дразнило его своей близостью, но не давалось. Проклятая боль не давала ему сосредоточиться полностью.

Наконец Майк решил смириться. Раз он понял все один раз — поймет снова. Главное — он оказался способным на это… Лишь бы только у него хватило времени. А времени было мало. Сэлли и Сюзи увезены… Реджи пропал… А Джоди еще ни о чем не догадывается!

Майк попробовал встать, но первое же движение заставило его снова ослепнуть и оглохнуть от боли — она была начеку и приковала его к месту надежнее, чем любые путы.

Майк застонал — но скорее от собственного бессилия, чем от самой боли.

Время шло…

На него смотрели — внимательно и злобно.

Джоди рванулся вперед, чтобы поймать смотрящего, — и снова проснулся. Сон не хотел дарить ему долгожданного отдыха. Наоборот, он выматывал последние силы. Похищения, драки, смерть, то и дело меняющиеся маски — все это наваливалось на него всякий раз, стоило только закрыть глаза.

Сны были просто невероятно реалистическими: Джоди мог во время них думать, принимать решения, бороться… если можно бороться с ногами, вросшими в землю, и со связанными руками. В этом смысле сны тоже были похожи на явь: вокруг ходила опасность, но дать ей отпор было сложно, почти невозможно, будто и впрямь кто-то сковал руки и ноги и залепил пластырем рот. Молчи, не рыпайся…

И все же он немного отдохнул — теперь спать хотелось меньше.

«Сколько же времени прошло?» — спросил себя Джоди, поискал глазами часы и махнул рукой. Разве это имело значение?

А что вообще имело значение в этом мире?

«Майк… Где он? — спохватился вдруг Джоди. — Ах, да… он у бабушки… надо будет ему позвонить!»

Джоди хотел встать, но вспомнил о том, что для звонков сейчас не время. Скорее всего, там уже все спали. «Который же все-таки час? По моим расчетам, скоро должно быть утро!» Джоди покосился в сторону окна. На улице стояла глубокая ночь. Небо было даже не синим — черным, без малейшего просвета.

Со временем творилось что-то не то.

Ночь вытянулась до бесконечности, она длилась уже по меньшей мере несколько дней. Может, это была полярная ночь… «О чем это я? — испугался Джоди. — Какая еще полярная ночь? Или я сплю, или я спятил… А еще реальнее — что прошло гораздо меньше времени, чем мне кажется. Говорят, даже самый долгий сон длится всего несколько секунд, остальное время человек ничего не видит. Значит, я проспал совсем мало. Может, вообще почти ничего…»

Он снова вспомнил привидевшиеся глаза карлика. Вот злоба в них была неподдельной, настоящей. Или они как раз не приснились?

Джоди огляделся. В комнате никого не было. Не было и таких мест, куда карлик мог нырнуть, скрываясь от его взгляда.

«Так о чем я думал? — постарался вспомнить Джоди. — О том, как поймать Длинного и заставить его говорить? Не помню… Ну надо же! Или… да, я думал о том, сколько у него карликов и для чего они могут быть нужны…»

Джоди потянулся. Сон отпустил его только на минуту и теперь снова начал затягивать в свои сети. «Ну нет, хватит, — приказал себе Джоди. — Так можно все проспать. Отдохнул — и довольно. К утру у меня должен быть план!»

Майк снова пошевелился, и на этот раз ему повезло: боль хотя и вспыхнула, но с меньшей силой. Или он уже успел к ней привыкнуть?

Майк с трудом встал на ноги.

Туман исчез. Дорога, слегка подсиненная лунным светом, выглядела надежной и четкой.

Мальчик огляделся: рядом никого не было. «Наверное, они решили, что я мертв и меня можно подобрать в любое время», — догадался он. Стоять было тяжело: все тело ныло, к горлу начала подступать тошнота. «Похоже на сотрясение мозга», — тупо отметил он, трогаясь с места. Каждый шаг был похож на удар, обрушивающийся на позвоночник и плечи.

Шаг — вспышка огня, новый шаг — новая вспышка…

«Я должен идти! — упрямо твердил себе Майк в те секунды, когда находил силы это сделать. — У меня нет выбора. Я должен… Я должен…»

Он был сейчас похож на автомат, сам задающий себе программу. Борьба с болью отнимала все силы, думать о чем-либо и действовать сознательно он уже не мог. Ноги шагали сами, заставляя всякий раз вздрагивать и сжиматься от боли.