Наль Подольский - Повелитель теней: Повести, рассказы

Когда Александр Петрович попросил у вахтера ключи от подвальных помещений, ему сказали, что ключи у водопроводчика и он их не дает никому, ибо держит там всякую сантехнику, а она теперь дороже золота. Пришлось привести Башкирцева, который повелел привести водопроводчика и приказал держать ключи на вахте, но не давать никому, кроме водопроводчика и адвоката Самойлова, о чем сделал письменное распоряжение в специальном журнале.

— У нас, знаете ли, очень смешной водопроводчик, — рассказывал Башкирцев, поджидая с адвокатом явления сей важной персоны, — он панически боится крыс. Он говорит, когда циклотрон работает, крысы разбегаются, и ремонтирует трубы в подвалах только во время работы ускорителя. Он даже заранее записывает плановое время включения установки.

Наконец в коридоре возник массивный силуэт человека с неуклюжей косолапой походкой. Переваливаясь из стороны в сторону, он заполнял собой коридор от стенки до стенки. Адвокату эта медвежья походка вдруг показалась знакомой. Когда ее обладатель приблизился, Александр Петрович узнал своего бывшего клиента.

Водопроводчик бросил связку ключей на стол и молча удалился. Несомненно, он узнал своего адвоката, но никак не выказал этого. Лагерная школа, усмехнулся про себя Александр Петрович. Однако странная история с крысами: адвокат никак не мог поверить, что Харитонов, рецидивист по кличке Тяжелый, тюремный пахан, боится каких-то грызунов. Он взял себе на заметку по частным каналам навести справки о Харитонове.

Башкирцев вызвался лично провести адвоката в недра бетонного фундамента. Они спустились по винтовой лестнице и остановились перед железной дверью с цифрой один.

— Нумерация помещений начинается снизу, — пояснил профессор, с лязганьем поворачивая ключ в замке.

Дверь поддалась нажиму тяжело, но бесшумно, и адвоката поразила ее массивность.

— Дверь словно в бункере, — пробормотал он.

— Да, странно, — согласился Башкирцев.

Они оказались в узком, тускло освещенном коридоре, полого опускающемся по мере продвижения вперед. Путь по нему показался адвокату бесконечным.

— Я вам, по-моему, говорил, что этот фундамент похож на египетскую пирамиду, — почувствовав себя экскурсоводом, профессор на ходу читал лекцию. — Так вот, он не просто похож, а является, по геометрии, точной копией египетских пирамид, только перевернутой вверх ногами. Я из любопытства даже углы промерял — точь в точь как у египтян. Я вам после архитектурный проект покажу, посмотрите сами. Совпадение, понятно, случайное, но забавное. А может быть, и прихоть Хейфеца, кто его знает. Даже расположение центральных камер совпадает с тем местом, куда мы идем… вернее, куда мы уже пришли. — Он указал на дверь с цифрой три в тупике коридора.

— Три, — удивился адвокат, — а где же два?

— Вот именно, — проворчал профессор, выискивая в полумраке нужный ключ в связке, — все, что Хейфец делал, даже в мелочах, было странно и непонятно. За это, главным образом, его и не любили.

Тяжелая дверь, такой же непомерной толщины, как и предыдущая, медленно отворилась наружу, и Башкирцев первым вступил в небольшое помещение кубических пропорций, освещенное еще хуже, чем коридор. Адвокат не без опаски последовал за ним и стал осматриваться.

На бетонных стенах имелось четыре пары электрических патронов, значит, изначально освещение предполагалось хорошее, но горела только одна покрытая слоем пыли тусклая лампочка. По стенам, образуя спиральный рисунок, шли медные шины, снабженные стандартными изображениями черепа с костями и зигзага электрического разряда. Какая бы то ни было мебель отсутствовала. На полу валялись водопроводные трубы и краны, гайки, пустые бутылки, стаканы, окурки и папиросные пачки. В углу лежала новенькая женская туфля на шпильке. Мусор располагался вдоль стен, в середине же оставалась совершенно чистая, будто только что подметенная круглая площадка.

Чтобы не стоять среди мусора, профессор и адвокат прошли на эту площадку. Александр Петрович оглядел потолок — никаких вентиляционных отверстий не было, значит, долгое пребывание людей в этой камере не предусматривалось.

Александру Петровичу вдруг захотелось поскорее уйти отсюда, он ощутил беспокойство и непонятную тоску.

— Неуютно здесь, — он поспешно шагнул к двери, — пойдемте.

— Да, да, пойдемте, — согласился Башкирцев и взглянул на часы: — Мне пора, через две минуты пуск ускорителя.

Профессор направился на пульт управления, дабы своим присутствием вдохновить дежурного оператора, адвокат же брел не спеша, внимательно разглядывая стены подземного коридора.

У выхода к винтовой лестнице его ждал Харитонов, буквально заткнув своей неуклюжей фигурой проем низкой двери.

— Слушай сюда, адвокат, — произнес он лениво, — когда циклотрон пашет, по низам не шастай. А то козликом станешь.

— Это что, суеверие какое-нибудь? — засмеялся адвокат. — Чепуха, готов спорить. Ни за что не поверю!

— Брось, адвокат, не старайся, — ухмыльнулся Харитонов, — я эти приемчики знаю. Мое дело — сказать, а твое — слушать или не слушать. — Он сделал шаг к лестнице, но тут же обернулся к Самойлову снова: — Тебе-то что здесь надо?

— То-то и оно, что сам толком не знаю, — вздохнул Александр Петрович. — Надо знать, куда делся Хейфец, слыхал о таком? Надо знать, правда ли, что видели его призрак.

— Про Хейфеца ничего не узнаешь. Дело давнее, свидетелей нет. А насчет призрака… — на лице Харитонова возникла мрачноватая усмешка, — если бы мне могли являться призраки, я бы давно сидел в дурике.

Ускорителю предстояло работать непрерывно три дня, людей не хватало, и профессор решил в первые сутки лично возглавить ночную смену. Адвокат попросился тоже провести ночь в лаборатории — вдруг-де ему повезет увидеть призрак Хейфеца. Башкирцев скептически улыбнулся, но согласился охотно, понимая, что охота на призрака без aqua vita невозможна.

Когда дневная суета осталась позади и была откупорена первая бутылка, адвокат получил маленький сюрприз: пользуясь новыми экономическими свободами, Башкирцев оформил его юридическим консультантом лаборатории. Самойлов добивался этого на случай, если его деятельностью заинтересуются официальные инстанции, — он не любил пустоты под ногами.

Беседа за коньяком текла плавно, о том да о сем, однако все время возвращались к Хейфецу.

— Это правда, что он собирался изобрести какое-то сверхплотное вещество? — спросил адвокат. — Мне так сказал проректор.

— Чепуха. Все малограмотные люди ждут от науки сенсаций… извините, это я не о вас, а о том, кто вам это сказал. — Под влиянием спиртного профессор обрел гражданское мужество, которого ему недоставало в трезвом виде. — На самом деле у Хейфеца еще в начале научной карьеры были чисто теоретические работы, из которых вроде бы следовала возможность существования пятого состояния вещества.