Бен Ааронович - Луна над Сохо

Я достал свою гарнитуру «Эрвейв», которая, как ни странно, не вышла из строя, и позвонил в «Безумие». Трубку снял сам Найтингейл, и я описал ему ситуацию.

— Уже еду, — сказал он. — Оставайтесь на местах и следите, чтобы ничто не покинуло здание.

Я сказал: «Приказ понял», и он положил трубку.

— Босс, вы в порядке? — раздался голос сверху.

Принадлежал он девушке в хиджабе, той самой ниндзя-шахидке.

— Я пойду посмотрю, что там наверху, — сказала Стефанопулос, — вы тут справитесь?

— Да, — кивнул я, — буду в лучшем виде, лучше даже, чем Ларри.

— Вот и хорошо, — сказала Сержант и, похлопав меня по плечу, стала подниматься по лестнице.

— Постарайтесь достать еще фонарей! — крикнул я ей вслед.

— Как только, так сразу! — донеслось сверху.

Слегка наклонив фонарь, я направил его на автомат. Узкая, но придающая некую уверенность полоска света выхватила из темноты низ деревянного корпуса. Лицо Ларри, слава богу, в нее не попадало. В темноте за автоматом что-то блеснуло, я посветил туда и увидел ряд бутылок на полке за барной стойкой. Потом мне послышалось дыхание, и я резко обернулся — но обе камеры Ларри были пусты и неподвижны.

Найтингейл велел следить, чтобы ничто не покинуло здание. Лучше бы он этого не говорил. Или хотя бы пояснил, что именно может попытаться его покинуть.

Я размышлял о том, сколько времени мертвая плоть может оставаться нетленной при помощи магии. А может, из этой головы сделали нечто вроде чучела и выставили за стеклом как охотничий трофей? Извлекли ли из нее мозг? И если нет, каким образом он снабжается питательными веществами? Доктор Вал ид однажды брал у Найтингейла кровь и образцы клеток для анализа. Но в питательной среде эти клетки потом развивались точно так же, как клетки обычного сорокалетнего мужчины. Когда же я спросил, брал ли он образцы тканей у кого-либо из речных богов, доктор посмеялся и предложил мне как-нибудь попробовать самому это сделать. Никому даже в голову не пришло взять анализ крови у Молли. Теория доктора Валида заключалась вот в чем: то, что воздействовало на возраст тела, воздействовало только на все тело целиком. Клетки, отделенные от тела, утрачивали свойства, которые позволяют организму оставаться молодым.

— Или восстанавливаться с минимумом негативных последствий, или обращать вспять необратимые процессы, — добавил доктор. — Но больше я ничего не знаю — и это очень досадно.

На момент попадания в воду Темзы Эш был почти что мертв. Однако я знал из достаточно надежного источника, что сейчас он преспокойно гуляет по окрестностям Челси и красуется перед горожанками, выехавшими на пикник или на охоту. Что-то восстановило серьезно поврежденные ткани его грудной клетки — и если это случилось с ним, почему не допустить, что то же самое может произойти и с лицом Лесли?

Возможно, Лесли права и то, что магия разрушила, она же может и восстановить?

Из темного угла за автоматом с головой Ларри послышался какой-то звук — негромкий скрежет по полу. Вряд ли его производили крысы: он повторялся со слишком регулярными интервалами. Я посветил в тот угол фонарем — но его луч выхватил из темноты только ножки стола. Глаза Ларри блеснули в искусственном свете. На стеклянные они отнюдь не походили.

Снова шкряб-шкряб по полу.

Позвонив по «Эрвейв» сержанту Стефанопулос, я спросил, известно ли ей, когда примерно ждать Найтингейла и нет ли у нее еще фонарей. При пользовании гарнитурой не возникает того странного ощущения, что собеседник стоит совсем рядом, какое бывает, когда говоришь по обычной рации. Напротив, собеседник периодически «пропадает», и происходит это в самые неподходящие моменты. Если я правильно услышал, Найтингейл обещал приехать примерно через десять минут, а до того времени я должен оставаться на месте.

Шкряб-шкряб.

Я вынул из гарнитуры аккумулятор, отключил телефон и засветил небольшой, но яркий магический шар. Он поплыл по фойе мимо автомата предсказаний. Когда овладеваешь формой «Импелло», тебе предстоит еще научиться перемещать в пространстве предмет, который ты заставил левитировать. Это довольно трудно, примерно как управлять радиомоделью самолета при помощи пальцев ног. Когда шар скользнул мимо автомата, глазные яблоки Ларри стали медленно поворачиваться — он следил за его движением. Чтобы окончательно в этом увериться, я хотел заставить шар облететь автомат по кругу, но добился лишь того, что он замедлил полет и задрожал. Пришлось закрыть глаза и полностью сконцентрироваться, чтобы придать ему устойчивость. Потом я их открыл — и впервые как следует разглядел фойе.

Снова те же красно-золотые завитки на обоях, тяжелые бархатные портьеры густого красного цвета драпируют вход в зал. Справа — тускло поблескивающие двери из потемневшего полированного дерева с табличками «Леди» и «Джентльмены». Задняя стенка бара оказалась зеркальной, потому, что бы ни таилось в темноте за стойкой, я бы это заметил.

Мой отец выступал в подобных клубах. Я в подобных клубах зависал и поэтому сразу заметил, насколько неестественно чисты и свежи портьеры — даже несмотря на сильный запах плесени. С потолка на длинном шнуре свисала энергосберегающая лампочка характерной спиралевидной формы — в семидесятые такие точно не продавались в магазинах. Стало быть, кто-то бывал здесь относительно недавно и довольно часто: вот даже на новые лампочки раскошелился.

Снова проскрежетало по полу — но на этот раз я успел заметить какое-то движение в дальнем конце фойе, где полуопущенная портьера прикрывала арку, ведущую в зал. Ткань как-то странно подергивалась изнутри. Мне удалось подвести туда свой магический шар — и в его свете я увидел, что из-под портьеры виднеются две человеческие ноги, скорее всего женские. На ногах были чулки — того же насыщенного красного цвета, что и узоры на обоях. На одной ноге — остроносая туфля на шпильке. Когда шар подплыл ближе, ноги начали дергаться — это было какое-то рефлекторное, непроизвольное движение, вызвавшее у меня неприятные ассоциации с первыми опытами, которые производили биологи на живых лягушках. Изнутри не доносилось ни звука, только глухо стучал каблук по полу, покрытому ковром. Все, что выше бедер, скрывала портьера, если допустить, что выше бедер что-то было.

А вдруг это человек попал в беду? «Тогда я в любом случае обязан ему помочь», — подумал я. Вот только заставить себя сделать хоть один шаг вперед никак не мог. Ноги задергались еще сильнее, и я заметил, что магический шар меркнет и постепенно приобретает красноватый оттенок. Теперь я уже вполне уверенно работал со световыми шарами — и они никогда не меняли цвет, если только я не изменял саму форму. Такое я видел, когда «кормил» призрака де Вейля. И вывод мог сделать только один — когда магию шара что-то поглощало, первым исчезал свет как самая высокоэнергетическая составляющая. Это был логичный вывод. Однако он отнюдь не отменял того, как неприятно было наблюдать это зловещее зрелище.