Ким Харрисон - Ведьма без имени

— Дали, — сказал Трент осторожно, и немного грузный демон повернулся от красочной морской рыбки в стеклянном аквариуме позади стола Трента.

— Очень по-эльфийски, — мягко сказал Дали, глядя позади Трента на Ала и Тритон. — Держать красивых пленников на виду.

Кончики ушей Трента покраснели.

— Все в том аквариуме родилось в неволе. Ничто не было поймано в дикой местности.

Жеманничая, Дали устроился за столом, будто тот принадлежал ему.

— Это делает все хуже.

Я могла сказать, что Дали, сидящий за его столом, обеспокоил Трента, когда он потер крыло носа и пошел, чтобы покормить рыбку, медленными движениями он взял банку еды из небольшого ящика у ног Дали.

— Почему вы все здесь? — сказал Трент, стоя спиной, когда сеял еду, и остальные рыбки вышли из укрытия.

Тритон изящно устроилась на оставшемся стуле, оставив Ала и Трента стоять.

— Метод ЛИЛО, — загадочно произнесла она. — Линия Дали была сформирована последней, таким образом, она последней и ушла.

Я попыталась переместить ногу с пола, но решила оставить ее там, где она была, когда я почти упала в обморок.

— Что касательно моей линии? — спросила я, когда снова могла думать.

Ал хмыкнул, убрав руки за спину, когда он встал перед большим экраном, показывающим пустой загон ночью.

— Последняя линия формировалась, пока безвременье убегало, — объяснил он. — Вероятно, именно поэтому ты можешь творить магию, а мы — нет.

— Моя линия все еще существует? — сказала я, и Ал покачал головой. Линии были мертвы. Не было никакого вопроса относительно того, как я все еще могла творить магию, Дали же не был рад… даже с ложью Ала.

— Хватит, Галли, — почти надулась Тритон, поправляя свою одежду, чтобы скрыть рубцы от импровизированных наручников, которые на нее нацепили на площади. — Ты знаешь, что это не то, почему Рейчел смогла творить магию.

— Это не были мистики, — проворчал Дали.

— У меня не было выбора, — сказала я в порыве, видя, что Ал напрягся. — Они мертвы. Все линии.

О, Боже, линии были мертвы. Я не видела Биса со вчерашнего вечера. Ему, наверное, было больно. Айви пропала, вероятно, в одной из спален Кормеля, ожидая моего прибытия, таким образом, он мог убить ее и заставить меня спасать ее душу.

— Я должна идти, — сказала я, нога пульсировала, когда я схватилась за подлокотник и рывком встала, ища костыль. — Я должна вернуться в церковь. Трент, мне жаль, но я ничего не могу сделать, и я должна помочь тем, кому могу.

— Не глупи. — Тритон склонилась над пространством между нами, чтобы выдернуть мой костыль и бросить его Дали. Трент потянулся, чтобы поймать костыль прежде, чем тот разбил аквариум, но Дали был быстрее, и он впился взглядом в Тритон, когда та устроилась поудобнее, довольная собой, что удержала меня на диване и внезапно привлекла внимание Дали. — Дали, ты знаешь, как и я, почему линия Рейчел ушла первой. Богиня ненавидит ее. Рейчел может творить магию, потому что самое крошечное пятнышко мистиков смотрит на нее, роясь вокруг нее и создавая область, с которой она может работать. — Тритон подняла глаза, смотря на меня. — Заполняя ее ци дикой магией…

Я откинула на диване под жестким взглядом Дали.

— Это ложь! — настаивал Дали, и Тритон уставилась в потолок с фальшивым бездельем.

— Или ци любого, с кем она хотела ей поделиться, — закончила Тритон. — Она похожа на небольшую горячую точку лей-линии.

— Довольно! — рявкнул Дали. Трент медленно передвинулся, вставая между мной и разгневанным демоном, и Тритон слегка хлопнула себя по ноге, как двенадцатилетка, радостно засовывая во что-то свой нос, чтобы отвести от меня проблему и отвлечь Дали от понимания, что она когда-то тоже практиковала эльфийскую магию.

— Это мистики, ты — дряхлый, ветхий, старый демон, — сказала она вызывающе. — Линии мертвы, и когда взойдет солнце, потоки безвременья изменятся и утекут, забирая с собой все.

Дженкс… подумала я, смотря на дверь, но беспомощная, чтобы идти к ней. Он не сможет жить долго без магии. Бис тоже. И вампиры. Их душам некуда будет уйти, когда они умрут своей первой смертью. Что-то собиралось сломаться.

— Вы освободили фамилиаров, да? — спросил Трент, и выражение лица Дали стало кислым. — Своих рабов? Вы бросаете их? — возмущенно воскликнул Трент. — В вашем контракте говорится, что вы поддерживаете их. Вы не можете просто забыть это, потому что это трудно.

— Трудно? — рявкнул Дали.

— И души немертвых, — сказала я вслух, думая об Айви. Она убьет себя дважды, чтобы удержать вместе душу и сознание, даже если она думала, что это отправит ее душу прямиком в Ад.

Дали наклонился вперед над столом Трента, указывая на меня толстым пальцем.

— Неспособность выполнить условия контракта не является моей виной. Я удерживал проклятие немертвых, в той мере, в какой мог ожидать. — Поджав губу, чтобы обнажить зубы, он впился взглядом в Трента. — Ты и твой вид виноваты в разрушении душ вампиров, а не мы.

В разрушении душ? удивилась я, затем набросилась на эту мысль, потому что это, казалось, беспокоило Дали больше всего.

— Ты обещал первому немертвому, что его душа будет ждать, не так ли? Это обещание падало на всех, кто последовал за ним. А теперь ты не можешь его выполнить.

— Это не моя вина! — прокричал Дали, и рыбка позади него разбилась в укрытие.

— Ты наблюдал за проклятием, — недовольно сказала Тритон.

— Это невыносимо, — сказал Трент, начиная шагать. — Все население живых, дышащих людей попало в ловушку в безвременье, чтобы умереть?

Дали рассмеялся, горький звук прозвучал холодно.

— Забавно. Это то, что вы предназначили для нас.

Трент повернулся, его гнев просачивался сквозь его железный контроль.

— Сначала это была ваша идея.

Ал одернул свой костюм.

— Поскольку вы сделали из нас рабов и деформировали наших детей настолько сильно, что они стали дегенератами.

— Эй! — воскликнула я, не желая, чтобы меня записывали в идиоты с рождения. Нет, я могла доказать все это самостоятельно.

— Мальчики и девочки, — успокоила Тритон, ее приятное выражение лица задергалось, когда она заметила ушиб в форме отпечатка руки на ее руке. — Мы, э, все пострадали, и хотя мы явно не можем забыть, мы можем, по крайней мере, стремиться простить друг друга, таким образом, мы можем… выжить?

Трент разочарованно отвернулся от нас.

— Не к чему двигаться вперед, — сказал он, смотря на руки, чтобы оценить их дрожь. — Нет никакой магии. Они не послушали меня, а теперь все мы страдаем.

Мой живот скрутило, но ребра болели сильнее, и все, чего я хотела — это лечь и не двигаться.

— Мне жаль, — прошептала я. — Если бы было что-нибудь, что можно было бы сделать…

— Есть, любимая.