Энн Райс - Дар волка. Дилогия (ЛП)

Маргон звучно откашлялся.

— Я хотел бы высказаться первым. Я хочу рассказать все, что знаю об этом опрометчивом плане, и объяснить, почему я возражаю против него. Было бы хорошо, если бы к моему мнению по этому вопросу прислушались. — Длинные локоны обрамляли его лицо, и вся шевелюра была причесана аккуратнее, чем обычно, — вероятно, потому, что Стюарт настойчиво вызвался причесать своего наставника, — и сейчас Маргон походил на темнокожего средневекового принца. Это впечатление усугубляли бордовый свитер и драгоценные перстни на сухих темных пальцах.

— Нет уж, прошу, помолчи пока, — отозвался Феликс, вскинув руки в коротком умоляющем жесте. Его золотисто-смуглая кожа редко меняла оттенки, но сейчас Ройбен разглядел на его щеках румянец, а в остром взгляде карих глаз — гнев. Он казался заметно моложе того респектабельного джентльмена, в образе которого Ройбен привык его видеть.

Не дожидаясь ответа Маргона, Феликс взглянул на Ройбена и сказал:

— У меня была причина для того, чтобы пригласить Лесных джентри. — Он перевел взгляд на Стюарта, а потом снова на Ройбена. — Они всегда были нам друзьями. И пригласил я их потому, что они способны вступить в общение с Марчент, уговорить ее присоединиться к их обществу, успокоить ее душу и привести наконец ее к пониманию того, что с нею случилось.

Маргон картинно закатил глаза и откинулся в кресле, скрестив руки на груди и всем своим видом демонстрируя возмущение.

— Друзья! — Маргон буквально выплюнул это слово.

— Они могут это сделать, — как ни в чем не бывало продолжал Феликс, — и сделают, если я попрошу их об этом. Они примут ее в свою компанию, и, возможно, она решит с их позволения навсегда остаться с ними.

— Господи помилуй! — возмутился Маргон. — Такая судьба! И ты желаешь ее своей плоти и крови?

— Только не надо разговоров о плоти и крови! — взорвался Феликс. — Сам-то ты о них что-нибудь помнишь?!

— Дяденьки, не ссорьтесь! — взмолился потрясенный до глубины души Стюарт. Он тоже старательно причесал к предстоящему совету свои буйные кудри, возможно, даже немного подстриг их, отчего еще больше походил на веснушчатого шестилетку-переростка.

— Они живут в лесах с незапамятных времен, — сказал Феликс, снова взглянув на Ройбена. — Они населяли леса Нового Света еще до тех пор, когда сюда пришли Homo.

— Ничего подобного, — брезгливо возразил Маргон. — Они явились сюда по тем же самым причинам, что и мы сами.

— Они всегда жили в лесах, — сказал Феликс, не сводя взгляда с Ройбена. — В лесах Азии и Африки, лесах Европы, лесах Нового Света. У них существуют легенды о происхождении их расы и предания о прародине.

— Подчеркнем слово «легенды», — так же язвительно вставил Маргон. — Хотя лучше было бы назвать эти россказни их настоящим названием: нелепые сказки и бессмысленные суеверия — как у всех нас. У всех Нестареющих имеются свои легенды. Даже Нестареющие не могут жить без них, точно так же, как род человеческий, потому что Нестареющие происходят от людей.

— Мы не знаем этого наверняка, — подавив раздражение, ответил Феликс. — Нам известно, что некогда мы были людьми. И больше ничего. В конце концов, это совершенно не важно, тем более что речь идет о Лесных джентри. Нам известно, что они могут. Именно это и важно для нас.

— А разве не важно то, что Лесные джентри и солгут — недорого возьмут? — осведомился Маргон.

Было видно, что Феликс уже выходит из себя.

— Они здесь, они реальны, они смогут увидеть Марчент в этом доме, услышать ее, поговорить с нею и пригласить ее уйти вместе с ними.

— Уйти вместе с ними? Куда? — перешел в наступление Маргон. — Чтобы навеки остаться скитающимся по земле духом?

— Маргон, — вмешался Ройбен, — прошу вас, дайте Феликсу договорить. Пусть он объяснит, чего ожидает от Лесных джентри. Прошу вас! Я не в состоянии помочь духу Марчент. Просто не знаю, как и чем. — Он почувствовал, что его начинает трясти, но и не подумал остановиться. — Сегодня я бродил по дому. Бродил по окрестностям под дождем. Я говорил с Марчент. Говорил, говорил, говорил… И понимал, что она меня не слышит. Но каждый раз, когда я вижу ее, она выглядит все несчастнее и несчастнее!

— Послушайте, это же чистая правда, — вмешался Стюарт. — Маргон, вы же знаете, что я готов целовать землю, по которой вы ходите. И совершенно не желаю вас раздражать. Мне дурно становится, когда вы на меня сердитесь. Сами же отлично знаете. — Его голос дрожал и срывался. — Но прошу вас… Вы должны понимать, что приходится терпеть Ройбену. Вы не видели этого прошлой ночью, а я видел.

Маргон открыл было рот, чтобы перебить его, но Стюарт махнул рукой.

— И неплохо было бы, чтоб вы, дяденьки, начали хоть немного доверять нам! Мы вам доверяем, а вы нам нет. Почему вы не рассказываете нам о том, что тут происходит? — Он оглянулся на Лизу, которая ответила ему равнодушным взглядом.

Маргон вскинул было руки, но тут же снова сложил их на груди и, оторвав взгляд от огня, сердито взглянул на Стюарта, а потом на Феликса.

— Ладно, — буркнул он и ткнул рукой в сторону Феликса. — Давай, объясняй!

— Лесные джентри — очень древние существа, — начал Феликс. Он, похоже, пытался вернуться к своему обычному состоянию души. — Вы оба не раз слышали о них. Слышали в волшебных сказках, которые вам читали, когда вы были маленькими. Но люди в волшебных сказках одомашнили их, лишили их части своеобразия. Забудьте о волшебных сказках и порхающих эльфах.

— А-а, значит, они такие, как у Толкина…

— Это тебе не Толкин! — вдруг взорвался Маргон. — Это действительность. Никогда больше, Стюарт, не упоминай при мне Толкина! Не упоминай никого из ваших знаменитых и почитаемых сказочников! Ни Толкина, ни Джорджа Мартина, ни Клайва Льюиса, понял? Они чрезвычайно талантливы, изобретательны, может быть, даже богоравны в управлении своими вымышленными мирами, но мы-то живем в реальности!

Феликс поднял руки, призывая к тишине.

— Знаете, я ведь видел их, — скромно сказал Ройбен. — Они показались мне мужчинами, женщинами и детьми.

— Такие они и есть, — ответил Феликс. — У них имеется то, что мы называем тонкими телами. Они могут преодолевать любые барьеры, любые стены и мгновенно перемещаться на любые расстояния. Они способны также принимать видимые формы, столь же материальные, как и наши, и когда они пребывают в материальных формах, то едят, пьют и занимаются любовью точно так же, как и мы.

— Ничего подобного, — перебил его Маргон. — Они притворяются, будто делают все это!

— Они искренне верят в то, что действительно делают это, — ответил Феликс. — И они способны совершенно явственно являться кому угодно! — Он сделал паузу, отпил кофе, вытер губы салфеткой и продолжил: — Они, определенно, личности, у них есть и родословные, и история. Но самое главное — они способны