Энн Райс - Дар волка. Дилогия (ЛП)

— Поверьте, Лоррейн, я вас прекрасно понимаю, — сказал Ройбен. — Конечно, они хотели пойти на праздник. Я на их месте тоже захотел бы.

— Мне не следовало привозить их сюда, — чуть слышным шепотом сказала она. — Когда-нибудь, когда они уже не будут детьми, когда они станут взрослыми — да, тогда их можно будет познакомить с отцом. Но не сейчас. Сейчас у него слишком уязвимое положение, и мы можем поломать ему жизнь.

— Лоррейн, я просто поверить не могу во все это! Вы обязательно должны поговорить с моей матерью. Поверьте, я вовсе не хочу показаться бестактным или циничным, но Голдинги и Спэнглеры — родня матери — оказывают Сан-Францисской епархии немалую поддержку.

— Ройбен, это я тоже знаю. И уверена, что ваша семья своим влиянием проложила Джиму путь к рукоположению. Он сообщил мне в письме, что был полностью откровенен с церковным начальством и не скрыл ничего из своего прошлого. И у меня нет никаких сомнений в том, что так оно и было. Сыграли роль и его искренность, и его раскаяние, и наверняка пожертвования тоже помогли. — Она умело подбирала слова и говорила очень убедительно. Все сказанное ею казалось логичным и правильным.

— Ну, если помогли тогда, то могут, черт возьми, помочь и сейчас! — воскликнул Ройбен. — Извините. Прошу прощения. И все-таки я должен позвонить матери. Она будет в восторге. И еще я должен найти Джима. Дело в том, что он пропал и никто не знает, где он.

— Я знаю, — сказала Лоррейн. — То есть знаю, что он пропал. Я следила за новостями. И дети тоже. И ужасно переживаю за Джима. Я понятия не имела, что его жизнь находилась в такой опасности. А тут еще мы со своими проблемами — в такое неподходящее время.

— Наоборот, Лоррейн, время сейчас самое подходящее. Джим совершенно потрясен смертью молодого священника, убитого в Тендерлойне. — Если бы он мог рассказать ей хоть что-то еще — но не мог. Ни ей, ни кому-либо другому. — Послушайте, дети как раз помогут ему прийти в себя.

Эти слова ее не убедили. Она пристально, изучающе, смотрела на него; при этом в ее кротких глазах сохранялись все те же тревога и сострадание. Действительно чудесная женщина. Именно такая, какой ее описывал Джим. Потом она вздохнула и села еще прямее; только теребила пальцами застежку сумочки точно так же, как совсем недавно Кристина непрестанно комкала носовой платок.

— В таком случае я не знаю, что делать, — сказала она. — Просто не знаю. Все было так великолепно. Они были очень тихими и послушными. Просили только, чтобы я показала им папу хотя бы издали. Просто чтобы узнать, как он выглядит. А я была уверена, что от этого не будет ровно ничего плохого. Мы сначала отправились в город на фестиваль, а оттуда сюда, в этот дом, на банкет. Попались на глаза Джиму, он посмотрел прямо на нас и не узнал меня, не обратил внимания. Я заранее подготовила детей к такой вероятности. На приеме было много детей. Повсюду были дети. Я старалась держаться подальше от Джима. Мне меньше всего хотелось, чтобы он заметил меня.

— Так вот почему вы были без шляпы, сняли ее перед началом приема?

— Простите?..

— Не обращайте внимания. Это я так. Продолжайте. Что же случилось?

— Кристина очень расстроилась. Она вообще экзальтированная девочка! Она давно мечтает о папе, фантазирует, даже рассказы о нем сочиняет. Как только услышала о нем, начала рисовать его, хотя не имела ни малейшего представления о том, как он выглядит. Я должна была предвидеть, что, увидев его живьем, она очень сильно разволнуется. Она расплакалась. Надо было сразу же уехать с ними домой. Но я и этого не сделала. А потом, уже под конец приема, случилась одна вещь, просто мелочь. — Лоррейн покачала головой и продолжила исполненным горечи голосом: — Кристина увидела, как Джим шел в павильон с другой девочкой. Понимаете, держал ее за руку, что-то говорил и улыбался ей. С ними шла какая-то пожилая женщина, может быть, бабушка. И когда Кристина увидела его с ней, увидела, как он с ней разговаривал, как улыбался…

Конечно, это была Сюзи Блейкли.

— О, это легко представить, — сказал Ройбен. — Я знаю эту девочку. И понимаю, как все произошло, что чувствовала Кристина. Я все понимаю. Лоррейн, прошу вас, оставайтесь, переночуйте здесь. Побудьте здесь, пока я обсужу все это с Филом и Грейс, моими родителями. Очень прошу вас. Мы уже все приготовили наверху — пижамы, ночные рубашки, зубные щетки — все, что может понадобиться. У вас будут три спальни. Просто задержитесь здесь, пока мы будем все обсуждать.

Но и эти слова не убедили Лоррейн. Ее глаза наполнились слезами.

— Я ведь уже говорила, Ройбен: вы очень похожи на брата. Такой же добрый. И родители ваши, наверно, чудесные люди. Но ведь я же для вашего брата — губительный яд…

— Нет, ничего подобного. Он и сам говорил: вовсе нет!

Ройбен пересел к ней на диван.

— Поверьте, все разрешится наилучшим образом. Обещаю! — Он обнял ее за плечи. — Пожалуйста, останьтесь на ночь. И поверьте, я смогу уладить все с Джимом. Договорились?

Она надолго задумалась, потом кивнула.

— Хорошо, — прошептала она и, открыв сумочку, вынула небольшой конверт со сложенными бумагами. — Это анализ ДНК детей. Ваша мать — врач и, наверно, сможет потихоньку сверить его с ДНК Джима.

— Лоррейн, вы позволите задать вам один вопрос?

— Конечно.

— Вашей беременности угрожала опасность? Понадобилась ли вам медицинская помощь — я имею в виду после последней встречи с Джимом?

— Нет. Практически нет. Получилась драка. Безобразная драка. Джейми… ну… Джейми был пьян и бил меня по лицу. Он не хотел этого. Он ни за что не сделал бы такого, будь он трезв и в своем уме. Он рассек мне кожу в нескольких местах. Кровь так и хлестала… А я била Джейми в ответ, и все становилось хуже и хуже. Я упала, ударилась обо что-то головой. Но беременности ничего не угрожало. Хотя ссора и драка получились кошмарные, что да, то да.

— Замечательно! — прошептал Ройбен.

— У меня были разбиты губы. Правое ухо. — Она вскинула руку и прикоснулась к уху пальцем. — Рассечена кожа на голове. Я вся была в синяках. Потом были страшные отеки, но беременности все это, как ни странно, не повредило. А Джейми был в уверенности, что у меня случился выкидыш. Он не писал прямо, но это ясно угадывалось между строк его писем. Сознаюсь, что, когда от него пришли первые письма, я еще была очень зла на него. И не стала отвечать на них.

— Еще бы вы не были злы, — вставил Ройбен.

— Джейми не вспомнил о том, что знает любой медик. Рассечения лица и скальпа очень обильно кровоточат.

Ройбен вздохнул и снова прошептал:

— Замечательно, просто замечательно! — И добавил вслух: — Я вам очень признателен за то, что вы мне это рассказали. Даже выразить не могу, как признателен.