Константин Утолин - Вирусократия

– И что мы теперь должны делать? – Сергей хотел было подняться, но самочувствие заставило отбросить эту затею.

– Что делать?! Помирать нас сюда засадили, чтобы других не заражали, – довольно резко отозвался Николай.

Ковалёв спорить не стал, все силы отнимала попытка сложить воедино последние воспоминания.

Дня три-четыре назад стало известно, что в институте есть случаи заражения. Дискуссии о естественном возникновении VBMC к тому моменту канули в прошлое. Как рассуждал любимый недруг Романенко, для природы такой способ наказать человечество за хамское обращение с планетой слишком медленный и сложный. Извержение пары супервулканов – по одному в каждом полушарии – гораздо проще, эффективнее и быстрее.

«У природы, – говорил он, – иные методы. Она всегда предоставляет право сильнейшему выжить и измениться. Смена глобальных условий, радикальная перепись правил игры – вот метод природы».

Ковалёв с этим не спорил. Все проведённые анализы и опыты говорили об искусственном происхождении вирусно-бактериально-грибкового гада. Поиском возможных создателей этой захлестнувшей мир заразы занимались спецслужбы, а всем научно-исследовательским институтам, которые даже отдалённо имели какую-то биологическую, медицинскую, техническую направленность, было поручено заниматься разработкой средств профилактики и созданием лекарства. Однако не успели все напрячься, как VBMC обнаружился в самих научных центрах.

Решать вопрос обеззараживания лабораторий требовалось стремительно. У всех сотрудников ежедневно брали кровь на анализы – дожидаться повышения температуры для выявления заболевших было смерти подобно. Все имеющиеся костюмы биозащиты были распределены между самыми основными сотрудниками, самыми нужными специалистами. В срочном порядке производились и подвозились новые, чтобы обеспечить остальных.

– И что теперь делать будем? – Сергей всё же поднялся и стал разминать больные мышцы.

– Что делать?! – несколько удивился Николай. – Сидеть и ждать смерти.

Зачастую Романенко выражался так, что крайне трудно было разобрать, говорит ли он всерьёз, с сарказмом или просто иронизирует.

– Да уж, – протянул Ковалёв на всякий случай без эмоций, чтобы не попасть впросак. – Не лучше занятие.

– У тебя есть другое предложение?

– У меня есть! – вдруг раздался властный голос сверху.

Голос главы института биохимии и физиологии микроорганизмов приятели узнали сразу. Михаил Львович Энгер был человеком крутого нрава, но справедливым. Все его уважали и даже побаивались. Не любил он церемониться, скуп был на похвалу, но мог и подбодрить оробевшего. Директор был высок и худощав. С довольно большими и крепкими кистями и ступнями, доставшимися ему от деда, немца, пережившего две мировых войны. В сорок первом его вместе с семьёй депортировали с Поволжья в Северный Казахстан. После Великой отечественной войны его сын Лев Энгер приехал в Москву, сумел, несмотря на все препоны, поступить на биофак МГУ, отучился и стал микробиологом. Внук пошёл по стопам отца, не только переняв его характер, но и с детства получив возможность слушать горячие дискуссии лучших специалистов СССР в области молекулярной биологии. А когда ему «стукнуло» пятьдесят, превзошёл отца, став главой института имени Скрябина. Что почти сразу положительно сказалось на работе учреждения и его финансировании.

– И какое же, Михаил Львович? – Романенко отличался редкой дерзостью при общении с руководством, которую ему прощали потому, что эту же дерзость он проявлял и в научной работе. За это, кстати, Николай пользовался некоторым уважением Энгера. – А то мы тут голову ломаем…

– Ломайте голову над решением проблем, связанных с VBMC! – шутить Михаил Львович не любил. – Умереть всегда успеете. Рано или поздно все там будем. А сейчас думайте!

Отключив микрофон, глава института повернулся к сидевшему напротив него подполковнику ФСБ, прибывшему в Пущино сотруднику отдела биологической контрразведки России. Ясно было, что появление VBMC на территории сразу большинства научных центров страны – целенаправленная диверсионная акция. И все спецслужбы страны «землю носом рыли», стремясь обнаружить её организаторов по свежим следам.

Фсбешник, кстати удивительно молодой для своих должности и звания, не только задавал вопросы, но и сам многое порассказал. Например, о том, что в некоторых институтах возбудитель объявился уже после принятия всех мер безопасности. Или о том, что на территории ЗАО «Протом» в городе Протвино обнаружилась «несанкционированная» камера наблюдения, передававшая данные на промежуточную станцию записи. Ее обнаружение вывело на другие камеры в различных институтах.

А пока подполковник беседовал с директором института, Романенко и Ковалев продолжили свой разговор, прерванный «голосом свыше».

– И что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовался Николай, развалившись в кресле.

– Ты о словах Михаила Львовича? – уточнил Ковалёв. – Что тут думать? По-моему, действовать надо.

– То есть ты хочешь провести последние несколько дней за пробирками и тестами?

– А чего ты хочешь? – Сергея начало раздражать настроение коллеги. – Закажешь девок и будешь гужбанить? Выбор-то невелик. Или сдохнуть просто так, зазря. Или умереть, попытавшись выполнить долг.

– Ну что ж, мудрец ты наш, начинай, – сделал приглашающий жест рукой Романенко. – Я сразу за тобой.

Город Кольцово, Новосибирская область, ГНЦ «Вектор»

О том, что ситуация во всех научных центрах страны практически одинаковая, кандидат биологических наук и старший научный сотрудник Пётр Скворцов, конечно, знал. Но именно ему «повезло» стать единственным работником ГНЦ «Вектор», который оказался заражён смертельной болезнью и сейчас находился в карантине.

Несмотря на существующий в сознании чисто логический страх перед смертью, Скворцов вдруг обнаружил, что отчётливо верит в бессмертие своего «большого Я», чаще именуемого душой. Интересно, что ощущение это появилось лишь теперь, когда он оказался в буквальном смысле слова в одном шаге от гибели. Но для него это был ещё не конец. И поэтому молодой человек не стал лежать, тупо глядя в потолок, или пытаться покончить с собой, а попросил передать ему его ноутбук и подключить помещение изолятора через Wi-Max к внутренней сети института. А заодно снабдить его образцами препаратов, которые разрабатывали коллеги. Он был полон решимости продолжать работу.

«Вектор», как и другие подобные ему центры, изолировали по всему периметру, ни один человек не мог попасть на территорию без тщательной дезинфекции. На каждом входе были установлены комплексные шлюзы. Системы водоснабжения и вентиляции были переведены в автономный режим, в котором и вода, и воздух прогонялись через многообразные фильтры, обрабатывались озоном и коллоидным серебром. После чего попадал в фотокаталитические системы на основе нанокристаллического диоксида титана.