Анастасия Гофман - Печать силы

– Если бы Адам предупреждал об этом, школа бы перестала существовать, – Ваниль перебила его, ссутулившись, словно пыталась согреться. На самом деле ей безумно хотелось избавиться от неприятного чувства неизвестности, поселившегося в самом сердце. – Но он мог бы огородить всех нас от Вилены. Он ведь буквально накликал беду, приняв эту девчонку сюда. Почему он сделал это?

– Хотел спасти ей жизнь? – предположил мальчишка. – А ты прям следуешь его примеру. Кроме тебя тут никто даже не парится…

– В этом-то и дело. Я не понимаю, почему Паша так легко причислил Вилену в ряды врага, учитывая его чувства к ней.

– Он что, в нее втюрился? – Гриша повеселел, позабыв о всей серьезности их разговора минутной давности. – Ты делаешь это ради своего влюбленного друга? Как благородно.

– Паша может в очередной раз потерять контроль над собой и погрузиться во тьму, из которой вытаскивать его придется именно мне. Так уже было однажды, когда Юнна его бросила и…

– То есть для тебя спасение Вилены – это такая терапия из серии «мы все большая дружная семья»?

– Да, пожалуй, из твоих уст это действительно звучит глупо. Но я просто не понимаю, как можно относиться к Вилене с таким пренебрежением. Я думала, друзья друзей не бросают, а сейчас все выглядит так, будто это нужно только мне одной. Меня это бесит!

– Понимаю, можешь не кричать так…

– Ладно, пожалуй, тебе пора.

– Эй, что такое? – Мальчишка еле держал равновесие, пока Ваниль тащила его за руку к выходу из комнаты. – У нас осталось еще несколько листов, давай прочтем их.

– Нет, я узнала достаточно.

Гриша смерил старшекурсницу вопросительным взглядом: еще никогда он с такой уверенностью не думал, что все девчонки взбалмошные и очень странные создания. Молниеносная смена настроения плюс сплошные недосказанности и копание в чужих отношениях, – жуткая смесь, отягощающая жизнь.

– Если что, ты знаешь, где меня найти! – только и успел крикнуть он на прощание.

«Да, да, конечно, знаю».

Девушка устало опустилась на кровать и вскоре забылась тяжелым сном, потеряв счет времени. Ее разум витал где-то далеко от этой школы, утопая в одиночестве и тупой безответной боли. Ваниль чувствовала свое бессилие и слабость так, словно они жили прямо в ее груди, и каждый момент времени неустанно напоминали об этом.

Несколько мощных ударов посыпалось в сторону девушки, пока она бесчувственно лежала на холодном каменном полу. Крики окружили ее со всех сторон. Когда кожа начала издавать мерзкий запах горящей плоти, девушка открыла глаза, спасаясь от ночного кошмара.

Часы показывали полтретьего ночи.

Подобные сны часто посещали Юнну на протяжении последних дней. Как только девушка впервые услышала о случившемся с Адамом, ужасающие краски прошлого вернулись.

Они были настолько реалистичными, потому что являлись не снами, а воспоминаниями, избавиться от которых не получалось.

Взгляд Адама, последний, предназначавшийся именно Анне, а не ее обновленной версии, застыл на некоторое время перед глазами Юнны. Она замерла, сидя в мокрой от пота кровати под окном, дарящим холодный свет неполной луны.

За дверью послышались тяжелые шаги. Они явно принадлежали мужчине, в них чувствовалась мощь и некоторая неуклюжесть. Скорее всего, это был один из охранников школы, набранных Юнной и Пашей из бывших учеников, посвятивших свою жизнь защите людей. Только тяжелое огнестрельное оружие, которое постоянно было при них, никак не ассоциировалось у Юнны с защитой. Но это были вынужденные меры предосторожности. Хотя и Юнна, и все остальные «просвещенные» прекрасно понимали, что такое оружие едва ли нанесет урон столь сильным врагам, как Владимир и, возможно, Вилена.

«Как же мне выбрать»? – знакомая фраза промелькнула в голове. Сколько раз Юнна задавалась этим вопросом в своей «прошлой» жизни?

Десятки, нет, сотни раз. Каждый день, находясь среди своих самых близких друзей, Анна, тогда еще совсем девчонка, наблюдала за Адамом и Владимиром с трепетом и восхищением. Они оба были ей дороги: Адам всегда внимательный к ее словам, умный и надежный, Владимир взбалмошный, но веселый, всячески старавшийся подчеркнуть собственную уникальность. Они дополняли друг друга, казалось, что между этими мальчишками никогда не возникнет преград, ничто не сможет разрушить их крепкую дружбу.

Но Анна смогла.

Фраза отразилась в уголках сознания, заставив дыхание замереть. От боли и предвкушения. От того, что теперь-то Юнна знала, к чему привел ее тот самый выбор, сделанный в далеком прошлом, когда все они были всего лишь детьми.

Если бы только можно было вернуть все назад…

Юнна встала с кровати и устало побрела в ванную комнату, где только накануне закончился ремонт. Здесь сильно пахло краской, а пол еще не был вымыт от белых разводов. Включился свет, и на девушку сразу же устремилась пара ярких голубых глаз. Зеркало, висевшее прямо напротив двери, на мгновение показало Юнне ее истинное лицо. Мягкие детские черты, которых она лишилась вместе со своими темными глазами и собственной кожей в тот самый день, когда сделала выбор. Сейчас ее настоящее лицо стало чужим, не вызывало никаких эмоций, кроме презрения и страха.

Юнна подошла к раковине и смыла с себя остатки болезненных воспоминаний.

Странное чувство возникло в самом сердце: беспокойство и страх, которые подавляли сознание Юнны, подавляли мысли, вызывая странные ассоциации и чужие эмоции. Страх, боль и ожидание смерти. Нет. Все это принадлежало ей самой. Просто все это было изгнано силой воли девушки в далеком прошлом, когда она перестала быть тем беззащитным ребенком, оставшимся без родителей.

Юнна присела на край ванны, а затем медленно сползла на холодный пол. Ноги не слушались ее, а мысли с силой неслись назад, в прошлое, к Владимиру, к тому, что он с ней сделал. Разум провалился в тяжелые воспоминания первого пробуждения.

Анна оказалась в темной комнате, шторы были плотно закрыты. Девушка не привыкла к такой обстановке: здесь не было той роскоши и достатка, которые сопровождали ее все восемнадцать лет жизни. В комнате помимо узкой кровати, находился лишь деревянный табурет, весь потрескавшийся от времени.

Анна попыталась приподняться, все еще не осознавая, где она находится, но руки задрожали, пронзенные острым приступом боли. Обгоревшая кожа сочилась, волдыри, покрывавшие всю спину девушки, лопались, выпуская на свободу мокрые дорожки лимфы. Анна закричала в голос. Прежде чем осознала, что не может произнести и звука. Вся ее сущность была напряжена, горела в агонии, но девушка не могла дать выход этой разрушительной боли.

«Я жива? Я жива! Я ЖИ-ВА! – прокричала мысленно Анна, не в силах принять правду. – Что произошло? Я ведь горела… горела и видела себя со стороны… его глазами. Так почему же я жива?!»