Андрей Гальперин - Лезвие страха

В ожидании, пока слуги откроют тяжелые кованные ворота, Таэль с удовольствием рассматривала мягкие линии здания, столь не характерные для большинства человеческих построек в этом городе. Как только ворота распахнулись на ширину достаточную для проезда, она направила оленя вглубь двора. Ей навстречу с поклоном вышей седовласый слуга. Он преклонил колено и подставил руки к стремени. Таэль раздраженно бросила поводья и легко соскочила на землю. Слуга кряхтя поднялся и виновато опустил глаза.

– Моя госпожа…

Девушка стянула платок, закрывавший нижнюю часть лица, и прошипела сквозь зубы:

– Я говорила тебе, Седхай, что не нуждаюсь в твоих раболепных привычках? Достаточно принять поводья, старый тупица… В следующий раз получишь кнутом… Барон прибыл?

– Да, госпожа… С ним господин Москит.

Таэль посмотрела в сторону дома и недобро фыркнула, как летучая кошка.

– Отведешь сегодня оленя к кузнецу. Надо поменять подкову на левой задней ноге и пусть чуть подпилит рога. Только не так, как в прошлый раз…

Слуга покорно кивнул и повел животное в стойло. Девушка, снимая на ходу кожаную шапочку, под которой она скрывала свои дивные волосы, вошла в дом. У порога ее встретил Москит.

– А вот и хозяйка этого нищего притона, где нет ни крошки человеческой пищи, везде лишь засахаренные фрукты и прочая непотребная мерзость! – Бородатый воин шагнул к девушке и крепко обнял ее. – Милая Таэль, как же я соскучился по тебе! Ты просто не представляешь, какие я вырастил фиалки! Желтый кружочек, внутри – черный, и два крошечных красных глазика! Великий Иллар, необыкновенная, волшебная красота, и никто не может этого оценить, наш барон занят лишь поиском смысла жизни, а он цветы считает обычными сорняками, мешающими произрастанию полезных злаков и других капуст!

Таэль чмокнула колючую щеку и высвободилась из медвежьих объятий.

– Я тоже скучала по тебе, Москит. Погоди немного, мне просто необходимо снять эти кожаные штаны и принять ванную…

– Это да… – Москит лихо подмигнул и добавил, – Запашок от тебя еще тот… Пожалуй помойся, или я не стану показывать тебе фиалки. Бедные цветы не переживут такого мощного аромата и завянут… – Глядя, как лицо девушки стремительно краснеет, он басовито расхохотался. – Все-все, молчу… Мы ждем тебя в кабинете барона, милая Таэль. Поторопись!

Когда Таэль, кутаясь в пушистый черных халат, вошла в зал, барон отставил бокал с горячим напитком, настоянным на многих травах, и шагнул ей навстречу.

– Моя дорогая Таэль… Ты все так же прекрасна, время проведенное тобою в страшных чащобах Санд-Карина ничуть не отразилось на цвете твоего лица…

Москит сидел в углу, развалившись на кресле и хитро поблескивая маленькими глазками, крутил в руках большое яблоко. Таэль расправила отливающие всеми цветами радуги волосы, и глядя в серые глаза барона, произнесла:

– Я тоже рада видеть тебя, Джемиус. Конечно, просто сделать комплимент девушке барон Каппри не может.

Джемиус мило улыбнулся и развел руками.

– Таэль… Я думаю, что за три тысячи лет комплименты тебе могли просто надоесть.

– В намеках на мой истинный возраст я почувствовала нотки зависти… Не так ли, барон?

– Конечно, моя дорогая… Человеку простительна такая зависть. Я скучал по тебе…

– И я…

Девушка шагнула вперед и едва коснулась губами сухих губ барона. Джемиус придержал ее рукой за талию и прижал ее горячий лоб к своей щеке.

– Что для тебя человек, бессмертная?

Она обхватила его шею руками и прошептала:

– Немного ласки, немного нежности…

Москит громко хрустнул яблоком, прожевал и недовольно поинтересовался:

– Может мне оставить вас, безумные? Честно сказать, не доставляет никакого удовольствия смотреть на ваши нежности…

Таэль, продолжая обнимать Джемиуса, повернула голову и прошипела:

– Проваливай в таверну, здесь тебе все равно не подадут мяса!

Москит обиженно запыхтел.

– Ага… Как же. Того жалования, что мне платит наш любимый барон хватит только на очень маленького козленка. Размером с кота, не больше… Ладно, все… Ухожу-ухожу…

Спустя некоторое время, Джемиус сидел у камина с бокалом в руке и отрешенно смотрел в огонь. Таэль расположилась рядом, забравшись с ногами в глубокое кресло. В сумерках за окном шелестел листвой дождь.

– Ты уже ничего не чувствуешь…

– Это правда, любимая.

– Я знала, что когда-нибудь это произойдет. В тебе все меньше человеческого, все больше того, что даже я не силах понять. Тебе уже недоступна радость любви, вскоре ты откажешься от сопереживания, от верности и будешь все мерять лишь своими, недоступными прочим, чувствами.

– Уже… – Барон посмотрел на девушку. Его серые глаза были печальны. – Когда в одном мире столько проявлений самых разнообразных чувств, каждое из которых находит свое отражение в формирующемся характере существ, невольно думаешь о том, что человек на самом деле не так прост. Да и если ли такое понятие как человек? Чем человек отличается от демона? Мы называем человеком ту меньшую часть существа, которая доступна повседневности, открыта для внушения, видна всем. Мы называем демоном ту большую часть, которая скрывает в себе недоступные обычному понимаю глубины. Кем люди являются на самом деле? Волей, загнанной в хрупкую оболочку, или же просто оболочкой, примитивом? Где находится та черта, за которой демон начинает преобладать, изменяя человека не только внутренне но и внешне?

– Ты знаешь ответ?

Барон задумчиво кивнул.

– Знаю. Но людям ни к чему мое знание. Я постараюсь вернуть этому миру его первоначальную форму, а для этого мне необходимо победить тех, кто использует того самого демона внутри каждого человека, для собственного возрождения. Я нашел того, кто должен открыть Дверь, я должен был его убить, но поставил не на тех людей. Я думаю, что те, кто двигает им не остановятся и продолжат попытки открыть Дверь. Поэтому нам надо спешить. Вскоре родится последний из длинного списка Элоис, и круг замкнется.

– Гремлин рассказам мне о демонах Элоис.

Барон медленно повернулся, внимательно посмотрел девушке в глаза и тихо спросил:

– И что же он тебе рассказал?

– Он рассказал мне о слугах Дома Света. О том, как они пришли в этот мир, и как попытались возродиться после изгнания. Он рассказал мне о лабиринте Барагмы, о Бездне Вернигора и об оружии Баньши. У меня в руках была Большая Звезда.

Барон вздрогнул.

– У тебя был ключ к Бездне Вернигора? И где он сейчас?

Девушка потянулась как кошка и негромко рассмеялась.

– Я вернула ее владельцу, барон… Тому, кому она принадлежит.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что вернула Ключ эльфийскому ребенку из Санд-Карина? – Джемиус замер как изваяние. Его напряженное лицо вдруг заблестело от пота.