Пэт Ходжилл - Затмение луны

– Лорд Даниор… кузен Холли!

Молодой человек в кожаных охотничьих одеждах, сидящий у костра, резко повернул голову. Он поднялся и, улыбаясь, направился к приехавшим.

– Торисен! Неплохое время ты показал! Мы не ожидали тебя раньше завтрашнего утра.

– Мне помогли. Объявишь о моем прибытии?

– С удовольствием! – И он отбежал, зовя свою лошадь.

– Это действительно необходимо? – проворчал Харн.

– После прошлой ночи? Да. Холли вернулся, понукая норовистую гнедую кобылу.

Он галопом прискакал к башне и громко протрубил в охотничий рог. Вздрогнувшая лошадь чуть не сбросила его.

– Норф идет! – прокричал он стражникам.

– Ты, дурак, ворота уже открыты, – заорал в ответ кендар, наверняка не разобравший, что сказал Холли, и не узнавший высокорожденного в одежде деревенщины.

– Норф! – завопил лорд Даниор.

– Милостивые Трое, – вполголоса проговорил Торисен. – Думаешь, уже поздно тихонько прокрасться внутрь после такого рева?

Только сейчас охранник увидел его:

– М-м-милорд! Готрегор! – Он развернулся и закричал во внутренний дворик: – Готрегор!

Даниор первым проехал через внешние укрепления, Торисен следовал за ним, остальные выстроились цепочкой за Верховным Лордом. Широкий двор, казалось, закачался и кинулся к ним – столько кендаров собралось там, и все они разом встали. Вот развеваются символы: горящее пламя на штандарте Брендана и сутулый ястреб Эдирра, облетевшее дерево Ярана и обоюдоострый меч Комана – остальные будут ждать в Замке Крага вниз по реке, у Ардета в Омироте и близнецов Эдирр в Кестри. Значит, считая людей Торисена, сейчас здесь собралось около десяти тысяч кенциров.

– Норф! – выкрикнул один, и остальные подхватили: – Норф! Нор-р-рф! Нор-р-рф!..

– И кто на кого пытается произвести впечатление? – пробормотал Харн под покровом ора.

– Пытается, сэр? – переспросил Бур.

Бывший военачальник кивнул на запад, через реку:

– Но есть тут один, который не купится.

Над развалинами Часовни, замка-близнеца Готрегора, реял флаг Кенана, лорда Рандира: растопыренная пятерня в перчатке, хватающая солнце. Кенан привел за собой восемь с половиной тысяч бойцов, и никто из них, выглядывающих из-за крошащихся заграждений и наблюдающих с заросшего сорняками двора, не присоединился к хору приветствий вернувшемуся домой Верховному Лорду.

Торисен на Урагане прошествовал сквозь ревущую толпу по мощеной дорожке к воротам замка. Участок среднего двора был так крут, что ступени прорубались когда-то прямо в скале. Впереди две округлые башенки сторожки у ворот головокружительно взмывали к небесам. Кендар Торисена, крича, склонился над ограждением. За стенами лежал внутренний двор, широкий, зеленый, окруженный казармами, учебными манежами, сараями, отхожими местами – высотой в три этажа, встроенными в толщу внешней стены.

Торисен спешился, поморщившись. Ногу, укушенную вирмой, свело от долгой езды верхом. Он секунду постоял, покачиваясь, около Урагана, тихонько ругаясь, потом отпустил его, когда навстречу, прихрамывая, заспешила по траве Рябина, его домоправительница. Она тоже была в Уракарне, и на ее лбу были выжжены руны с именем бога карнидов.

– Мой лорд! Мы не ожидали тебя так скоро.

– А я вот собрался. Все готово к завтрашнему Совету?

– Да, лорд. Все кроме лорда Каинрона уже здесь.

Торисен подхватил седельную сумку, и грумы увели коня. Подземные конюшни Готрегора были в четыре раза больше стойл Тентира, но на зиму гарнизонных лошадей размещали в переоборудованных казармах на поверхности. Кендарам они все равно были не нужны целиком. Торисен и две тысячи слуг болтались в этой огромной крепости, как высохшие горошины в пустом котле, даже если все они сидели дома. Сейчас же, как обычно, сотен пять служили в Южном Войске или еще где-нибудь – эту обязанность все исполняли по очереди, зарабатывая Готрегору деньги на существование. Можно было бы легко набрать вчетверо больше угонов и наполнить Часовню мужчинами и женщинами, рвущимися восстановить крепость голыми руками лишь за невысказанную возможность примкнуть к регулярному войску. Каинрон с сыновьями именно таким способом сколотили себе огромную армию. Ардет побуждал Торисена принимать угонов; но как он мог давать обещания, не будучи уверенным, что выполнит их? Даже с двумя тысячами было нелегко, он чувствовал нагрузку. Каждый раз, когда он привязывал к себе кендара, он отдавал этому человеку частицу себя. Скоро просто ничего не останется.

– Лорд Яран спрашивал о тебе, милорд, – сказала Рябина, когда они приблизились к замку. – Или, скорее, он осведомлялся о Сером Лорде Гансе.

– У старика совсем размякли мозги?

– Угу, как гнилой персик.

Трижды проклятие. В свои сто шестьдесят Яран уже явно перезрел, но не лучшее он выбрал время, чтобы окончательно спятить. Если он не сможет держать себя в руках завтра и поддержать Верховного Лорда, за него будет говорить его праправнук, а мальчишка наполовину Рандир.

– Бедный старый Яран. Размести его поудобнее, но гляди, чтобы это было как можно дальше от лорда Ардета. Адрик думает, что старческая дряхлость заразна.

Рябина взглянула испуганно и удивленно:

– А это так?

– Как знать… Так что будь благодарна, что чистокровные кендары вроде тебя никогда ее не подцепят.

– Да, лорд, – и, кстати, либо я шатаюсь больше, чем обычно, либо ты тоже хромаешь?

– Последнее. Ты и не поверишь, какие огромные червяки завелись в Тентире этой осенью. Да, лорд Ардет, где он?

– В твоих покоях, лорд, и, как всегда, чувствует себя как дома. Он просил, чтобы ты зашел к нему, как только прибудешь, – ну, понимаешь, это его слова, а не мои, – добавила она кисло.

– Естественно. Тогда лучше в первую очередь повидать его, а?

Рябина и Бур переглянулись.

– Милорд, может быть, вначале пообедаешь?

– Бур может занести еду ко мне. – Он уже направился к замку, быстро, но неестественно расставляя ноги, все еще держа в руках седельную сумку.

– А все мой слишком длинный язык, – уныло сказала Рябина.

Очертания замка совпадали с крепостью – прямоугольник со сторожевыми башнями по углам. Первый, лишенный окон этаж был темен. Здесь лорд Норф вершил правосудие над домашними под горящими факелами и мрачными, мертво висящими флагами своего рода. Второй этаж – более светлый и богаче обставленный, также предназначался для судилищ, – но тут решались споры между домами.

А когда Торисен шагнул с винтовой лесенки на третий этаж, у него, как обычно, перехватило дыхание. Все четыре стены искрились витражами. Здесь собирался Высший Совет, под эмблемами всех девяти главных домов, сияющими на свету, – по три на каждой стене. На четвертой, обращенной к востоку, была выложена карта Ратиллена, – все, конечно, работа кендаров: высокорожденные были настолько бездарны в искусстве, насколько это возможно для разумной расы.