Дмитрий Суслин - Крутой пришелец

Мертвый юноша был аккуратно, хотя и несколько торопливо, возвращен мною на место, я даже руки скрестил ему на груди, как было прежде, но что-то меня вдруг насторожило. Что-то встревожило. Почему-то мне показалось, что покойник не совсем отвечает требованиям, которые можно было бы предъявить к мертвецу. Бледный? Согласен. Холодный? Ну это как посмотреть. Но где же тогда следы тления? Где неприятный трупный запах? Это в такую жару-то! То-то мне показалось, когда я поднимал мертвеца, будто бы в его теле еще теплятся остатки жизни.

Я сразу почувствовал себя увереннее.

– Когда он умер? – строго спросил я.

– Сегодня ночью, – ответила со своего места Наташа. Ее взгляд, обращенный в мою сторону, был полон истинного сострадания ко мне. Никогда ее такой не видел.

– Так, мне все ясно. Всем сохранять спокойствие! – мой голос прогремел по двору. – И всем тихо.

Все и так молчали. Но тут замолчала даже Юдифь. Прекратил бормотание и Голиаф.

С бьющимся от волнения сердцем, я вновь склонился над телом и взял покойника за запястье.

Пульса не было.

«Нежели все напрасно? – подумал я. – Неужели моя догадка неверна?»

И все-таки я не верил себе. Не знаю, почему. Не верил и все тут. Врачебная интуиция? Назовите это как хотите. Я освободил руку Израиля, и она безвольно упала на впалую грудь. Несомненно юноша был мертв.

«Почему же тогда рука такая мягкая и податливая? Совершенно никаких признаков одеревенения. А ведь смерть произошло несколько часов назад. Вот оно что! Неужели все-таки я прав?»

Словно сама собой, моя рука опустилась юноше на лоб. Лоб был холодный. Но под черепной коробкой, я явственно это ощутил, находился все еще функционирующий мозг.

Да, да! Мозг работал! Не знаю как, но я явственно ощутил это. И никаких приборов мне для этого не понадобилось. Я сам сейчас был словно прибор. И я видел, что мозг работает! Не то, чтобы он работал на сто процентов. Скорее процентов на пятнадцать. Но этого вполне хватало, чтобы не дать телу испортиться, несмотря на отсутствие сердцебиения и тока крови. Мозг словно спал. В науке это называется летаргия. Медики называют это клинической смертью.

– Он жив! – громко объявил я. – Он жив, господа хорошие!

Еще одно усилие воли, и под моей рукой мозг вздрогнул.

«Просыпайся!» – дал я ему мысленную команду.

И мозг проснулся. Первой его командой был приказ сердцу. Оно громко словно мотор застучало в груди Израиля. Я явственно это услышал. Тут же быстро-быстро забился пульс, потоками побежала по жилам кровь, она стремительно нагревалась от собственного движения.

Не снимая руку со лба больного, я тут же обнаружил причину его клинической смерти. Первичные признаки менингита. Редчайший случай. Видимо организм так среагировал на страшную болезнь. Словно сам себя законсервировал. Очень интересно.

Затем я увидел каким-то внутренним зрением пораженные участки коры головного мозга, застой крови на них и отекшие лимфоузлы. Разбудив организм от сна, я разбудил и болезнь, которая тут же дала о себе знать. Неужели все напрасно? Я вызволил парня из лап смерти только для того, чтобы он умер опять, только в долгих и жестоких мучениях. Что за напасть?

Но тут я обратил внимание, что под тем местом, где все еще лежала моя рука, кровь у парня циркулировала очень даже неплохо. Интересно! А что если подвинуть руку?

Я подвинул, и под ладонью тут же побежала кровь, а темная кора головного мозга начала светлеть. Мозг принимал первоначальную до болезненную форму! Всего несколько поглаживающих движений ладонью, три мысленные команды, и Израиль стал абсолютно здоров. Никаких признаков болезни. Я уничтожил их, словно стер ластиком с белого листа чернильные пятна. Мертвенная бледность отступила, и лицо больного порозовело. Губы так те вообще стали по девичьи пухлыми и алыми.

– Открой глаза, – сказал я, не веря самому себе. – И попробуй встать.

Длинные густые ресницы Израиля дрогнули. Парень распахнул огромные масляничные глаза и тут же прищурил их, не в силах глядеть на солнце.

Раздался громкий ах. Я оглянулся.

Оказывается уже все здесь присутствующие давно покинули свои места и не вставая с колен приблизились ко мне. Занятый делом, я этого просто не заметил. До этого момента, все они молчали затаив дыхание, но когда Израиль открыл глаза, никто уже сдержаться не смог. Раздались радостные крики и вопли. Кто-то смеялся, кто-то рыдал. Люди так и повалились к моим ногам, и каждый норовил схватить полу моей хламиды и прижаться к ней губами. Я даже растерялся. Конечно, врачей положено благодарить, но чтобы так? В моей практике такое впервые. Собственно говоря, я всего лишь выполнял долг. Юдифь и Голиаф рыдали над Израилем, который поднялся на ноги и недоуменно смотрел на отца с матерью и на все, что творилось вокруг.

– Ты можешь идти? – спросил я его, безуспешно пытаясь вырваться от восторженных и благодарных зрителей.

Израиль сделал один шаг, чем вызвал новый рев восторга.

– Да ведь это же Третий Брат! – вдруг закричал один из тех, кто мне поклонялся, и я узнал в нем Соломона. – Он явился в Ерихон, чтобы спасти нас всех. И это я его привел! Благодарю тебя, Господи, за то что ты избрал меня и приблизил к своему сыну!

– Третий Брат! – тут же откликнулись слушатели. – Третий Брат снизошел до нас простых смертных. Посланник небес!

Скажу прямо, я растерялся. Стоял на месте и не знал, что сказать. А весть о моем пришествии тем временем вырвалась за пределы двора и побежала по улицам. А родственники Израиля продолжали галдеть и благодарить меня за чудесное спасение.

– Да поднимитесь же вы! – вышел я из терпения. – Согласен, что провел не совсем стандартную операцию. Так это скорее случайное везение, нежели закономерный результат моего лечения. Я собственно говоря еще не врач, а только учусь.

Но меня никто не слушал. К тому же Голиаф и Юдифь, а с ними и сам Израиль, которому поведали о его чудесном воскрешении, присоединились к остальным, и шуму сразу стало больше. Сквозь толпу ко мне с трудом пробился Соломон и тоже вцепился в полы моего хитона.

– Отец родной! – завопил он. – Может ты снизойдешь и до меня недостойного грешника и излечишь мои болезни? Голова болит, даже кровопускание не помогает.

И говоря это он схватил мою руку и возложил себе на голову. Голова у него действительно болела. Я явственно обнаружил те же первичные признаки менингита, но под моей чудодейственной рукой (как это у меня все же получается?) они тут же растаяли, как снег под солнцем.

– Не болит! – тут же откликнулся Соломон. – Готов поклясться всем, что у меня есть, не болит!

– А теперь, Соломон, проведи меня к тюрьме, где томятся Святые братья, – попросил я.

Но тут остальные с криками: «Вылечи и меня!», оттолкнули Соломона и стали хватать мои руки и возлагать себе на головы. Они так толкались, что чуть не сбили меня с ног.