Елена Плахотникова - Ларт Многодобрый

Пока я мысленно делал себе «комплименты», он заговорил. Всего несколько слов произнес, но мне хватило.

– Ладно, я понял, что норторы самые лучшие и самые дорогие телохранители. Гроза врагов своего господина и все такое. Но зачем тебе у меня служить?

– Тебе не нужен сберегатель?

Оказывается и нортора можно удивить.

– Честно? Я как-то не думал об этом. Да и не так я богат, чтобы столько платить…

– Мне ничего от тебя не надо.

Ну да. «Халява», конечно, сладкое слово, но мне говорили, где бывает бесплатный сыр.

– Ты хочешь служить без платы?

– Да.

– Зачем?

– Чтобы оберегать тебя днем и ночью, чтобы…

– Стоп! Это я уже слышал. И чего с этого буду иметь – понял. Ты мне скажи, зачем тебе это надо? Тебе. Понятно?

Гость закрыл глаза. Помолчал. А когда нортор молчит и не смотрит, хочется убедиться, что он живой, а не галлюцинация. Умеют они это делать. Даже дышат через раз.

– Смотри. – Он подошел, положил руку на стол. – Видишь? Я – урод!

Рука как рука. Ничего особенного я не заметил. Тонкая, но сильная кисть, длинные пальцы. Форма и пропорции – в пределах нормы. И если это уродство, то что же тогда красота?

– Видишь?

Пальцы вцепились в край стола, и я увидел темную полосу на них. Чуть выше серых ногтей.

Смотрю… до звона в ушах смотрю… И вот уже ногти не серые, а белые от напряжения. И не край стола они сжимают, а край каменной плиты. А вторая плита медленно поворачивается, чтобы упасть на эти пальцы и на их хозяина. И давит, давит на копье, что подпирает эту чертову плиту!

– Говорил же тебе: брось топор! А ты вцепился в него, как в родного. А если бы я не удержал плиту? Отбило бы пальцы на фиг! Вместе с башкой твоей тупой.

– Ты помнишь!

Ногти скользят по столу, оставляют глубокие царапины. Н-да. А Ранул говорил, что это дерево даже нож не берет.

– Помнишь!.. – Черные глаза заглядывают, кажется, в самое нутро, будят там давно уснувшее и забытое. И что-то глубоко внутри начинает болеть. Как старая рана на непогоду.

– Ни хрена я не помню! Так, болтаю невесть чего.

Гость недоверчиво улыбнулся. Бледными узкими губами.

– Ты не помнишь – я помню. И они забыть не дадут.

Опять шевелит рукой с темной полосой у ногтей. Потом сдергивает налобную повязку. Не волосы она придерживала. Волосы и без повязки нормально лежат. Под ней тоже полоса оказалась. Словно вторые брови парнише нарисовали. Только светлее. Забавный вид получился. Но смеяться над нортором… Вряд ли это полезно для здоровья. Хорошо, у меня подготовка та еще. Всякого повидал. И смешного, и совсем даже наоборот. Умею делать морду кирпичом и молчать. Когда надо.

– Ладно, посмотрел я. Дальше чего?

– Теперь ты понял, почему я пришел…

И замолчал. Только руку со стола убрал.

А я мысли его читать должен? Или догадываться? Да ни хрена подобного!

– Или объясняй как тупому. Или вали на фиг! – Разозлил он меня. Так разозлил, что я забыл, какой он страшный и опасный.

Странно, но мой наезд восприняли как надо. Словно так с норторами и разговаривают. Или с этим, конкретно взятым.

– Я твой должник… нутер. – А «нутер» звучит куда круче, чем миной. Но и проблем, думаю, больше.

– Не помню я твоего долга!

– Тебе и не нужно помнить, нутер. Я помню. И знаки на моем теле говорят.

– И чего ж они такого говорят?

– Я не отдал свой долг в прошлой жизни. А в этой родился уродом. И сберегателем.

«Урод»? Ну-ну. У длинного явно занижена самооценка.

– Зачем же… так… – Договорить мне не дали.

– Чтобы отдать долг тебе.

– А если не получится?

– Тогда в следующей жизни я стану твоим рабом.

– «Веселая» перспектива…

Похоже, с чувством юмора у гостя тоже туго. С таким серьезным видом гнать такую пургу.

– И кто тебе наговорил такого… этакого?..

– Прорицатели. И Наставник.

– И чего конкретно они тебе сказали?

– Что я должен найти тебя и стать твоим сберегателем.

– Н-да?.. Именно моим?

– Я оберегал других. Сезон или Путь. Но постоянного Обещания не давал никому.

Он это все торжественно так сказал! Типа я тебе не изменял, любимая, на мне был презерватив. Ну ладно…

– Мне, стало быть, ты хочешь дать это… обещание.

– Да.

– Чтоб снять проклятие и все такое…

– Да, нутер!

– А если ты ошибся? Вдруг не я тебе нужен, а кто-то еще. Чего тогда?

– Я знаю, ты мой нутер!

– А я вот сомневаюсь.

Легкий плащ заколыхался. Может, от ветра. Либо гость в этот момент заряжает гранатомет. Или делает себе харакири. Поди разгляди, чего творится под темной тканью.

– Нутер, позволь мне коснуться твоей руки.

– Зачем?

– Ты сам все увидишь.

– Ладно, касайся, только… нежно.

И чуть не ляпнул: «ненавижу грубости, проти-и-ивный…» Нет, как-то не так действует на меня этот гость. Совсем не так.

«Скромнее, Лёха, и серьезнее, – пришлось напомнить себе. – Меченый ведь не трусливая истеричка, а о смерти мечтал, чтоб только с нортором не встретиться. Из ничего такая репутация не возникает».

Положил я руку на стол. Левую. Правой я привык Нож держать. И скальпель. Иногда.

Длинный подошел, посмотрел на мою руку. Внимательно так, словно ничего похожего раньше не видел. Потом поднес свою. Осторожно так. Как к горячему. Подержал немного и прикоснулся. Пальцами.

Грома и молний, искр, разрядов тока, трубного гласа и колебания тверди земной… – ничего этого не было.

Только полоса на руке нортора стала бледнее. И на лбу сделалась почти незаметной.

– Видишь? – выдохнул он.

– Ну вижу.

– Вижу и запоминаю… – Два эти ответа слились в один.

– Какого?!

Нож сам собой прыгнул мне в руку. Грохнулся тяжеленный стул. А длинный метнулся к открытому окну. И плащ грозовой тучей летел за ним.

– Ты кто?

– Зачем ты здесь?

И опять два голоса смешались, наложились, как некачественная запись.

Но ответили только на один вопрос. Не на мой.

– Смотреть и запоминать.

За окном, на карнизе, стоял еще один нортор. Вернее, одна. «Сестренка» моего гостя.

– Ты не можешь сюда войти.

– Кто меня остановит?

– Я.

Плащ длинного лег складками. Тяжелыми. Гранитными. А «сестренкин» трепетал крыльями летучей мыши. Маленькая семейная разборка. И я в ней явно лишний.

– Ты не оберегатель его.

– Он мой нутер.

– Ты станешь защищать его?

– От смерти и до смерти!

Целая вечность тишины.

Только б не испортить все. У кого-то торжественно-ответственный момент, а меня на смех растаскивает. По-нормальному я испугаться должен, а не давить в себе хихиканье. Но к нормальным норторы в окна не лазят. И в слуги не набиваются.

– Тогда я ухожу, – сказала и исчезла. Растворилась, что называется, в ночи.

– Нутер… – Нортор уже стоит передо мной. И когда он успел пройти полкомнаты? – …тебе нужен оберегающий.