Елена Плахотникова - Ларт Многодобрый

– Зачем?

– Она может вернуться.

– С какой это радости?

– Ты ей понравился.

– Блин, как я польщен! Но, знаешь, она не в моем вкусе, так что…

– Это неважно.

– Да-а?

Оригинальные здесь, однако, порядки. Сначала Марла, потом эта. Ну против Марлы я ничего не имею, но бледная и длинная…

– Я не хочу, чтобы вы умирали.

Вообще-то я тоже не хочу. В самое ближайшее время у меня совсем другие планы…

Стоп! А с какой это стати он ко мне на «вы» обращаться начал?.. Внезапный приступ вежливости или я чего-то недопонял?

– Я себя и защитить могу. При случае.

– Я вижу, нутер. – Он глянул на Нож в моей руке. – Но Лирха тоже умеет защищаться. И оберегать. Как я.

– Ладно, договорились. Я ее не обижаю, если она ко мне не лезет.

– Ей не понравится этот договор.

– А мне…

– Тебе нужен оберегатель.

– Нужен так нужен… – Мне уже поднадоело спорить.

Плащ взметнулся крыльями и сложился за спиной нортора. Он протянул ко мне руки. Не знаю, чего гость прятал под плащом, но теперь его руки были пустыми.

– Возьми меня и дай мне свой плащ.

Я смог выслушать эту бредятину без улыбки. Во второй раз даже самый смешной анекдот не таким смешным кажется.

– В общем-то я не против. Насчет взять. Вот только с плащом проблемка. Я его уже отдал.

– Сберегателю или слуге?

– А есть какая-то разница?

– Слуг может быть много. Оберегатель один.

– Значит, слуге.

– Кто он?

– Меченый.

Молчание. Нортору явно требовалось продолжение.

– Он победил на аукционе. Худой, выше меня, со шрамом через всю морду.

– Я видел его.

– Надеюсь, никаких проблем не будет?

– Он твой слуга.

– Вот и ладушки. А утром я куплю новый плащ и тогда…

– Не утром. Сейчас.

– И где я сейчас плащ возьму? У тебя, что ли, одолжить?.. Дашь?

– Нет!

– Почему-то я так и думал.

– Дай мне тот плащ, что на тебе сейчас.

– Сейчас? Ну-ну…

Посмотрел я на свою одежку: сапоги, штаны, пояс, рубашка, жилет на шнуровке, Нож в руке… Все еще держу. Разжал пальцы. До пола Нож не долетел. Что там еще? Ну шарф на шее. Без него ни один уважающий себя миной на люди не выходит. Вот, кажется, и все. А плаща нет. Ни короткого, летнего. Ни длинного, походного. И кто из нас дурак?

Не спросил я этого, но очень уж внимательно посмотрел на гостя. У того на физиономии присутствовала стопроцентная невозмутимость.

– Закрой глаза, нутер, и ты увидишь свой плащ.

Издевается, гад? Ладно, будет ему воображаемый плащик. Сделаем.

Зажмурился и пошевелил плечами. Удобно мне в этом «плаще» или как? Оказалось, вполне удобно. И не тот плащ на мне, что я Меченому отдал. Другой совсем. Тут таких не носят. Длинный, теплый, на белом меху. А сам ярко-красный. С большим белым воротником. И клочки белого меха по красному. Блин, и где я такой прикид подсмотрел? На бабский немного смахивает.

Хотел открыть глаза, а нортор опять завел: «Возьми меня и дай…»

– Сейчас дам, сейчас!

Застежка у плаща не на плече, а под горлом оказалась. Здоровенная такая блямба из белого металла. Пока расстегнул ее, чуть ногти не обломал. Снял, подержал в руках – тяжелый! – и бросил на руки нортору. Как гардеробщице в театре.

– Бери и береги.

У бледноглазого даже руки прогнулись под моим подарочком. И взгляд у него стал каким-то обалдело-растерянным. Это у нортора-то? Не-э, показалось мне. Наверное.

– От смерти и до смерти. Обещаю, нутер!

Чего-то еще он хотел сказать соответствующее моменту, но я влез со своими приколами:

– До чьей смерти: твоей или моей?

– Если я умру, то кто будет тебя оберегать?

Так, ясненько, моей, значится. Дальше развивать эту тему не будем. А то дашь случайно какую-нибудь идею и неизвестно, чего потом с ней сделают.

В дверь постучали. Кулаком. Уверенно так, по-хозяйски.

Марла пришла.

Я открыл дверь. Сразу. Не задумываясь.

И увидел улыбку.

Когда Марла так улыбается, кому-то становится плохо. Очень. Надеюсь, не я вызвал у нее такую «радость».

Воздух за спиной застонал. Какая-то сила отбросила меня от двери и впечатала в стену. Я только раз моргнул, а в комнате уже завертелся смерч. Красно-зеленый.

«Марла… носит… зеленое…»

– Всем стоять!!! – У меня в ушах зазвенело от собственного ора. Хорошо, что стенка оказалась за спиной. Я сполз по ней на пол.

Смерч распался надвое. Темное и зеленое. Нортор и Марла. Блин, и почему мне красное приглючилось?

Хлопнул в ладоши. Тихо это у меня получилось, но внимание привлек. Гости перестали «бодать» друг друга взглядами, уставились на меня.

– Слушаем сюда! Говорю только один раз. Сначала тебе, Марла. Это… Крант. – Вдруг вспомнилось имя того, кто цеплялся за край плиты. Нортор вздрогнул и побледнел. Хотя куда еще бледнее. – Я дал ему свой плащ. Теперь он мой оберегатель. Все понятно?

– Да.

Блин, я прям млею от голоса этой бабы.

– Теперь тебе, Крант. Это – Марла. Я делю с ней завтрак, обед и постель. Понятно?

– Да, нутер.

– Когда она приходит, ты делаешь так, чтоб я тебя не видел. Это тоже понятно?

– Да-а…

Кажется, у моего телохранителя возникли какие-то сомнения. Я подождал немного – возражений не услышал.

– И еще одно. – Вдох-выдох: подняться, отлепиться от стены. Нет, от стены, пожалуй, рановато. Ладно, стоя тоже можно командовать: – Последнее. Чтобы больше такого бардака не-уст-ра-ива-ли!!! Мне несчастные случаи в быту не нужны. Все все поняли? Тогда свободны.

Я предпринял еще одну попытку отойти от стены. Ладно, постоим, подождем. Все когда-нибудь проходит: и звон в ушах, и ноги дрожать перестанут.

– Марла, лапушка, дай мне попить.

Какое вкусное вино у Ранула! Язык проглотить можно.

Промочил пересохшее горло. Полегчало. И в глазах перестало двоиться. Хорошо. Марла рядом. Трется, мурлыкает…

А посреди комнаты стоит нортор.

– Крант! Я чего тебе сказал, сукин ты сын!..

– Я стараюсь, нутер.

– Иди, старайся за дверью!

Крант тихо вышел. Ни шелеста, ни вздоха. На миг показалось, что сквозь него я вижу засов на двери. Приглючилось, наверно. При легком сотрясении и не такое еще бывает.

– Ты лучше всех! – сообщает мне Марла.

– Ага. Вот только до кровати дойти не могу.

– Я тебя донесу!

Вас носили когда-нибудь женщины на руках?

Непередаваемые ощущения.

Когда говорят: «Ты лучше всех», – не надо спрашивать, сколько этих «всех» было. И куда они подевались. Лучше промолчать. И усмехнуться. Гордо и снисходительно. Типа я знаю, и ты не сомневайся. Лучше меня все равно не найдешь.

Вот я и не стал ничего спрашивать у Марлы. А у Снежаны спросил. Семь лет прошло, а я все думаю иногда, что напрасно спорол горячку. Может, надо было усмехнуться и промолчать?

«Я должна была сравнить. Чтобы не сомневаться», – сказала тогда Снежана.