Елена Малиновская - Летопись безумных дней

– Это нельзя объяснить, – закашлялась я, на глазах багровея от стыда. – Знаешь ли, непереводимые выражения Запретного мира.

– Я так и подумала, – хихикнула девушка. – Ладно, не буду тебя задерживать.

Я любезно улыбнулась Эне и направилась наверх, в свою комнату. Понятное дело, туда я так и не попала. Убедившись, что за мной никто не следит, я быстро шмыгнула на третий этаж, в библиотеку, и, стоя перед длинными рядами стеллажей и шкафов, глубоко задумалась. Значит, все мои бедствия начались после того, как мне доставили некую книгу. Интересно, что там было написано? У Мердока можно даже не спрашивать – не расскажет. Скорее, Эну обвинит в излишней болтливости и уволит. Нет, надо самой в этом деле разобраться. А как? Понятное дело, только книгу найти. Наверное, там все ответы на мои вопросы содержатся.

Я уныло посмотрела на стройные шеренги книжных шкафов. Да, искать мне долго придется. Хотя, с другой стороны, Мердок сразу после моего возращения разрешил мне пользоваться библиотекой в свое удовольствие. Вряд ли в таком случае он держит тут что-нибудь запретное для меня. В его спальне тоже ничего нет – вчера лично все переворошила. Моя комната по понятным причинам отпадает, поскольку Хранитель не настолько глуп, чтобы такие вещи мне под нос положить. Остается только его кабинет на чердаке. Правда, Мердок запретил мне даже приближаться к этому святому для него месту. И все же придется рискнуть, иначе придется умереть от любопытства в самом расцвете лет. Другого такого благоприятного момента я могу ждать еще вечность. Не каждый же день в империи заговоры против действующей власти раскрывают.

Я глубоко вздохнула, выскользнула из библиотеки и осторожно высунула голову в просвет между этажами. В пределах видимости никого не было, и я короткими перебежками рванула наверх. Каждый скрип ступеньки оглушительным звоном отдавался в ушах. Казалось, что на шум сейчас соберется весь дом. И Мердок обязательно проснется и задаст мне хорошую взбучку.

Обошлось. Через минуту я уже стояла перед кабинетом, пытаясь отдышаться и унять бешеный стук сердца. Затем, осмелев, огляделась по сторонам. Все спокойно.

Наверное, если бы дверь оказалась запертой, я бы не сильно расстроилась. Просто с выдуманным разочарованием развела бы руки в стороны, словно говоря: все, что могла, сделала, – и удалилась бы к себе в легкой печали. Грыз мое сердце маленький червячок сомнения, что я совершаю какую-то ошибку. Но отступить сейчас было выше моих сил. Поэтому я даже не знала, радоваться мне или огорчаться, когда дверь бесшумно распахнулась, едва я только прикоснулась к ней. Почему-то возникло сильнейшее желание на все плюнуть и рвануть вниз, забиться под одеяло к Мердоку и тихонечко лежать, дожидаясь его пробуждения. Как и полагается хорошей жене. Но вместо этого я закусила губу и сделала шаг вперед, смело ступив в полумрак загадочной комнаты.

Здесь на самом деле было очень темно. На окнах висели тяжелые гардины, надежно преграждавшие путь солнечному свету. Я на цыпочках подошла ближе и попыталась их отдернуть. Мне удалось это только с третьей попытки, и то с большим трудом. Похоже, их не трогали уже несколько лет.

При свете кабинет выглядел менее мрачно. Просто очень заброшенное помещение, в котором давным-давно никто не убирался. На полу и столе – толстый слой пыли. Я огорченно хмыкнула, когда увидела свои следы, ровной цепочкой протянувшиеся от порога. М-да, потом надо будет не забыть прибраться. Иначе только слепой не заметит, что в кабинете побывал кто-то посторонний.

На столе было пусто. Я задумчиво почесала голову и подергала ящики. Заперто. Вроде бы Мердок предупреждал, что он наложил охранные заклинания на те места, где мне бывать не следовало. Неужели меня и тут ждет провал?

Будто в ответ на мою мысленную просьбу, где-то рядом раздался чуть слышный шорох. Я подскочила на месте от неожиданности и приготовилась драпать куда глаза глядят. Зря испугалась, как оказалось. Просто легкий сквозняк потревожил маленькую книжечку, которую я сначала не заметила – та лежала на самом краешке стола и сейчас лениво шелестела страничками от едва уловимого ветерка. Я огляделась по сторонам и взяла ее в руки. От кожаного переплета потянуло холодом, так что даже пальцы свело. Надпись, выгравированная золотом, притягивала взгляд.

«Пророчество Лабиринта», – гласила она.

Первым моим порывом было положить загадочную книжку обратно и незаметно покинуть кабинет. Но проклятое любопытство вновь все испортило. Обмирая от собственной смелости, я открыла загадочный труд и впилась глазами в витиеватые строчки. Их явно писали от руки, небрежно, торопясь, постоянно перескакивая с мысли на мысль. Смысл прочитанного ускользал от меня. Взгляд выхватывал отдельные понятные слова, но они никак не хотели складываться в осмысленные предложения. Там было что-то про Запретный мир и меч, забирающий души. Я заинтересовалась упоминанием о наследнице трона, но тут же потеряла мысль неизвестного автора, который пустился в путаные рассуждения о яви и неяви. Голова разболелась от попыток разобраться в хитрых буквосплетениях. Забыв обо всем на свете, я уселась в кресло и тут же охнула. Странная слабость расползлась по моему телу. Слабость и апатия. Не хотелось ничего – ни читать, ни думать, ни даже дышать. Просто положить руки на стол и уснуть.

Браслеты на руках неуклонно нагревались. Но это меня нисколько не беспокоило. Подумаешь, боль. Просто спать, не видя снов. Это ли не счастье?

Веки медленно отяжелели. Глаза сами собой закрылись. Краем уха я слышала какие-то приглушенные голоса, которые что-то пытались мне сказать. Они доносились словно из другого мира – такие же далекие и безразличные. Потом я почувствовала, что кто-то с силой потряс меня за плечи. Но сознание лишь отметило: неприятно – и тут же вновь подернулось дымкой забвения.

«Наверное, я так умру, – лениво подумала я. – Мне слишком сложно дышать. Это такой бесполезный и выматывающий труд. Постоянно напрягаться. Зачем? Ведь смерть – это покой».

Антимагические оковы раскалились до предела. Я ощущала, как запястья покрываются ожогами, еще чуть-чуть, и они просто обуглятся, – но нисколько не волновалась. Подумаешь. Мертвые не чувствуют боли.

– Элиза, – раздалось рядом. – Элиза, очнись!

«Не могу, – собралась было сказать я, но язык отказался мне повиноваться. – Не хочу. Зачем?»

Кто-то больно, наотмашь, хлестнул меня по щеке. Голова безвольно мотнулась из стороны в сторону, а я вдруг мысленно нахмурилась. Это показалось мне неправильным и обидным. Внутри заворочалось глухое раздражение. Меня ударили? Кто? Да как посмели?!

Спустя секунду-другую щеку обожгла унизительная боль. Я закусила губу, ощущая, как внутри поднимается волна негодования.