Далия Трускиновская - Несусветный эскадрон

– Жди меня здесь! – решительно велел гусар и поскакал к баронской усадьбе.

Тут только Кача опомнилась, а Мач ошалело встряхнулся.

Они обменялись озадаченным взглядом. Кабы не стук копыт за поворотом, кабы не опустевший туесок – решили бы они, что это было наваждение.

В глазах Качи все еще колыхалось загорелое лицо красавца гусара. В ушах Мача все еще звучал его голос.

– Ну вот, все получается, как надо! – радостно воскликнул Мачатынь. – До чего же вовремя приехал этот военный! Теперь я скроюсь на недельку самым невинным образом! А когда вернусь – господин барон уже уедет с семейством в Ригу, староста тоже куда-нибудь удерет, и главное – тут уже будут французы! Представляешь – уеду я подневольным, а вернусь – свободным! Ты хоть знаешь, что за люди – французы? Слушай, они отрубили голову своему королю! А потом – королеве!

– А королеве-то зачем? – вдруг возмутилась Кача. – В чем провинилась бедная женщина?

– Откуда я знаю? – Мачу совершенно не понравилась глупая жалостливость девушки. – Наверно, приказывала крестьян пороть без причины… Или люди у нее с голоду мерли… Но, наверно, поделом ей досталось. А потом французы решили – раз они сами себя освободили, нужно и все народы освободить. И к нам идет их армия, а ведет ее сам император Наполеон Бонапарт!

На сей раз Мач уже не удивился тому, как в голову попало иноземное имя, да и вся французская история с ним вместе.

– И этот император из простых людей, – добавил он. – То ли капралом был в артиллерии, то ли вовсе рядовым.

– Так не бывает! – немедленно возразила упрямая Кача. – Император – это что-то вроде царя?

– Это еще больше, – на всякий случай преувеличил Мач.

– Тут какое-то вранье. Вот увидишь.

– Никакое не вранье! – рассердился Мач. – Он даже не француз, этот император, он вообще итальянец. Но он так сражался за свободу, что его выбрали императором.

– Выбрали императором? – Кача приложила ко рту сложенные чашей руки и негромко закричала: – Разум! Ступай домой!..

Что означало – совсем ты, милый женишок, разума лишился…

– А если император из простых, то сам все наши беды прекрасно понимает, – гнул свою линию Мач, и вдруг ему на ум пришла издевательская шутка.

– Вот он на тебе и женится!

– Разве у него нет жены? – удивилась Кача.

Перед глазами Мачатыня высветились два женских профиля – один тонкий, склоненный, с убранными под роскошную повязку волосами, и другой – надменный, с выпяченной губкой…

– По-моему, нет, – слукавил парень. – Конечно, император наш уже мужчина в годах. И не красавец. Помнишь, к барышням возили учителя-француза? Ну, примерно такая же толстая рожа…

– Знаешь, хоть ты и не мужчина в годах, хоть у тебя и не толстая рожа, а если мне придется выбирать между тобой и императором, я уж как-нибудь наберусь мужества и выберу императора! – вполне свободно орудуя заграничным словом, отрубила Кача, и тем поставила шутника на место.

– А как же тогда гусар?..

Девушка смерила парня коротким взглядом. И взгляд этот был совершенно Мачу непонятен. Сквозила за гордым отпором несказанная нежность и тоска по чему-то невозможно прекрасному…

Гусар же, вызвав у крестьянской девицы такие сложные чувства, как раз тем временем въезжал во двор баронской усадьбы.

Он соскочил с коня, сам приладил поводья к коновязи и окликнул пробегавшего камердинера:

– Эй, любезный, доложи господам, что Энского полка поручик Орловский просит принять!

Гусара провели в кабинет, где господин барон приходил в себя после селедочного переполоха.

Обстановка усадьбы приятно удивила гусара. Он ждал увидеть старомодную роскошь, инкрустированные на мебели цветочки с бабочками и птичками, завитки и выкрутасы деревянной резьбы. Но господин барон под давлением госпожи баронессы недавно приобрел модную мебель. Нельзя сказать, что семейство было от нее в восторге…

Садясь на строгий и суровый стул, спинку которого составляли скрещенные на щите меч и секира, юные баронессы ощущали холодок в спине. Комплект стульев в другой гостиной был немногим лучше. Там на спинке фигурировал крылатый жезл бога Меркурия – кадуцей, и его обвивали две препротивные змеи. К ним девицы старались вовсе не прикасаться. Прочая мебель также была украшена разнообразной военной амуницией и внушала трепет. А деревянные цветочки, раковинки и бабочки были вывезены из усадьбы в неизвестном направлении.

Самое же забавное заключалось в том, что хотя сей воинственный мебельный стиль, именуемый «ампир», родился недавно во Франции, мебель господина барона была сработана русскими мастерами. И сработана отлично, не хуже английской, а может, и лучше. Поэтому господин барон без зазрения совести рекомендовал ее своим гостям как английскую…

Гусар необычайно легкой для кавалериста, совершенно беззвучной, если не считать легкого звяканья шпор, поступью прошел через анфиладу гостиных. И обрадовался – он решил, судя по обстановке, что встретит собеседника, понимающего современные веяния и просвещенного, насколько это возможно в провинции.

Просвещенный же собеседник в тот миг, когда услышал звон гусарских шпор, как раз приказывал вызвать старосту, чтобы распорядиться насчет незваного садовника, вырастившего на грядке селедочьи головы, и уточнить необходимое количество розог.

– Позвольте представиться – Энского его императорского величества гусарского полка поручик Орловский! – браво щелкнул каблуками гусар и вытянулся в струнку.

– Весьма польщен! – барон, распахнув объятия, встал ему навстречу, но не сделал ни шага, руки его как-то сами собой опустились и одна из них указала на стул.

Сам барон тоже торопливо сел.

Но поручик успел увидеть, что господин барон стоял обеими ногами в тазу с водой и, усаживаясь, накрыл этот таз широкими полами дорогого халата. Селедочный переполох потребовал-таки медицинских мер.

– Я в ваших краях проездом, – начал гусар, усевшись. – Тороплюсь к своему полку.

– Не терпите ли в чем нужды? – осведомился гоподин барон, полагая, что это всего-навсего голодный гость к обеду.

– Благодарю покорно. Вот только хотел взять провожатого.

– Я дам вам одного из своих егерей, – господин барон потянулся за колокольчиком, чтобы распорядиться насчет егерей и заодно поторопить насчет старосты. Но поручик Орловский, хотя и не читал баронских мыслей, однако почуял угрозу своему истинному провожатому.

– Зачем же, не стоит беспокоиться, – торопливо сказал он. – я уж сговорился с местным пареньком. Из ваших же сел, и он ждет меня.

Собеседники помолчали. Господин барон смотрел на гусара с любопытством, ожидая еще какой-либо просьбы. Гусар же оглядывался по сторонам. Ничто не говорило, будто хозяин этого кабинета готовится к скорому отъезду.