Анна Клименко - Век золотых роз

И, круто развернувшись на каблуках, он пошел обратно, нимало не заботясь о том, идет ли за ним гость или нет.

Вздохнув, Шезра засеменил следом, рассматривая деревянные украшения в длинной косе ийлура по имени Мен-Рой.

…Они знали друг друга Дракон ведает сколько лет. Мен-Рой в свое время прославился тем, что прилюдно оскорбил владыку Северного Берега, был закован в цепи и отправлен в каменоломни. Что в общем-то было ничуть не милосерднее смертной казни: меч рубит голову быстро, штольня убивает медленно, заставляя выхаркивать куски собственных легких. Неведомо как, но Мен-Рой ухитрился бежать, вдоволь послонялся по Эртинойсу, пока наконец не пришел в Дикие земли. К тому времени синхи покинули города, считая, что, раз уж Шейнира не отвечает на их молитвы, значит, жилища прокляты и надо искать новые места для поселения. Кое-кто остался, но тем уже было не до пришлых – тут бы самим уцелеть… И Мен-Рой остался жить в джунглях вместе с теми, кто последовал за ним от самых каменоломен и делил невзгоды последних лет.

С Шезрой этого ийлура свела самая обычная костяная лихорадка. Все получилось донельзя просто: однажды утром одинокий синх обнаружил у ворот Храма пожилого кэльчу, чьи костяные пластины на голове были белы, как снег на вершинах Сумеречного хребта. Событие это казалось из ряда вон выходящим: кэльчу не пытался пробраться в Храм, чтобы пограбить; он просто колотил в ворота боевым молотом и вопил, что хочет поговорить с каким-нибудь, побери его Шейнира, жрецом. Шезра слегка удивился и вышел, а кэльчу бухнулся ему в ноги и стал умолять спасти их предводителя, которого проклятый недуг слишком быстро уводит из Эртинойса.

Тогда… синх успел, считай, к последнему вздоху умирающего, члены которого уже окостенели и не гнулись, откуда и пошло название болезни. Но лекарство, прихваченное в кладовой Храма, подействовало, и Мен-Рой поднялся на ноги. Исхудавший, похожий на скелет, но живой.

– Прошу тебя, садись. – Ийлур указал жестом на добротное кресло, в котором, наверное, уместились бы целых три синха.

Сам он с размаху плюхнулся в свободное, а Шезре показалось, что ийлур вмиг заполнил собой все свободное пространство небольшого грота. Не удержавшись, он внимательно рассмотрел Мен-Роя и пришел к выводу, что старость на цыпочках подбирается и к этому крепышу.

Мен-Рой изменился со времени их последней встречи: прибавилось морщин и шрамов. Да и щурился ийлур постоянно, было видно, что острота зрения уходит, утекает вместе с прожитыми годами. Правда, белоснежная борода все так же была заплетена в две недлинные косички – хоть смейся, хоть плачь… Именно так заплетали бороду при дворе владыки Северного Берега.

– Ты проделал долгий путь, метхе Шезра, – негромко произнес ийлур, – я приказал подать хороший обед… Но, может быть, ты сразу скажешь, что тебя привело в мое скромное жилище?

Синх с наслаждением потянулся в кресле: оно было таким большим, удобным, обитым шкурами барсов, так приятно грело старческое тело… Ему захотелось закрыть глаза и вздремнуть – просто так, не заботясь ни о чем: ни о пробуждающейся Шейнире, ни о том, кто мог привести ее к победе… Шезра вздохнул.

– Моя богиня возвращается.

– Да ну? – Мен-Рой даже не шевельнулся, застыл каменной глыбой. – Неужели ты, старый метхе, удивлен? Ведь ты-то должен понимать, что когда-нибудь это все равно бы случилось. Она – твоя мать, богиня. А ты – простой смертный, хоть и…

– Хоть и Отступник? – Шезра поежился. – Да, да, я все понимаю. И я, пожалуй, ожидал этого часа, но надеялся… Я прошу помощи, Мен-Рой.

Ийлур задумчиво пожевал губами, прищурился на потрескивающий факел.

– И что ты собираешься предпринять, метхе Шезра?

Синх решительно мотнул головой.

– Я… знаешь, Мен-Рой, я вот думал… Избранника Шейниры нужно остановить…

Он хотел было добавить, что любыми средствами, но запнулся. Ийлур широко улыбался, демонстрируя белые и здоровые зубы.

– Тебе бы следовало отправиться ко двору владыки с дипломатической миссией, метхе. Отчего бы сразу не сказать, что Избранного следует убить, просто и незамысловато?

– Э-э…

– Не нужно никаких пояснений, – Мен-Рой махнул рукой, жарко сверкнули перстни, – я прекрасно понял тебя, метхе Шезра, и не осуждаю. Порой нужно жертвовать… Вообще-то всегда нужно чем-то жертвовать. Но ответь мне, уважаемый, на один вопрос: каким образом ты собираешься указать моим ребятам на того, чью голову ты хочешь?

Шезра подобрался в кресле. Уж об этом-то он думал. Подолгу и не раз, пока ехал на Ясе, отбивая седалищную часть тела.

– У тебя есть элеаны? – спросил синх и, получив утвердительный кивок, продолжил: – У меня не получается воззвать к Сумеречному Отцу так, чтобы он ответил. Но я знаю, что элеаны… Могут позволить увидеть те ответы, которые дает Санаул. Я читал об этих ритуалах, неприятная, конечно, штука, но я хорошо заплачу.

– То есть ты уже придумал, как обнаружить этого молодца, – уточнил Мен-Рой, – ну и замечательно. Считай, что зеленая голова уже у тебя…

– Не думай, что мне это в радость.

– Я понимаю. Не в радость, но – необходимость. Вернее, это ты считаешь, что необходимость. А что бы сказали твои соплеменники?

– Мен-Рой!

– Ладно, ладно… – Он примирительно поднял руки. – Твои отношения с Шейнирой меня не касаются…

Ийлур замолчал и принялся задумчиво теребить бороду. Затем, щурясь, поглядел на синха.

– Есть у меня тут один элеан, – пробормотал он, – недавно к нам прибился… Спрашивал откуда – клянется, что повздорил со своим кланом в горах… Может, правда, а может, и лжет птичка… Но парень вроде боевой, тебе как раз такой и нужен.

– Скажи ему, что хорошо заплачу, – торопливо сказал Шезра, – и ему, и тебе.

– Мне не нужно.

Мен-Рой легко поднялся, прошелся по гроту мимо синха.

– Пожалуй, теперь можно и пообедать. Как ты думаешь, метхе Шезра?

Шезра с грустью понял, что совершенно отвык от нормальной пищи. И желудок его, привыкнув к ящерицам, с трудом переваривал кусок окорока водяного кабана и кисленькое винцо, которое Мен-Рой самолично готовил из растущего повсюду дикого винограда. Лепешки из проса, размоченного в козьем молоке, показались синху пищей богов, а нежнейшая козлятина, тушенная в горшочке с кореньями, – совершенством, недостижимым даже для правящих. Для богов-покровителей то есть…

И вот он снова очутился в мягком кресле, и Мен-Рой, совсем как мамаша свое дитя, укутал синха мягким одеялом из козьей шерсти.

– Тарнэ сейчас придет, – сказал он, – мы отрываем его от важной медитации… Он как раз испрашивал у своего бога, какой дорогой пойдет большой караван из Гвенимара на север. Богатый, должно быть, караван…

Шезра хмыкнул и в который раз подумал о том, что поступил правильно, вытянув этого ийлура из замогильной бездны.