Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркиз

Трижды мне попались на перекрестках бродячие музыканты: хорошенькие женщины задорно и умело отплясывают, мужчины играют, а в толпе хлопают в ладоши и притопывают.

Бродячие актеры в передвижном театре дают представление, я остановился, засмотревшись на красивую женщину на диво в коротком платье, что, понятно, говорит о ее профессии. Она танцевала, стараясь закрутиться так, чтобы подол взлетал выше бедер, а двое актеров на разные голоса разыгрывали мистерию, а еще трое прыгали с горящими факелами, изображая, наверное, мировую катастрофу.

Когда отгремела Великая Битва Магов, услышал я, земля горела и плавилась, горы рушились в пропасти, а на месте провалов поднялись огнедышащие вулканы. Моря вскипали и падали горячим дождем, и немногие уцелевшие люди прятались в глубоких пещерах, где их ждала гибель от голода.

Все молили небо о милости, просили спасти их, но небо осталось глухо. Однако смилостивился Самаэль, отворил врата ада и велел железным демонам доставить умирающим муку. Ее сперва так и ели, пока снова не научились печь хлеб. И еще Самаэль велел выйти из недр ада могучим багерам, что до сих пор бороздят королевства во всех направлениях, перевозя людей, их вещи и даже скот.

С тех пор во всех землях высятся храмы великому и благородному Самаэлю, который изначально дрался с Творцом за сотворенного им человека, защищая его, но жестокосердный Творец изгнал человека из рая.

Здорово, подумал я ошарашенно, искусство и пропаганда – сиамские близнецы… Хорошо здесь поставлено. Впрочем, на самом деле изменилось не так уж и много. Вообще могли бы составить мифологию, в которой мир сотворил всемогущий и мудрый Самаэль, а мелкий пакостливый Бог ему только мешал и мелко подгаживал.

Да и вообще церковь крепко пустила корни в сознании людей, потому что сколько бы ни было этих групп, все их можно назвать скорее ересями, чем возвратом к язычеству. Даже всеобщее поклонение Самаэлю как Спасителю идет от обломков перевернутого христианства, а не от культа Зевса, Анубиса или каких-нибудь Пернатых Змеев.

Хотя, конечно, Сатана прав, здесь победу над Творцом одержал, одержал…

Одна улица понравилась и насторожила: непривычно широкая, удивительно прямая, а вместо утоптанной земли под ногами – сплошной камень. Ну, не сплошной, но и не вымощено булыжником, а именно массивные каменные глыбы гранита вбиты в грунт вплотную одна к другой, а щели между ними засыпаны обломками поменьше.

Я шел посреди этой странной улицы, притопывал, осматривался, не понимая, что меня тревожит. Почему-то на соседних улочках, узких и кривых, народ устраивает праздники, карнавалы и пляски, а здесь никого…

Далеко за городом нечто прогрохотало. На меня редкие прохожие начали посматривать с любопытством, я ловил полускрытые усмешки.

Грохот начал нарастать, приблизился. Я оглянулся и ахнул. В дальнем конце улицы показался чудовищно огромный драккар! Самый настоящий: с гордо задранной деревянной шеей дракона, на которой жуткая голова с оскаленной пастью, по бокам блестят щиты викингов…

Драккар с грохотом несется по улице в мою сторону, почти задевая щитами стены. Я бросился бежать, это чудовище настигнет и проедет по мне, превратив в смазку под днищем.

Грохот нарастал, я несся изо всех сил, улица впереди кажется бесконечной, щас меня…

Чья-то рука ухватила за рукав и вдернула в узкую щель между домами. Мимо с грохотом пронеслось исполинское чудовище.

Я тяжело дышал, а мужчина, что все еще придерживал меня за рукав, сказал строго:

– Сынок, тебе нельзя пить! Ишь, как налакался, совсем не соображаешь!

– Спасибо, отец, – ответил я хрипло, воздух сипел и хрипел в моей раскаленной глотке, – я приезжий… Эта штука…

– Эта штука, – сказал он еще строже, – разрушитель!

Я хватал воздух и смотрел на него выпученными глазами, а он фыркнул и ушел в дом. Я торопливо выскочил на подгибающихся ногах на улицу.

Драккар замедлял ход, остановился, как я уже догадался запоздало, возле приподнятой площадки из хорошего добротного дерева. Несколько человек, что слонялись там наверху, беседуя, неторопливо подошли к драккару.

В борту открыли расписанные золотыми львами ворота. Люди с платформы приблизились, там невысокий темный барьер, через него перелезают с кряхтением и смешками.

Я несся изо всех сил, драккар все еще стоит, последние уже перебрались через бортик и скрылись во внутренностях корабля. В распахнутых воротах рослый офицер в блестящей кирасе и металлическом шлеме с пышными перьями на гребне, он протянул блещущую хорошей сталью руку к позолоченной рукояти двери, я заорал:

– Подождите, не отправляйте!

Он посмотрел, как на идиота, я пристыженно вспомнил, что транспортники ходят сами по себе и никому не подчиняются.

Борт начал отодвигаться, когда я взбежал на площадку и с разбега прыгнул через расширяющуюся щель. Офицер держал для меня ворота открытыми.

Я ударился животом о металлический борт, он шириной с двутавровую балку, перевалился на ту сторону и поспешно поднялся.

– Спа… си… бо, – проговорил я, жадно хватая ртом воздух. – Уф… уф…

На меня сурово и с напряжением в лице смотрел немолодой офицер в форме королевских войск, лицо жесткое, загорелое, прокаленное солнцем до цвета меди.

– Маркиз, – сказал он напряженно, – я позволил вам запрыгнуть, потому что уже слышал про ваш поединок с сэром Анжером и потому глубоко чту вас. Но если нет допуска на багер… простите, но у меня приказ сбрасывать таких людей прямо на ходу… На любой скорости.

– У меня есть, – ответил я, радуясь, что кольцо короля Хенриха на пальце. – Вот!.. Допуск на все виды летательных устройств, бегательных и всяких разных.

Он кивнул, лицо прояснилось.

– Ого, перстень короля Хенриха Первого!

– Он самый.

– Да, сэр Ричард, я счастлив видеть вас на борту. Простите, оставлю вас, нужно заняться пассажирами. Потом я к вашим услугам.

Он козырнул и ушел, я приводил в порядок дыхание. Понятно, никакой не драккар, а такая же цельнометаллическая платформа из металла, какую я видел в небе. С виду у нее предназначение перевозить по десятку тяжелых танков, все грубое, исполненное мощи, без всяких украшений. А деревянная шея и голова драккара, облицованного дорогим деревом с головы до кормы, декоративные щиты викингов, красивые домики на тех местах, где, должно быть, танки или какую еще сверхтяжелую технику перевозили, – все это надстроили осмелевшие люди, чтобы стало красивше. Облагораживали, так сказать. Или тем самым выказывали почтение чуду. Нет, скорее выказывали свою власть, это человечку свойственно более.

Дома перестали мелькать по обе стороны, простор распахнулся резко и неожиданно. Я бросил короткий взгляд по сторонам, все обычно, а вот платформа…