Терри Пратчетт - Темная сторона Солнца

Гаечный ключ лязгнул по кнопке отключения Третьего.

– Три, – сказал Исаак и повернулся к Восьмому, который с растерянным видом смотрел на своего павшего товарища.

– Я предчувствую нелогичную последовательность событий, которая включает в себя насилие, – сказал он.

Исаак его ударил.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы снять собственную лицевую маску и облегающую оболочку и перенести слишком большой по размеру пластик с цифрой три на свою обнаженную грудную пластину. Потом он отправился к большему звездолету с ликующим видом того, кто заслышал дальний горн.

Кают-компании «Пьяного» он достиг беспрепятственно. Джоан подняла глаза.

– Ты не торопился, – сказала она. – Где они? И где Восьмой?

– Имела место недавняя хронологическая последовательность событий, которая включала в себя насилие, – сказал Исаак. Потом одним движением подхватил Хрш-Хгна со стула, перебросил его себе через плечо и дал деру. Через шлюз он проскочил за мгновение до того, как с шипением закрылись створки.

Оказавшись на земле, он поставил фноба стоймя на ноги и указал на восток.

– Беги. Там озеро. Я вскоре к тебе присоединюсь, – и добавил: – В данный момент я предвижу неизбежные насильственные действия.

По усиленной динамиками команде Джоан двадцать роботов-охранников разом развернулись и побежали к Исааку.

Он же застыл на месте, что как будто их обеспокоило. Первому, кто к нему приблизился, он сказал:

– Вы все третьего класса?

Ответил робот, называемый Двенадцатый:

– Некоторые из нас второго, но большинство – роботы третьего класса. Я сам – робот третьего класса.

Исаак глянул на небо. Он чувствовал себя очень счастливым. Это было очень нехорошо с его стороны.

– Поправка, – сказал он. – С настоящего момента вы все водоплавающая дичь вида Scipidae, иными словами, Легкоподстрелятус.

Двенадцатый помедлил: он не понимал иносказаний.

– Я сам – робот класса три, – сказал он неуверенно.

– Поправка, – отозвался Исаак. – Повторяю, вы все легкая добыча. А теперь я сосчитаю до трех…

Он двинулся вперед, и его атомное сердце пело лирический гимн высшего разума.

Покинув не успевшую сбросить скорость яхту еще до того, как она вошла в поле видимости «Пьяного», Дом бешено закружился в ее воздушном потоке, пока сандалии не вернули ему равновесие. Плавно спустившись на несколько футов, он быстрым шагом двинулся на восток, едва касаясь коротко объеденной травы.

Минут десять он скользил по сладкой траве, которая была единственной растительностью планеты, если не считать разнообразных сорняков, нескольких видов лишайников и кое-каких водорослей. На Поясе природа придерживалась нескольких проверенных и испытанных видов.

Несколько раз ему встречались стайки щенков, крупных нескладных существ, которые, если глядеть на них из космоса, казалось, облаками плыли над континентом. Время от времени какой-нибудь щенок постарше хандрил: сидел на раздутом крупе и печальными глазами смотрел в небо, кожа у него была того нездорового цвета, какая бывает у солнцепса, который вскоре достигнет половой зрелости. Пахло от них обычно забродившей сладкотравой.

Когда Дом проходил мимо одного такого, щенок устало заскулил и протащился за ним несколько ярдов на коротких и толстых лапах, а потом снова принял свою «тоскующую» позу.

82-я Эрандини быстро поднималась к зениту.

Роботизированная станция находилась на дальнем берегу озера, вероятно потому, что озеро было единственным, что выделялось в ландшафте Пояса. Дом решил попытать счастья там. Должен же Шатогастр где-то обретаться?!

Он остановился, чтобы напиться холодной воды и съесть холодную вареную ножку какой-то нелетающей птицы – спасибо любезному автоповару. В теплом воздухе пахло весной. Бесконечное чавканье, с которым солнцещенки неумолимо пропахивали себе дорогу вокруг планеты, служило приятным фоном.

Внезапно воздух перед Домом замерцал. С жужжанием остановилась и зависла на антигравитационной подушке маленькая металлическая сфера. Уставившись на Дома, она выдвинула рупор.

– Я воспринимаю тебя как пеший разум типа Б, – сказала она. – Разлом в данной местности прогнозируется на отрезок времени, который наступит через десять минут. Облачись в защитную одежду скафандр и ищи хтоническое укрытие.

Затем она поднялась и унеслась на север с воплем:

– Разлом! Разлом! Берегись яиц!

– Эй, ты! – заорал Дом.

– Ну?

– Я не понял.

Сфера над этим задумалась.

– Я разум класса один, – сказала она наконец. – Я буду искать переинструктажа.

Она снова исчезла. Ее продвижение отмечал все удаляющийся вопль «Берегись яиц!».

Поглядев ей вслед, Дом пожал плечами. Потом настороженно осмотрелся, снимая с пояса меч. Большинство щенков – если уж на то пошло, все, кроме вперившихся в небо, – мирно лежали и жевали траву. Картина казалась идиллической.

На полпути к другому полушарию и над светящимися бурунами атмосферы начинался Разлом. Солнце-псы вышли на орбиту, где отложили яйца. Теперь инкубация вошла в конечную стадию.

Ведущее яйцо с воем пронеслось через сверхнагретый воздух, передняя жароскорлупа оставляла за собой огненный след. Наконец оно раскололось с острого конца, и раскрылся первый парашют. Небо вокруг яйца наполнилось гроздьями белых мембран.

Первое за десять лет яйцо ударилось о землю в ста милях к северу от Дома. Перенагретая скорлупа разлетелась на тысячи острых обломков, выкосивших траву на много ярдов вокруг…

Второе приземлилось к западу от озера. Скорлупа взорвалась, и докрасна раскаленные осколки засыпали стадо щенков, которые, повинуясь древнему инстинкту, лежали, прикрыв головы толстыми передними лапами.

Из-за одного щенка раздалось фнобское проклятие.

Дом скачками бежал по траве. Повсюду вокруг летала скорлупа. У него уже вздулся длинный ожог на плече и шее, там, куда попал осколок, едва не снесший ему голову.

Внезапно луг резко пошел под уклон, и перед ним открылось озеро. Оно было большое. А еще холодное и, вероятно, сулило безопасность. Щелкнув пяткой по клавише на сандалии, Дом прыгнул с места.

Прыгал он с большой высоты и потому ушел на не менее большую глубину. Повернувшись в стайке пузырьков, он начал выгребать к поверхности. В ушах у него звенело. Он все еще погружался.

Не веря своим ощущениям, он почувствовал, как касается подошвами дна. И, выпучив глаза, закачался на месте, вода у него под ногами начала нагреваться – это сандалии тщетно старались вытолкнуть его на поверхность. Он задыхался, у него кончался кислород, и он вдохнул полной грудью воду.

Он в нескольких морских саженях под поверхностью. Он дышит водой. Сделав еще один вдох, Дом постарался об этом не думать.