Андрей Земляной - Успеть до радуги

– Выкладывайте!

Вперед вышел Ша Кхорданг, обстоятельный и обманчиво неповоротливый, как тяжелый рейдер.

– Лиго, у нас происшествие.

– Это я уже понял! - Я нетерпеливо махнул рукой.

– Эли Ди, ирай саперной окки, убил в драке Катхи, эрхана окки связи.

Блядь…

– Причину драки выяснили? - спросил я, исподлобья глядя на нервно переминающихся офицеров.

– А чего там выяснять, - вступил в разговор Ша Драдег. - Эли Ди - сын богатого кохар, а Катхи - бывший каторжник, хоть и дворянского рода. Катхи ему что-то там приказал, а тот и взъерепенься, мол, кому ты, скотина тюремная, приказывать будешь. Катхи ему что-то ответил, чего уж не знаю, но Эли в момент ока схватился за свой нож и перерезал тому горло.

Да, нож… Есть такие штуки у кохар. Парные ножи. Шириной в два пальца, длиной в две ладони и острые, как бритва. Владели кохар ими действительно прилично. Говорили, что кохар своими ножами успеет освежевать иясси раньше, чем тот поймет, что уже мертв. Естественно, я разрешил им оставить свое традиционное оружие. Не было никакого смысла запрещать его ношение. В лагере и так все ходили с боевым оружием.

Мне для полного счастья не хватало только междоусобойчика. Я мог отправить этого засранца под трибунал, мог отдать имперским прокурорам, а мог просто расстрелять возле нужника. Но ни один из этих способов не давал мне гарантии, что история не повторится.

– Рас Лои, что говорят законы кохар?

Бородатый черноглазый командир степняков сделал шаг вперед.

– Законы у нас просты. В таких случаях командир сам выходит на поединок с преступником и убивает его. Если сможет, - добавил Рас после небольшой паузы. - Но сейчас это невозможно.

– Почему? - поинтересовался я

– Кохар дерутся только ножами, а у тебя ножей нет. Не с пистолетом же ты выйдешь в круг…

Да, ножей у меня и вправду не было. Их вручали старики на церемонии посвящения в мужчины. И страшные зазубренные клинки морпехов мне в этой скользкой истории тоже не помощники. Если я запятнаю их кровью пусть и преступника, но не врага, боюсь, я получу еще одну проблему. Такие обычаи, пусть даже глупые и пустые, следовало соблюдать.

– А если я выйду против него с голыми руками?

Брови Рас Лои медленно поползли вверх.

– Я знаю, что ты очень сильный человек. Но, боюсь, сила твоя здесь не поможет. Ведь Эли Ди виртуоз. Он один из лучших молодых мастеров. Я бы назвал это сложным самоубийством…

Я прервал его.

– Так, через двадцать эан общий сбор на плацу. Подготовить круг. Привести Эли Ди. Приготовить его ножи. И не вздумайте подпилить или затупить их. Все. Дискуссия окончена.

Они хотели еще чего-то сказать, но я быстро покинул их. Войдя в свою палатку, я расстегнул штурмовую подвеску и одним движением метнул ее на гвоздь, торчавший из опорного столба. Жалко, что заказанные мной ножи придут только через пару дней. Я бы нарезал этого говнюка тонкими ломтями вместе с его хвалеными хлеборезками. Но ничего не поделаешь. Будем есть, что приготовили, тем, чем запаслись.

– Эрхан! - крикнул я в пустоту.

Тут же в палатке возник эрхан охранной окки Доратх. Крепко сбитый и приземистый, он носил форму как свою кожу, словно родился в ней.

– Доратх! Никого не пускать. Даже Императора.

Он только кивнул перед тем, как снова исчезнуть. Лиро тоже хотел что-то сказать, но благоразумно промолчал. Времени хватило только чтобы вымыться и переодеться.

Стоя на высоком помосте, я наблюдал, как сержанты и офицеры достраивают подразделения в плотные каре на пыльном квадрате вытоптанной земли. Плац… Сколько их было в моей жизни! И снежных, и песчаных, и даже из клепаной стали. Очередной или последний?… Я щелкнул по микрофону, и плац замер.

– Солдаты. Вы уже знаете, что произошло. Один из нас погиб. И погиб он не от руки врага, а от своего же товарища. От человека, который носит нашу с вами форму. К миллионам погибших от рук арлингов сегодня прибавился еще один. И у наших врагов пополнение. Потому что человек, убивший своего - это враг.

Вы знаете, что арлинги захватили почти половину страны. Если мы не сбросим их в море, через год начнется голод. Мы уже и так на пределе. Наша часть - особая, и нас ждут самые тяжелые участки фронта. Мы одна из последних возможностей переломить ход войны. Арлинги пленных не берут. Если сейчас мы не будем воевать как одна семья, вы и ваши семьи будут вечными рабами на полях смерти.

Каждый, кому в голову придет мысль поднять на своего товарища руку, пусть тихо застрелится в кустах и не позорит имя "Небесных Стражей". Каждый, кто повторит проступок Эли Ди, будет с позором утоплен в нужнике. Но Эли Ди я убью сам. Голыми руками.

Конечно, у Эли не было шанса. Но он думал, что есть, и собирался отстаивать свое Право Чести ценой моей жизни. Все оказалось просто и быстро. Я пропустил его на длинном выпаде, немного протащив вперед, а затем встретил его горло ребром ладони на обратном движении.

Провожаемый гулом голосов и своим адъютантом, я быстро покинул плац, надеясь на то, что этот жестокий урок будет последним.

Прошел срок, отведенный мне центральным штабом на подготовку подразделения. Наш участок фронта представлял собой предгорье, разделявшее степную и гористую зоны страны. Степная зона почти вся была захвачена арлингами, но там, где начинались горы, начиналась совсем другая война. Этот урок я усвоил давным-давно, еще зеленым лейтенантом. А теперь его проходили арлинги. Они грызли предгорья с упорством крыс, ломая зубы и неся серьезные потери. Дохли, но ползли вперед. Но на этом участке уже давно все было тихо. Правда, были сведения, что арлинги планировали здесь тактический прорыв. Но на первый взгляд это был вполне застарелый участок линии фронта.

Место нашей дислокации граничило с дивизионом тактических ракет и частями оперативного резерва 56-й армии. Поэтому я решил организовать прибытие ночью, когда зрители не планировались.

Пилоты Ша Тамчена посадили свои машины на отведенные им точки с точностью до метра, словно на аэродроме. С крыла одной из них я наблюдал, как из ничего в темноте появляется лагерь. Сначала из самолетов выскочили ударные группы и заняли оборонительные позиции вокруг машин. Затем выскочила вторая волна и круг защиты расширился, сомкнувшись с другими кругами. Тут же заняло место мобильное охранение, растворившись в складках рельефа. Выглядело это так, словно гигантская амеба пожирала землю, разрастаясь бугристой массой. Все движение сопровождал не шум а скорее шелест. А если б у моих солдат росла шерсть вместо ткани камуфляжек, то не было бы и шелеста.

С тихим свистом развернулись антенны. Здесь были лепестковые параболы спутниковой и оперативной связи, тонкая паутина моей собственной службы радиомониторинга и радиоэлектронной борьбы. Затем, словно хлопанье огромных крыльев - звук сотен одновременно раскрывающихся куполов, и сладковатый запах пластика заполнил ночь. Потом купола, тренировочные площадки и технику накрыли огромными кусками маскировочной сетки и закрепили их. И сразу все стихло. Автоматически я нажал на кнопку хронометра. Тридцать эан - это примерно двадцать пять наших минут. Можно сказать, первый урок на "отлично". Я спрыгнул с крыла и чуть не свернул себе шею, зацепившись за маскировочную сетку.