Евгений Лукин - Благие намерения

- Значит, дальше давай сам, - сипло сказал он Ард-Геву, жалобно заломившему при этих словах густые сросшиеся брови. - Если что - зови. Приведут сильно пьяных - тоже…

Почти уже дойдя до своей каюты, Ар-Шарлахи столкнулся с молоденьким большеглазым разбойником, несшим куда-то два нераспечатанных кувшина с вином. Это был тот самый юноша, который по утрам убирал каюту Ар-Шарлахи и у которого тот постоянно забывал спросить, как же все-таки его зовут. Услужливый и постоянно озабоченный, разбойничек этот вечно бегал со всякими мелкими поручениями, и все время почему-то возникало подозрение, что остальные пользуют его в походах взамен женщины.

- Куда? - грозно спросил Ар-Шарлахи. Винный погребок был заперт по его приказу.

Разбойничек обмер и чуть не выронил оба кувшина.

- Алият, - вымолвил он наконец.

- Алият?.. - Ар-Шарлахи нахмурился и недовольно посопел. Может быть, так оно и лучше… Главное, чтобы из своей каюты не выходила. А там, глядишь, проспится - успокоится малость…

- Ладно, неси, - разрешил он наконец. - Хотя постой… А сам почему выпил?

Разбойничек округлил большие выразительные глаза и потряс истово обоими кувшинами.

- Заставила… - плачущим голосом пожаловался он.

- Ладно, иди куда шел! - Ар-Шарлахи безнадежно махнул рукой. - Только сам больше - ни капли, понял? Скажи; я не велел…

С этими словами он проследовал в свою каюту и, с маху повалившись на низкое ложе, перевернул песочные часы.

- «Я не велел», - злобно проворчал он, передразнивая сам себя.

Можно подумать, она его и впрямь послушает!.. Ар-Шарлахи не беспокоили довольно долго. Он уже в третий раз перевернул часы, когда в дверь постучал Ард-Гев.

- Там Лако у борта, - сообщил он. - Спрашивает, как дела.

- А, Лако! - Мигом воскреснув, Ар-Шарлахи привскочил на ложе. - Зови его сюда… Кстати, а как дела?

Ард-Гев уныло шевельнул густой бровью… Однако, как это ни странно, особого беспорядка на «Самуме» Лако не нашел. Взрыв брани последовал лишь единожды, когда на глаза ему попался неумело припрятанный кувшин с вином, тут же и разбитый об голову хозяина. Дело, видимо, было в том, что команда «Самума» состояла в основном из бывших матросов да каторжан, а не из коренных разбойничков, как на «Белом скорпионе». Вот тех утихомирить и впрямь было трудно.

Проводив Лако, Ар-Шарлахи решил на всякий случай заглянуть к Алият, втайне надеясь, что та уже упилась с непривычки и спит. Не дойдя трех шагов до дверцы ее каюты, он вдруг остановился. В каюте задыхались и ворочались.

- Еще! Еще!.. - злобно рычала Алият. - Ну!.. Давай!.. Сильней!..

«С ума сошла…» - облившись холодным потом, подумал Ар-Шарлахи и рванул дверцу, вдобавок даже не запертую изнутри.

Как он и предполагал, в убывающем сером свете из небольшого иллюминатора глазам его представился шевелящийся на ковре складчатый ворох белой ткани, из которого сияли круглые, как злые луны, женские колени и ерзающий между ними тощий мальчишеский зад.

- Вы что? - шепотом завопил Ар-Шарлахи, захлопывая за собой низкую дверь. - Хоть бы засов задвинули, дурачье!..

Разбойничек вскочил, явив мужские достоинства солидных размеров, и уставился на главаря белыми обезумевшими глазами. Попятился, ткнулся лопатками в стену, и вдруг в руке его возникло узкое лезвие ножа.

Теперь уже испугался Ар-Шарлахи. Секунду они молча смотрели друг на друга. «А ведь кинется сейчас…» - упала мысль.

- Н-ну… Где ты там?.. - пьяным грубым голосом спросила Алият и заворочалась, пытаясь подняться.

- Дай! - отрывисто приказал Ар-Шарлахи, протягивая руку.

Разбойничек вздернул задрожавшую верхнюю губу (он был без повязки) и вжался в стену еще плотнее.

- Дай нож! - как можно более властно повторил Ар-Шарлахи и шагнул вперед, хотя сердце взмыло и зависло от страха.

Продолжая глядеть главарю в глаза, разбойничек улыбнулся шало и бессмысленно, потом всхлипнул и одним движением перерезал себе горло.

Два рослых угрюмых разбойника сидели прямо на полу под задвинутыми деревянными засовами кормового люка. Вообще-то, конечно, на страже положено стоять, а не сидеть, однако стоять им еще было трудновато, а приближение проверки они бы услышали издалека. Тонкие переборки корабля не только пропускали звук, но, казалось, еще и усиливали его. Да и охранялись-то, в конце концов, не внешние подходы к люку (это уже дело палубных), а именно внутренние - на тот случай, если вдруг какой-нибудь разбойничек, жаждущий разжиться кувшином, попробует покинуть корабль.

Желтый неподвижный язычок огня из глиняной плошки опылял слабым светом тяжелые лбы, складки белых плащей и лежащий вдоль переборки длинный, закатанный в ковер предмет.

- Зря только маемся… - проворчал один из разбойников, огромный детина с вывороченными красными веками. - Никто сюда теперь не сунется. Как услышали, что случилось, мигом прижухли…

- Да-а… - подавленно протянул второй, поглядывая на то, что было закатано в покрытый черными пятнами ковер. - Слушай, Горха, а чего он тут лежит вообще? Вынести да похоронить

- Не положено таких хоронить, - недовольно отозвался Горха. - Вот выйдем в пустыню - там и сбросим из люка… Ну сам подумай, на бабу главаря сучок поднять- это как? За такое, знаешь, в песок зарывают… Так что, считай, правильно он сделал, что глотку себе перехватил…

- Да?.. А я слышал, он на Шарлаха с ножом кинулся, ну и тот его…

- Кто? Он? - Горха презрительно покосился на ковер. - Вот уж не поверю…

- А еще… - Разбойник огляделся на всякий случай и понизил голос. - Еще, говорят, она его сама в каюту затащила… Вроде врать не будут, переборки тонкие, все слышно…

Горха кашлянул.

- Даже если так, - сурово сказал он. - Голову-то на плечах иметь надо?.. Это же Алият! Это баба Шарлаха!.. Если жизнь дорога, обходи подальше…

Где-то впереди за несколькими переборками возник пьяный гомон, прорезаемый лающим голосом носатого Ард-Гева.

- Еще привезли, - заметил разбойник. - Так, глядишь, к утру вся команда будет в сборе… А если кто до утра не сыщется?

Горха пожал широкими мосластыми плечами:

- Значит, в Туркле останется…

Шум изменился. Лихие пьяные выкрики сменились возгласами удивления, и гомон пошел на убыль. Голоса теперь звучали приглушенно и опасливо.

- Узнали, в чем дело… - понимающе кивнул разбойник. - Да-а… Лако - тот бранится, дерется, а наш молчит-молчит, зато потом. Чик! И нет человечка… Поневоле обережешься.

В этот миг бормотание за переборками как обрезало. Казалось, «Самум» вымер за секунду. Охраняющие люк многозначительно переглянулись.

- Шарлаха привел. Слышишь, примолкли?.. Может, встанем, а?

- Да ладно… - проворчал Горха. - Пойдет сюда - услышим.

Некоторое время оба сидели, чутко прислушиваясь к невнятному почтительному бормотанию Ард-Гева.