Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

– Я ее предал... – тихо, так что слышала только стоявшая рядом ведьма, прошептал барон. – Не смог больше терпеть...

Зарина с очень тяжелым чувством посмотрела на его руку. Владислав, как дворянин, подлежал пыткам только самой легкой, первой степени. Ведьма видела, что пальцы барону ломали медленно и со знанием дела. В груди Зарины зашевелилась холодная змея. Ведьма отвела глаза, чтобы не распалять свой гнев.

– Им нельзя оставаться здесь, – продолжал тем временем Владислав. – Искандер все знает... Пусть бегут в Фейре, немедленно!

Солдат дернул его за цепь, несильно, как бы призывая к порядку. Крон и чиновник, с которым он разговаривал, возвращались к своим подопечным. Барон замолчал. Ведьма и маг двинулись дальше. Зарина заметила, что маг искоса поглядывает на нее и сообразила, что они столкнулись с Владиславом вовсе не случайно. Крон хотел запугать ведьму, но добился совершенно противоположного эффекта.

– Ну вот мы и пришли, – сказал имперский маг и толкнул дверь камеры. Оттуда несло гарью, кровью и человеческими испражнениями.

Зарина увидела Гёсу. Экен был привязан к чему-то вроде наклонного хирургического стола. Вся виртуозная работа Поджера на груди экена была грубо распорота. Крон удовлетворенно смотрел на стремительно бледнеющее лицо ведьмы. Зарина смотрела на вскрытые свежие шрамы, на белые осколки кости, вспоминая, как налегал на рыбу и креветок абсолютно равнодушный к дарам моря Гёса. Как под смешки ведьм в охотку умял коробку школьного мела. Как валялся на пляже, хотя терпеть не мог загорать. А сколько своей собственной Чи она вложила, чтобы эти кости срослись сказочно быстро!

Виноватое выражение в глазах экена стало последней каплей.

– Мы здесь свято чтим указы императора, хотя можем считать некоторые из них грустной ошибкой, – мерзко улыбаясь, сказал маг. – С вашей головы и волос не упадет. Но на всякую голытьбу, вроде экенских наемников, мы, к счастью, еще можем найти управу.

Палач переложил в своем тазу какие-то неприятно звякнувшие инструменты. Рядом с ним, на заляпанном кровью столе, лежали вещи экена – меч и ивовая дудка.

– Приступай, – приказал Крон и закрыл дверь.

Наемник и ведьма обменялись такими хищными улыбками, что маг вздрогнул и наконец почувствовал неладное.

– Вы сделали очень большую ошибку, что привели меня сюда. Последнюю в своей жизни, – сказала Зарина.

Крон поднял руки в привычном жесте, собираясь усмирить дерзкую ведьму. Именно этого Зарина и ждала. Вместо того чтобы отшатнуться, ведьма вскинула руки навстречу магу. Сверкнул кинжал, молнией вылетая из рукава. Крон закричал, глядя на торчащую из ладони рукоять. Кровь узким ручейком бежала к запястью. Имперский маг лишился возможности призвать свою Чи. Палач изумленно хрюкнул и на миг отвлекся от Гёсы. Экен изловчился и схватил со столика флейту.

– Гёса, давай! – крикнула Зарина.

И Гёса дал. Он приложил флейту к губам и заиграл. Эту музыку Зарина узнала. Мелодия, от которой замок дракона начал рассыпаться, как карточный домик, была чуть мрачнее. Но ритмический рисунок музыки Шенвэля и Гёсы был один и тот же.

Затрещала поперечная потолочная балка, под которой неосторожно встал маг. Вырывая из потолка ребра жесткости, балка рухнула вниз. Но это было только начало. Зарина и Гёса только взялись за Цепь Синергистов, только начали ее раскручивать. А намеревались они выжать из нее все, что можно. Зарина научила Гёсу призывать Чи в тех ситуациях, когда кровотечения было не избежать, и вся магическая энергия, которую экен успел накопить, была при нем.

Под ногами у Синергистов задрожал пол, с потолка посыпалась отсыревшая штукатурка, а за ней и кирпичи. В камере стремительно потемнело. Стены закручивались вокруг Синергистов в узкую спираль. Камера смертников превращалась в воронку смерти. Ведьме стало немного жаль невинных узников, которым сейчас предстояло погибнуть вместе с палачами. Но и без вмешательства Синергистов вряд ли кто-нибудь из заключенных покинул бы эти стены живым, да и вообще, как говорят мандречены, лес рубят – щепки летят.

– Зарина, – прокричал наемник сквозь окутавшую их тьму. – Помоги мне! Я не могу...

Но ведьма уже и сама видела черную дыру с рваными краями, плывущую в воздухе между ними. Дыра становилась все больше, напоминая раскрывающуюся пасть. Гёса уже не раз открывал Дверь при Зарине, однако в этот раз почему-то у экена не получалось закрыть ее. Ведьма знала, что нужно делать. Зарина швырнула в Дверь мощный заряд Чи, и та захлопнулась. Тьма рассеялась.

Справа от ведьмы на толстой папке с грифом «сов. секретно» стояла целехонькая герань в горшке. Прямо перед Зариной причудливым осьминогом раскинулась ржавая цепь. За цепью в груде штукатурки обнаружился палач, прикрывший голову руками. Пыточный стол сорвало с креплений, и экена вместе с ним протащило аршин на пять в сторону. Намертво прикованный к вогнутому столу наемник удивительно напоминал младенца в детской ванночке.

Зарина посмотрела вверх.

Далеко-далеко над краем колодца, в который превратилась камера, синело небо с легкой перистой тучкой ровно по центру. Гроза унеслась к морю. Откуда-то пахло гарью. Но это был не тошнотворный запах старой копоти, а свежее, неумолимое дыхание открытого пламени. Огонь занялся от факелов, масляных ламп, свечей и пыточных жаровен, которых в Имперской Канцелярии было в избытке. Изломанные и скрученные доски, кирпичи и камни, сейфы, тела и секретные дела, оставшиеся незаконченными навсегда, превратились в одну сплошную массу, обступившую ведьму со всех сторон. Снизу отдельные составляющие не были различимы, и ведьме казалось, что она находится на дне огромной помойки.

Зарина знала предел их возможностей как Синергистов, и на этот раз масштаб разрушений был слишком велик. Объяснение этому могло быть только одно. Зарина смотрела на флейту в руках Гёсы.

– Ты делал Музыку? – спросила ведьма. – Как?

Гёса кивнул.

– Я стал Музыкантом в замке дракона, когда танцевал с Лайто, – ответил экен. – И тут, в Куле, успел пару уроков взять...

– Но почему ты мне не сказал?

Экен усмехнулся:

– Ну... вдруг тебе не понравилось бы.

Зарина улыбнулась. Нос ее заострился.

– Мне очень нравится, – сказала ведьма.

– Я буду играть тебе каждый вечер, перед сном, – оскалившись, словно волк, ответил Гёса.

Экен глазами указал на палача. Зарина подняла руку, целясь в дрожащий зад.

– Может, я сам? – спросил экен.

Ведьма пожала плечами и разомкнула цепи на Гёсе пучками Чи.

– Я ведь за вас еще и не принимался по-настоящему, только так... подготовил, – запричитал палач, очевидно, уловив происходящее самой верхней частью своего тела. – Лишней капли крови не пролил... Мы люди подневольные... Пощадите, у меня дети малые...