Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

Ведьма сняла Осколок Льда с шеи, вытащила из артефакта цепочку и убрала в карман штанов. Карина не хотела призвать заодно и дух Светланы прямо из живого тела. Положив иглу на слой пепла перед собой, ведьма сказала:

– Я желаю видеть дух той женщины, которая воткнула в меня этот Осколок Льда.

Сначала ничего не произошло. Ведьма задумчиво смотрела на рукоять кинжала. В лунном свете казалось, что это маленькая любопытная змейка высунула голову из расщелины. Карина перевела взгляд.

Кертель стояла прямо напротив своей бывшей воспитанницы. Наставница смотрела на черную хрустальную иглу, и Карина с удивлением заметила, что ее губы дрожат.

– Когда это произошло? – не своим, каким-то изломанным голосом спросила Кертель. – Когда Осколок Льда вышел из тебя?

– Недели две назад, – несколько сбитая с толку отвечала Карина.

Кертель закрыла лицо руками и воскликнула с болью в голосе:

– Он так давно в нашем мире и до сих пор не пришел ко мне!

– Вы знакомы с Шенвэлем? – спросила удивленная Карина.

Но Кертель уже справилась с собой.

– Это неважно, – сказала наставница. – Поговорим о деле.

– Да, – сказала Карина. – Прокляни меня снова. Кертель покачала головой.

– Это невозможно. Да и зачем? Я наложила на тебя проклятие Ледяного Сердца не по злобе, как ты, наверно, думаешь. Я должна была защитить тебя от власти жуткого артефакта, который создала на свою – и твою голову. Возможно, был и другой способ, но я его не нашла.

Глаза Карины расширились.

– Ты создала Эрустим? – перебила она наставницу. – Кертель, ты – Разрушительница Пчела?! Мать Шенвэля? Дева Боли?

– Когда-то я носила и эти имена, – сказала мертвая ведьма сухо. – А потом они все мне надоели...

– Ты знала, что, скорее всего, Эрустим попадет в руки Шенвэлю, – пробормотала потрясенная Карина. – Ты знала, что твое проклятие убьет именно его. И ты пошла на это?

– Быть живой богиней не так легко, как кажется, – отвечала Кертель. – Давай жезл. Я унесу его в Подземный мир и сама прослежу, чтобы артефакт больше никогда не вернулся в мир живых.

Карина покачала головой.

– У меня Эрустима нет, – сказала ведьма.

В этот момент в ее душе распустились бутоны самых невероятных цветов, околдовывая своими ароматами, наполняя душу сказочным, спокойным счастьем. Ведьма наморщила нос. Этот симптом она знала.

– Но эльф, который владеет им, – сказала Карина. – Уже здесь.

Кертель вздрогнула и изменилась в лице. Ведьмы обернулись одновременно.

За частоколом расцветала яркая звезда открывающегося телепорта.

Дневная жара уже спала, солнце готовилось нырнуть в море. От воды веяло приятной прохладой. Глава Нолдокора не спеша прогуливался по эльфийской части набережной Зеленого мыса. Денечек сегодня выдался еще тот, и Лакгаэру хотелось развеяться.

Заседание Нолдокора прошло бурно. Аласситрон договорился с Зейнеддином на большой торговый заказ. Распределить его между купеческими гильдиями Рабина, чтобы никого не обидеть, было сложной задачей, но Лакгаэру это удалось. Старый эльф хотел вернуться домой и узнать, как там дела у Шенвэля (и цел ли еще между прочим его дворец). Лакгаэр раскланивался со знакомыми, останавливался поболтать с приятелями и друзьями. Он прожил в Рабине всю жизнь и знал почти всех эльфов не только по именам, но и их предков до второго колена. Когда ему навстречу попался Ульрик, глава Нолдокора окликнул столяра.

– Шенвэль просил передать тебе, – сказал Лакгаэр, когда молодой эльф подошел и протянул ему свитки. – Здесь вид на жительство в Фейре для тебя и твоей жены.

Лицо Ульрика просияло. Эльф взял документы.

– Насколько я помню, ты выполнял заказ для Файламэл в прошлый раз? – спросил Лакгаэр.

Ульрик кивнул.

– Твой цех снова получил заказ от Великого Бека, – продолжал старый эльф. – Знаешь, кровати, столы, и даже стулья – Зейнеддин хочет обставить несколько покоев в эльфийском стиле, в память о матери.

Ульрик усмехнулся:

– Что они там, всю мебель во дворце порубили во время переворота, что ли?

– Нет, они сожгли дворец, – ответил Лакгаэр.

– Горячие люди, – хохотнул Ульрик.

– Так что очень жаль, что ты покидаешь нас. Хоть наброски оставь...

– Но ведь спешки большой нет, да и деньги эти мне сейчас совсем нелишние. Я думаю, что еще успею выполнить эту работу, – ответил однорукий столяр.

Они попрощались, и Лакгаэр двинулся дальше. Но до своего дворца старый эльф не дошел. С ним телепатически связался княжеский маг. Выяснилось, что Иван уже сообщил в Капище Всех Богов о появившемся храме, и таким образом узнал о катастрофе, случившейся в столице. На священном острове оставался только Арун, престарелый волхв Симаргла. Дело явно выходило за рамки его компетенции, но какое-то решение необходимо было принять – тем более что святилище оказалось на эльфийской территории. Арун посоветовал князю вместе с руководителем эльфов крайне осторожно осмотреть храм и выставить вокруг него охрану. Волхв пообещал проверить по списку храмов Мандры, кому из богов может принадлежать это святилище, и как только это выяснится, прислать служителей этого бога. Князь предлагал посетить храм немедленно, и Лакгаэр согласился. Это дело было не из тех, которые можно отложить в долгий ящик.

Летописи эльфов не врали. Храм, который люди и эльфы, не сговариваясь, назвали храмом Проглоченного Солнца, и правда оказался посвящен двум богам – на первом этаже башни обнаружилось святилище Ящера, на втором при входе висело изображение солнечного диска. Во всех остальных помещениях хранились документы на странной, гладкой и гибкой бумаге. Руны были незнакомы ни князю, ни Лакгаэру. Онуфрий, сопровождавший своего господина, сказал, что это фонетическое письмо, которым пользуются волхвы Ярилы для своих тайных записей. В любом случае, сохранить тайну мандреченам не удалось – в основном в башне хранились чертежи, и когда Лакгаэр понял, что изображено на них, он чуть не потерял сознание от радости.

Это была техническая документация на огромную машину, которую должен был крутить прилив .

Когда старый эльф сказал Ивану, что скоро во всех домах Рабина может зажечься свет, на который не придется потратить ни капли Чи, князь только недоверчиво хмыкнул. Лакгаэр принялся объяснять про Квалмэнэн. Иван выслушал с интересом, но заметил, что если волхвы Ящера окажутся против этой идеи, то служители бога солнца даже не смогут попасть в свой храм. Это отрезвило старого эльфа. Почему-то Лакгаэр испытал мрачную уверенность, что волхвы Ящера будут против. Глава Нолдокора предложил вынести все манускрипты немедленно. Но князь сказал, что вмешиваться в отношения между священнослужителями он не намерен. Совсем-то в темноте Рабин не останется в любом случае. Факелы, конечно, чадят, а на магические светильники приходится тратить Чи – но ведь не так уж сильно они чадят и не так уж много Чи уходит на освещение. Переубедить его эльфу не удалось. Руководители Рабина сошлись на том, чтобы выставить объединенный патруль. Мандречены брались охранять свой храм, а эльфы – свой остров.