Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

Шенвэль плыл в старой золе, как в болоте, раздвигая ее руками. Под пальцами кроме осколков костей, принадлежавших, как было известно эльфу, не только жертвенным животным, попадались острые осколки жертвенных сосудов, холодные обломки ножей и топоров, круглые бляшки монет. Судя по всему, несмотря на отдаленность святилища, почитаемому здесь богу жертвовали охотно, часто и много. Опершись рукой на твердый, обугленный край ямы, Шенвэль вылез наверх и вошел в капище. Он увидел ведьму, стоявшую за жертвенником. Карина вся потянулась к нему, но сдержала себя. На площадке капища магия Жезла действовала слабее. По крайней мере, ведьма сохраняла ясность сознания, и желание обнять, отдаться и выполнить любое желание Шенвэля не подминало под себя ее волю совсем. Эльф заметил мать и остановился.

– Ты все-таки сделал это! – яростно воскликнула Кертель. – Ты взял Эрустим! Надо было убить тебя тогда, в тронном зале! Не слушать Черное Пламя!

Карина тихо ойкнула. Кертель сказала только что: «Мне надоели все имена», но аналогия с Королевой Без Имени не сразу пришла в голову ведьме. Теперь стало ясно, почему дух-страж замка назвал Карину своей госпожой. Духи не видят лиц людей, а воспринимают только ауры; как и Кертель, Карина была Хозяйкой Четырех Стихий, и дух-страж принял ее за свою повелительницу – Королеву Без Имени.

Карина зябко передернула плечами.

Когда Лайтонд пришел в замок дракона с Танцорами Смерти, его остановила Королева Без Имени. Карина вспомнила слова Шенвэля: «Черное Пламя лишил меня матери». Тогда ведьма подумала, что дракон убил Разрушительницу Пчелу. Но Тенквисс обошелся с волшебницей гораздо отвратительнее. Находясь под чарами жезла, Кертель была готова убить своего сына, лишь бы спасти возлюбленного. У Карины комок подкатил к горлу. «Будь проклята эта палка, – подумала ведьма, – заставляющая матерей убивать своих детей!»

– И почему ты не сделала аборт? – сказал Шенвэль ровным голосом.

– Что? – воскликнула Кертель. – Да как ты смеешь...

– Балеорн был слаб и не смог сдержать себя, но ты-то, ты... – спокойно продолжал эльф. – Ящер дал вам свою силу, силу Нави. А вы, Разрушители, использовали ее для служения Прави. И эта, искаженная, перерожденная магическая сила – единственное, что может угрожать самому Ящеру. Твой Цин был не даром, а свойством. Ты знала, знала прекрасно, что владение мертвой силой может передаться твоему ребенку... Мне! А я мог стать воплощением как Эльфа, так и Яроцвета. Смог же Яроцвет воплотиться в Дренадана, мать которого была эльфкой. И меня никто не смог бы остановить. Впрочем, мне и так никто не смог помешать.

Кертель зарыдала. Шенвэль обошел мать по широкой дуге и оказался по одну сторону жертвенника с Кариной. Ведьма попятилась.

– Что такое, милая? – сказал эльф.

– Знаешь что, – сказала Карина тихо. – Да, твоя мать предала тебя. Но ты отомстил, отомстил сполна. Это твое желание оказалось даже сильнее отвращения к мандреченкам, как я вижу. Ты надругался надо мной, насладился той самой безоговорочной покорностью и страстью, из-за которой Кертель отреклась от тебя. Я заслужила то, как ты поступил со мной, и у меня к тебе претензий нет. Всю жизнь я мучила мужчин. Издевалась, разбивала сердца и убивала тех, кто имел неосторожность полюбить меня. Должен был найтись хоть кто-то, кто заставил бы и меня испытать все муки и горечь любви. Пусть судьба была жестока ко мне, но хотя бы справедлива. Я принимаю и этот ее дар. Но ты... Родителей не выбирают! Несмотря на все, что ты сказал, твоя мать дала тебе жизнь. А ты так жестоко унижаешь ее!

– Тебе не следовало приходить сюда, – закончила Карина. – Кертель ничем не смогла мне помочь. Я вернулась бы к тебе, и ты насладился бы своей местью и обладанием мной.

Шенвэль отошел от ведьмы, прислонился к ограде капища. Отсюда морда идола была хорошо видна. Глаза Ящера были сделаны из обсидиана редкого цвета – серого в снежинках. В лунном свете белые жилки породы светились на черном фоне точь-в-точь как ломаные зигзаги Цин в черном магическом поле. Ящер, казалось, смотрел на эльфа И смотрел злобно. Шенвэль тряхнул головой, отгоняя наваждение, и поискал глазами тень от идола. Она полностью накрывала Кертель, но еще не касалась края жертвенника.

В голове Карины появилась какая-то очень ясная и простая мысль, но ведьма не успела додумать ее до конца, потому что эльф сказал устало:

– Ты ошибаешься. Я давно отказался от мести. А сейчас уходи, Карина.

– Никуда я не пойду! – воскликнула Карина. – Зачем тебе это надо?

Шенвэль прикрыл глаза веками:

– Пока я жив, я не выпущу Эрустим из рук, – сказал он. – Пока я жив, ты будешь несчастна. А этого я не хочу. В полночь Ящер придет сюда, и все это кончится. Заберет артефакт в Подземный мир, и я думаю, что теперь там будет кому присмотреть за ним...

Он покосился на мать.

– О да, – сказала Кертель, глотая слезы. – Не сомневайся.

– Но я не хочу, чтобы ты видела, как Ящер наказывает клятвопреступников, – добавил Шенвэль, обращаясь к ведьме. – Уходи. Улетай или телепортируйся, как тебе будет удобнее. У тебя рядом со станицей есть ведьминская избушка, насколько мне известно. Возвращайся туда.

Ведьма топнула ногой так, что из-под ее ноги взметнулось облачко сухой глинистой пыли.

– Нет! – крикнула она и расчихалась.

Как и прошлой ночью, пыль Подземного мира попала ей в нос. Карина вытерла лицо рукой, размазав грязь и сопли.

– Да, – сказал Шенвэль.

Ведьма подошла к эльфу и обняла его.

– Если ты умрешь, – кусая губы, сказала Карина. – Я буду несчастна всю оставшуюся жизнь.

Шенвэль грустно улыбнулся.

– Это ты сейчас так думаешь.

– Я хочу, чтобы ты жил! Уходи, пока не поздно! – воскликнула Карина. – Кертель расскажет мне, как ей удалось жить вдали от Тенквисса... от дракона. В той самой ведьминской избушке. Я буду жить одна... Ты будешь иногда приходить ко мне...

– Нет, – сказал эльф.

– Но почему? – закричала ведьма.

– Я... – сказал Шенвэль. – Я слишком люблю тебя для этого.

Карина почувствовала, что слезы текут у нее по лицу. Она поняла, что через какие-нибудь полчаса все кончится... все. Ведьма думала, что разрушение чар жезла принесет ей облегчение. А сейчас Карина поняла, что ничего, кроме боли, не ждет ее на этом пути. Карине хотелось прижать Шенвэля к себе крепко-крепко, целовать его, ласкать, шептать ему в уши самые безумные признания.

И вдруг ведьма поняла, что это была за мысль.

– Это все, конечно, очень возвышенно и героично, – сказала Карина. – Но это не решает нашу проблему. Эрустим уже украли один раз, хотя Змей Горыныч и следил за ним во все свои шесть глаз, украдут и снова. Я хочу прекратить это все. Доставай жезл, Шенвэль. Ты вытащишь из него мертвую силу. Я извлеку силу жизни. А Кертель, создательница артефакта, скажет нам, как это сделать.