Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – оверлорд

Он посмотрел строго, но уловил мысль, кивнул.

– Да, – сказал он вынужденно, -иначе весь мир уже завоевала бы какая-нибудь умная и энергичная сволочь. Но умы так легко не завоевать… И каково положение дел в Армландии на сегодня?

Я посмотрел ему в глаза.

– Ваше Величество, с благородным сэром Киллпатриком ничего не случилось?

Он ответил медленно:

– Здравствует. Сейчас он далеко от столицы, но вообще-то я на него опираюсь, как и на сэра Уильяма.

– Тогда не надо делать вид, – сказал я, – что ничего не знаете. Я послал его сообщить, что мне лорды Армландии предложили титул гроссграфа. А вообще-то они готовились объявить Армландию независимым государством. В этом их усиленно поддерживает Гиллеберд… понятно, рассчитывая резко увеличить свое влияние, а затем присоединить к своему королевству Турнедо. Возможно, даже без вооруженной борьбы.

Он помолчал, затем его рука, действуя словно независимо от остального тела, дернула за шнур. Появился тот же неприметный человек, Барбаросса сказал устало:

– Пригласи ко мне сэра Уильяма и святого отца Феофана.

Слуга внес кувшин с вином и серебряные кубки. Барбаросса мрачно помалкивал, я старался сидеть спокойно и С достойным видом. Кто суетится – тот нервничает, так что надо выказывать уверенность полнейшую, да, полнейшую, тогда мое чувство уверенности в своей правоте передастся, да, передастся. Беда только, что в этом грубом мире я не загрубел, а вроде бы даже, стыдно признаться, заинтеллигентнел, что ли. Тут уж не скажешь, что в лесу что-то крупное сдохло. Тут бери масштабнее: к глобальному потеплению, наверно.

Дверь распахнулась, вошли сэр Уильям и отец Феофан. Сэр Уильям – седой и статный, все еще с печатью лучшего турнирного бойца былых времен, отец Феофан – внимательноглазый, тихий и углубленный в свои нелегкие беседы с Господом.

Барбаросса небрежным взмахом указал на стулья за столом. Маршалл и отец Феофан поприветствовали меня сдержанно, любезно, в присутствии короля радоваться можно только наличию короля, сели напротив, словно у нас на повестке дня трудные переговоры по разоружению. Или статусе непризнанных республик.

Сэр Уильям внимательно посмотрел на Барбароссу, на меня, снова на Барбароссу.

– Снова проблемы с сэром Ричардом? – спросил он любезно. -А ведь у вас был шанс все проблемы решить разом.

Отец Феофан обронил равнодушно:

– Помост с виселицей нетрудно и восстановить. Лица их оставались серьезными, даже я не мог уловить, стараются развеселить короля или говорят серьезно. Барбаросса сдвинул брови, вид грозный, шутить не намерен, сказал резко:

– Серьезные новости из Армландии. Сэр Уильям потер ладони:

– Наконец-то!

– Не радуйтесь, – сказал Барбаросса раздраженно. – Сепаратисты приготовились отделиться. А сэр Ричард, похоже, им потакает.

– Ну да, – сказал я обидчиво, – я должен был красиво сложить голову, угождая вашим имперским амбициям, да?.. А как же насчет волеизъявления народа? А если свободолюбивый народ не изволит жить под гнетом?

Сэр Уильям быстро взглянул на потемневшее лицо Барбароссы, сказал просительно:

– Сэр Ричард, вы шутите, что значит – не все ужасно, но все-таки держитесь серьезнее. Я догадываюсь, проблем много.

– Больше, чем предполагаете, – согласился я. – Однако все они, как думаю, решаемы. В смысле, девяносто из ста решатся сами, а за оставшиеся десять и браться не стоит.

Барбаросса буркнул:

– Сэр Ричард… расскажите о положении в Армландии. Сэр Уильям и отец Феофан бывали там, представляют, с чем придется столкнуться.

– Надеюсь, – ответил я, – нам не придется сталкиваться с оружием в руках. Хочу предупредить сразу, Армландия переполнена оружием и теми людьми, что умеют его держать в руках. То ли железные руды там на поверхности, то ли кузнецы и оружейники свое дело знают лучше своих собратьев в других регионах, но народ хорошо вооружен и настроен решительно. Мне предложили титул гроссграфа!

Маршалл и отец Феофан молчали, ошеломленные и не знающие, что сказать. Барбаросса после паузы проронил с подозрением в голосе:

– На каких условиях?

– На условиях отделения от владений Вашего Величества, – ответил я честно, уточнил на всякий случай: – Они имеют в виду королевство Фоссано.

Я нарочито сделал паузу, все трое сразу насторожились, подобрались, словно гончие псы при виде зайца. Барбаросса снова заговорил первым:

– И что вы ответили? Хотя, конечно, представляю…

– Ваше Величество, – спросил я, – а что можно было ответить? Вы представляете верно, ведь вы мудрый король, а не какая-нибудь шелупень! Скажи я, что не согласен, тут же выбрали бы другого гроссграфа! Из своих. И так чудно, что предложили этот титул мне. Правда, объяснение есть, но такое обидное, что даже губами шевелить не хочется.

Сэр Уильям сказал сухо:

– Сэр Ричард, вы не искушены в подобных делах, потому вам оно кажется обидным. На самом деле сплошь и рядом выбирают чужаков. Потому что соседей ненавидят больше. Значит, вы приняли этот титул?

– Я принял предложение, – пояснил я. – Титулом меня только поманили, но еще не дали. Должны утвердить на совете лордов. Может быть, весной… Или летом! Однако сразу хочу сообщить, что я принял предложение только затем, чтобы избежать гражданской войны! И в самой Армландии, и с Фоссано. Я считаю Армландию неотъемлемой частью Фоссано, и намерен проводить именно эту политику.

– Как? – спросил сэр Уильям в упор.

– Торговые связи без всяких таможенных пошлин, – объяснил я. – Общие законы. Правда, визиты королевских судей придется временно отложить, чтобы не раздражать лордов, но в остальном будем себя держать так, словно ничего не случилось.

Отец Феофан, дотоле молчавший, спросил тихо:

– Сэр Ричард, скажите честно, как перед Богом… а сами вы не подумывали, чтобы встать во главе Армландии? Как отдельного государства? То ли крохотного королевства, то ли гроссграфства?

Барбаросса прорычал:

– Да, сейчас он так прямо и признается!

– Не скажет? – спросил отец Феофан.

– Это тот еще лис, – сказал Барбаросса с угрозой. Я повернулся к нему и взглянул прямо в глаза.

– Ваше Величество, если позволите, я скажу вам прямо в глаза… вот прямо возьму и скажу, как доблестный рыцарь без всякого страха… а там хоть режьте меня!

Он насупился, по-волчьи зыркнул на сэра Уильяма и отца Феофана, но я загнал его в ловушку, и он с превеликой неохотой выдавил из себя, как будто рожал огромную шипастую жабу:

– Сэр Ричард, уж вы меня точно ничем не удивите. От вас я ожидаю всего.

Я поклонился и сказал громко:

– Вот так прямо в глаза вам и выдам всю правду-матку, а там как хотите… Так вот, Ваше Величество, положа руку на сердце, я скажу открыто и честно вам прямо в глаза: вы – великий государь!