Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – оверлорд

– И что вы предлагаете?

– Есть другой выход, – сказал я напористо. – Привязать Армландию к Фоссано так, чтобы она не оторвалась.

Чтобы сами лорды и даже простолюдины считали себя частью Фоссано… неотъемлемой частью! Барбаросса спросил с недоверием:

– Это как?

– Торговлей, – объяснил я. – Обменом товарами. В Фоссано много крупного и мелкого рогатого скота, просто девать некуда, а у нас вы могли бы сбывать дороже. В то же время в Армландии очень хорошо с железными рудами, отчего там развито литье и вообще металлургия, начиная от изготовления оружия, куда ж без него, родимого, а также всего, что можно сделать из металла. У нас даже у простолюдинов миски железные, представляете? И ложки. А у ваших баронов – миски глиняные, ложки деревянные…

Он поморщился, но промолчал.Я видел, как сдвинулись складки на лбу,взгляд стал отстраненным. После недолгогообдумывания проронил:

– В Армландии в самом деле с дорогами сложно… Не зимой же, когда все болота застынут.

– Не надо зимой, – согласился я. – Наполеон первым попробовал, еле копыта унес. Зато купцы в любой сезон дороги протопчут, если запахнет прибылью! Возможно, даже не понадобится спонсировать. Частная инициатива – вещь! Это не какой-нибудь коммунизм: ради высокой прибыли мать родную продадут. Хотите хорошие дороги для вторжения с миротворческой миссией? Все будет! Под предлогом, что помогаете торговому делу, можно кое-где дороги укрепить, расширить, проложить мосты… Из королевского бюджета.

На этот раз он задумался уже всерьез, вижу по лицу, а сэр Уильям сказал негромко:

– Сэр Ричард, я вижу, как вы устали с дороги, не отпирайтесь.

– И не подумаю отпираться, – заверил я.

– Уже ночь, – напомнил он, – утром продолжим. Его Величество изволит хорошенько все обдумать и даже посоветоваться со своими ближайшими советниками.

Я поднялся, учтиво поклонился. Тело, в самом деле, ломит, как после болезни, налилось тяжестью, даже слова даются с трудом.

– С великим сожалением покидаю вас до утра. Всем спокойной ночи!

Барбаросса прорычал:

– Вы прибыли, сэр Ричард, какая теперь спокойная ночь?

Я улыбнулся, помягче, помягче, мол, шутку понял, открыл дверь и вышел. В кабинете, где в прошлый раз трудились сэр Уильям и его помощник, навстречу мне поднялся осанистый придворный.

– Счастлив приветствовать героя, – произнес он сладким голосом и приятно улыбнулся. – Позвольте показать вам покои, достойные отдыха героя!

Я буркнул:

– Героизм – одна из самых недолговечных профессии. Вы желаете моей скорой смерти? Он испуганно вскрикнул:

– Сэр Ричард, как вы можете?

– Я все могу, – ответил я нагло. – Широк человек, широк, как сказал один богоискатель.

Мы прошли через людный зал, мой спутник сразу выпрямился и посматривал горделиво, а морду лица держит таинственно-загадочной. Мол, сэр Ричард поверил ему все свои тайны, но вон он хрен кому что расскажет. Ну, разве что за солидную протекцию…

Меня привели в покои для особо знатных, я зачем-то проверил окна и решетки, странно, словно во дворце не Барбароссы, а тирана, с которым нужно держать ухо востро, вот что значит – вжился, осмотрел камин с горящими дровами, широкое ложе, больше приспособленное для утех, чем для сна одинокого сеньора.

Пальцы мои привычно расстегнули пояс с мечом в ножнах, уже настолько сроднившаяся тяжесть, что не замечаю, взгляд заметался по стене в поисках крюка поближе к изголовью. Можно, конечно, просто прислонить к ложу, но иногда падает с таким грохотом, что сердце подпрыгивает в испуге до самого горла.

Огни светильников затрепетали, будто треснула стена, и в щель ворвался ледяной сквозняк. Я резко обернулся, Сатана уже шагнул в комнату, на лице приятная улыбка, снова в сером костюме, только этот потемнее, изящного покроя, великолепная отделка серебром, скромненько, но с отменным вкусом. Все настолько уместно и здорово и настолько выгодно отличается от нелепых ряс православных попов или демонстративного пренебрежения к внешнему виду католических священников, что сразу понятно, кто выдумал моду и кто ее усиленно развивает.

– Доброго здравия, сэр Ричард!..

– И вам того же, – ответил я автоматически и тут же подумал, что надо бы что-то более нейтральное, типа «привет!» или «хай!», а то я только что пожелал доброго здоровья Сатане, а это как будто некое предательство своего лагеря. – Не спится?

– Я никогда не сплю, – заверил он и добавил многозначительно: – И всегда начеку.

– Вот что значит, – сказал я, – не иметь друзей. Он удивился:

– Друзей? Вы шутите! Друзья и совесть бывают у человека до тех пор, пока они не нужны. А что, у вас они есть?

– Есть, – ответил я сердито. – Вы соскучились по мне?

– И это тоже, – заверил он. – И еще хотел узнать, что надумали?

Я развел руками.

– Сэр Сатана, вы только вчера огорошили меня известием насчет возможности вернуться. А я такой тугодум, такой тугодум…

Он покачал головой.

– Мне казалось, вы сразу должны были ухватиться за гакую возможность. Но раз уж так удивились, я дал вам время прийти в себя.

Наверное, я сотворил доброе дело, да?

Глаза его смеялись. Конечно же, мелькнула мысль, это у него такая шутка юмора. На самом деле Сатану не интересует Зло, оно ему давно и хорошо известно, привычно, обыденно. Для него массовые человеческие гекатомбы инка, майя и ацтеков – норма, как и пять тысяч распятых соратников Спартака, геноцид армян турками или газовые печи Бухенвальда. А вот Добро -да, это интересно, этот странный феномен, вроде бы абсолютно нежизнеспособный, в его стройное и геометрически правильное мировоззрение не вписывается.

– Решения, принятые сгоряча, – сказал я нравоучительно, – всегда представляются нам необычайно благородными и героическими, но, как правило, приводят к глупостям…

– Это верно, – согласился он. – Вы абсолютно правы! Нужно всячески избегать как героизма, так и благородства. Вы правы, абсолютно правы! И сказали очень хорошо. Просто я решил почему-то, что, рассуждая логически, вы и поступите логически.

– Хе, – ответил я саркастически. – Я что, не человек? Даже мужчины не всегда обожают логику. Помните, Аристотель, когда открыл логику, на радостях велел зарезать для пира сто баранов…

Он засмеялся:

– С тех пор бараны не любят логику? Ха-ха, интересно! Я сказал примирительно:

– Нам была дана заповедь: «Люби ближнего, как самого себя», но если правильно понять, то можно прочесть и обратное утверждение: «Ты обязан любить себя должным образом». Вот я и думаю, что же значит любить себя должным образом? Толкований на самом деле очень много… Намного больше, чем кажется на первый взгляд.

Он внимательно слушал, лицо становилось все яснее. Я забеспокоился, где же прокол, в каком месте я начал лить воду на его мельницу. Он увидел в моих глазах вопрос, улыбнулся с так раздражающим меня превосходством.