Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – оверлорд

– Из гордости выросло христианство, – сказал я вслух, чтобы самому услышать такую крамольную мысль, – из гордости и чувства достоинства… А смирение, послушание – брехня, все брехня. Из смирения только буддизм вырастет…

Задолго до крепости Зорр я начал останавливаться, сверять направление, и наконец узнал знакомые места, когда выехал из Зорра в поисках доблестнейшего рыцаря, верного слуги церкви, отважного сэра Галантлара.

Небо в облаках, запад воспламенился, а красное крохотное солнце неумолимо приближается к пылающей земле, словно намеревается окунуться в озеро расплавленного металла.

– Быстрее, – поторопил я, но не столько Зайчика, как себя, – не лето, ночь зимой не наступает, а прямо прыгает на плечи.

Зайчик наддал, на фоне пылаюшего неба, словно мы повернули на запад, грозно заблистали огнем каменные башни Зорра, приблизились. Снег скрыл выжженную землю, но кое-где ветер сдул все до земли, и я содрогнулся, видя прокаленную до твердости камня почву. Стена, самая толстая из всех, что я видел, с оплавленными камнями, кое-где вмятины, словно неведомая магия размягчила в каком-то месте гранит до вязкости мокрой глины, а затем туда камнем из катапульты…

Ворота в следах жестоких боев, высокие башни закопчены. Я привстал на стременах, лагерь противника все-таки на почтительном расстоянии от ворот и от стен. Десяток шатров, около сотни костров, с таким войском столицу Зорра не взять.

Сердце сперва ликующе подпрыгнуло: Зорр выстоял, хотя что-то в этом неправильное. Зорр не сдался, несмотря на пленение короля Шарлегайла. На башнях гордо реют его флаги, со стен на лагерь противника смотрят часовые. В лагере возле самого высокого роскошного шатра развевается имперское знамя грозного Карла. Такое войско не даст выйти обессиленным отрядам Зорра, но штурмовать, понятно, уже не сможет.

Я пустил коня в галоп, часовые на стене сразу повернулись в мою сторону. У ворот я остановился, крикнул:

– Свой!.. Сверху крикнули:

– Кто это «свой»?

– Здесь меня произвели в рыцари, – крикнул я. – Если помните, кто привез вам мощи Тертуллиана, я был с ними!

– Это было давно, – ответил стражник. – Назови имя!

– Да кто помнит мое имя, – ответил я тоскливо. – Сэр Ричард Длинные Руки!

На стене заговорили, а в лагере несколько человек вскочили на уже оседланных коней и понеслись в мою сторону. Со стены кто-то побежал вниз во двор, грохоча сапогами по каменным ступеням. Я на всякий случай снял с плеча лук и натянул тетиву.

Со стены крикнули:

– Сейчас откроем калитку!..

– Жду, – ответил я.

Со стены зло закричали стражникам ворот:

– Да побыстрее там! У нас нечем их отгонять, убьют парня…

Со стороны лагеря ко мне несутся пятеро, доспехи легкие, кони тоже сухие, поджарые, быстроногие. Я натянул тетиву, выждал чуть, пусть все пятеро войдут в зону поражения, разжал пальцы и тут же выхватил вторую стрелу, выстрелил и выхватил третью.

Только пятый всадник ощутил неладное, начал натягивать повод, повернул коня. Стрела ударила его сбоку в шею.

Калитка со скрипом отворилась, я пригнулся и, протискиваясь вместе с конем, посоветовал:

– Кони хорошие! Я бы на вашем месте их забрал.

– Господи! Да как же вы…

– Не теряйте времени, – подсказал я.

– Ну, парень…

– Он был с теми, кто привез мощи Тертуллиана, – напомнил ему другой.

Трое тут же выскочили наружу, никто из пятерых даже не дергается, стражники торопливо бросились ловить коней с опустевшими седлами. Я некоторое время наблюдал, готовый прикрыть их стрельбой, в лагере еще несколько человек вскочили на коней, но ощутили неладное, остались на месте. Коней переловили, только один не дался в руки и убежал обратно в лагерь.

Я вернулся в крепость. Меня окружили крепкие мужчины с суровыми лицами, я поймал себя на том, что смотрю с высоты седла с тем же трепетом, как и тогда, в первый раз.

– Коннетабль королевства Фоссано, – назвался я. -До нас докатилась печальная весть, что король Шарлегайл пленен. Я хотел бы повидаться со своими друзьями, которые могли бы рассказать мне, как это случилось. Ланселот в городе?.. Принцесса Азалинда?.. Кто вообще сейчас правит королевством?

Вперед шагнул высокий мужчина.

– Временно правит благородный сэр Беольдр, – сообщил он. – Сэр, вы можете оставить коня, о нем позаботятся. Пустых комнат у нас теперь много, вон в той башне можете выбрать любую.

Я спрыгнул с коня.

– Спасибо. Буду счастлив снова встретиться с сэром Беольдром! Но как случилось, что Карл отвел войска?

– Торн, – ответил он коротко. – Пока Торн не взят, королевство Зорр все еще вне власти Карла.

– А как Шарлегайл оказался в руках Карла? Лицо воина потемнело.

– Он переодел своих рыцарей в паломников и захватил нашего сюзерена, когда тот отправился поклониться мощам святого Матвея в годовщину его распятия. Подлый трюк, но, увы, Карл сумел нанести нам большой урон…

– Но Зорр вы не сдали, – сказал я ободряюще. Он качнул головой.

– Еще нет. Но такой день близок.

– Я это слышал еще два года тому, – возразил я. – Карл даже въехал в Зорр, это было при мне! И как бежал, как бежал…

Он оскалил зубы в беззвучной усмешке, глаза его смотрели с симпатией на человека, кто видел это своими глазами.

– Вы прекрасно стреляете, сэр, – заметил он.

В его словах почудился невысказанный вопрос, я ответил легко:

– Как рыцарь я не должен брать в руки лук, но как воин Господа я имею право бить врага всем, чем могу. Даже оглоблей! И все это будет красиво, мужественно и вполне по-рыцарски.

Один из воинов показал, как пройти в башню, хотя мне здесь все знакомо. Я осмотрел небольшую комнату, решил – подходит, и, заперев ее символическим прутиком в петлях для замка, вышел в город.

В храме закончилась служба. Я выждал, пока отец Дитрих переговорит с желающими пообщаться лично, вышел из тени. Он охнул, глаза расширились от удивления. Я приблизился и, смиренно склонив голову, попросил благословения.

Перекрестив, он обнял за плечи, всмотрелся в мое лицо, не выпуская из рук.

– Ты возмужал, Дик… Как быстро ты возмужал!

– Спасибо, отец Дитрих, – ответил я. – Но перед вами я все тот же щенок с мокрым носом. И сразу же вот прибежал за советом и помощью.

Он огляделся, кивнул на дверь во внутренние помещения.

– Пойдем, там все расскажешь. Чувствую, тебе есть что рассказать.

– Ох, отец Дитрих!

– Ты повзрослел, сын мой.

– Постарел, – проворчал я. – Заботы, святой отец, заботы! Как хорошо было беззаботным.

– Хорошо ли? – спросил он.

– Хорошо, – ответил я с горячностью.

Комната, в которую мы вошли, маленькая, чистая, пахнет ладаном. Отец Дитрих к моему великому удивлению извлек из стола два серебряных кубка и кувшин с вином. Когда темно-красная струя красивой дугой начала наполнять кубки, отец Дитрих объяснил: