Терри Брукс - Меч Шаннары

— Кроме того, — угрюмо добавил он, — я уже говорил, как они мечтают меня поймать. После такого оскорбления они уже не смогут думать ни о чем другом.

— Но я же говорил, — по-прежнему настаивал Менион, — это мой‡

— Гендель прав, — резко оборвал его Балинор. Все изумленно поглядели на него. Только Гендель знал, что нелегкое решение, принятое воином, принял бы и он сам, будь он на его месте. — Выбор сделан, остается ему следовать. У Генделя больше шансов уцелеть, чем у любого из нас.

Он повернулся к кряжистому гному-воину и протянул ему свою могучую руку. Тот коротко и крепко пожал ее, затем быстро отвернулся и неторопливо двинулся вверх по тропе. Они смотрели ему вслед, но в считанные секунды он скрылся из вида. С запада доносился барабанный бой и пение карликов, небо было светлым.

— Завяжите парням рты, чтобы не закричали, — приказал Балинор, поразив троих своих спутников резкостью командирского тона. Менион не двинулся с места, словно прирос к земле, молча глядя в ту сторону, где только что скрылся Гендель. Балинор повернулся к нему и ободряюще положил ему руку на плечо. — Постарайся, принц Лиха, чтобы его жертва не оказалась напрасной.

Они поспешно привязали судорожно дергающиеся тела юношей к носилкам и надежно заглушили их слабые стоны, завязав им рты плотной тканью. Четверо оставшихся членов отряда подняли свои рюкзаки и носилки, и вышли из-под укрытия деревьев, направляясь к Нефритовому перевалу. Впереди пылали костры карликов, освещая ночное небо ярким сиянием желтых и оранжевых огней. В мерном ритме рокотали барабаны, и по мере приближения их грохот все сильнее терзал уши людей. Пение становилось все громче, казалось, что на перевале собрался весь народ карликов. Людей охватило жуткое чувство нереальности происходящего, словно бы они блуждали в первобытном мире полугрез, где смертные и духи сливались в странных ритуалах, не имеющих видимого смысла. Неровные склоны громадных утесов уходили в ночное небо по сторонам от них, словно далекие, но грозные свидетели событий, разворачивающихся на Нефритовом перевале. Скалистые стены сверкали яркими отблесками: красными, желтыми, оранжевыми, сливающимися воедино в темно-зеленый свет, пляшущий и мерцающий вокруг десятков костров. Свет отражался от тверди скал и мягко падал на угрюмые лица четверых людей с носилками, на мгновение подчеркивая тот страх, который они пытались скрыть.

Наконец они вошли в проход перевала, неуклонно приближаясь к поющим карликам. Склоны утесов круто поднимались в небо; на северном склоне не было вообще никакого укрытия, а на южном зеленели низкие деревья и густой кустарник, стоящий непроницаемой стеной. Балинор жестом велел им взбираться по этому склону. Сам он шел первым, отыскивая безопасный путь, осторожно приближаясь к деревцам, растущим чуть выше на склоне утеса. Чтобы добраться до деревьев и укрыться за ними, они потратили очень много времени, и Балинор тут же указал в сторону перевала. Медленно шагая вперед, сквозь просветы среди деревьев и кустов Менион замечал отблески огня, пылающего внизу и впереди, но яркое пламя почти полностью заслоняли сотни маленьких уродливых фигурок, ритмично движущихся в свете костров, низким, пронизывающим душу пением взывающих к духам Вольфсктаага. Во рту у него пересохло, он представил себе, какая судьба ждет их всех, если их сейчас заметят, и с тоской вспомнил о Генделе. Он очень боялся за гнома.

Кусты и деревья росли теперь реже, взбираясь все выше и выше по склону, и четверо путников карабкались вверх вместе с ними, все медленнее, все осторожнее; Балинор постоянно бросал взгляды на собравшихся внизу карликов. Дарин и Даэль шагали бесшумно, словно кошки, их легкие эльфийские тела беззвучно скользили сквозь сплетения сухих колючих ветвей и стволов, словно слившись с самой природой. Менион снова встревожено покосился на карликов, стоящих уже совсем близко, на их желтоватые тела, раскачивающиеся под бой барабанов, покрытые потом от многочасового взывания к своим богам и вознесения молитв духам гор.

Затем отряд подошел к границе своего укрытия. Балинор вытянул руку, указывая на ярды открытого пространства, лежащие между ними и бескрайними лесами Анара, темнеющими впереди. На всем этом долгом пути людей не скрывало от глаз карликов ничто, кроме отдельных кустиков и чахлых стебельков травы, высушенных солнцем. Поющие карлики находились прямо под ними, раскачиваясь в свете костров, и не могли не заметить людей, которые попытались бы пересечь ярко освещенный голый участок южного склона. Даэль оказался прав; пробовать проскользнуть здесь в таких условиях было равносильно самоубийству. Менион взглянул вверх и понял, что все дальнейшие усилия подняться с носилками выше по склону ни к чему не приведут: над ними на несколько сотен футов в небо уходила отвесная каменная стена, практически вертикально поднимающаяся к невидимой во мраке вершине. Он обернулся и вновь осмотрел открытый участок. Теперь тот казался еще длиннее, чем минуту назад. Балинор жестом подозвал их к себе.

— Мениону надо подойти к самой границе деревьев, — еле слышно прошептал воин. — Когда он прицелится и застрелит карлика, на другом склоне должен появиться Гендель; он привлечет к себе внимание и вызовет всеобщее бешенство. Сейчас он уже должен быть на месте. Когда карлики бросятся за ним, мы должны тут же бежать через открытый участок. Не медлите и не оглядывайтесь — бегите что есть сил.

Все трое кивнули, и взгляды их остановились на Менионе, который уже отстегнул свой большой ясеневый лук и проверял натяг тетивы. Он достал из колчана одну длинную черную стрелу, покачал ее в руке и мгновение помедлил, глядя сквозь редкую цепочку деревьев на сотни карликов, собравшихся под ними в долине. Внезапно он осознал, как много от него ожидают. Он должен убить человека, не в сражении или честном поединке, а из засады, украдкой, так, что тот никак не сможет защититься. В душе он сознавал, что не в силах это сделать, что он не такой закаленный воин, как Балинор, что ему не хватает мрачной решительности Генделя. Он был смел, временами даже дерзок, готов с кем угодно сойтись в открытом бою, но он никогда не был убийцей. Он бросил краткий взгляд на тех, кто стоял у него за спиной, и они прочти все это в его глазах.

— Ты должен это сделать! — хрипло прошептал Балинор. В его глазах пылала яростная решимость.

В тусклом свете склоненное лицо Дарина казалось угрюмым и бледным от нерешительности. Даэль смотрел прямо на Мениона, в его расширившихся эльфийских глазах читался страх за горца, столкнувшегося с ужасным выбором; его юное лицо казалось пепельным и призрачным.

— Я не могу так просто убить человека, — при этих словах Менион непроизвольно вздрогнул, — даже ради их жизней‡ Он смолк, но Балинор продолжал смотреть на него, ожидая иных слов.