Сесилия Дарт-Торнтон - Заклятие немоты

Имриен кивнула. Нужно было быть полной дурочкой, чтобы до сих пор не понять этого. Ей захотелось бросить все и убежать отсюда.

Внезапно двери распахнулись, и на пороге появился маг, стряхивая крошки с губ.

Дворец и окружение Коргута по прозванию Шакал, конечно, впечатлили посетительницу, но до самого мага им было ой как далеко. Рослый широкоплечий мужчина чуть старше тридцати — настоящий красавец. По плечам струились густые волосы и черные с серебром ленты. Ослепительная белизна одежд заставляла думать, что они сотканы из света, а сам Несравненный — выходец из иных, высших миров.

Взглянув на уродливое лицо Имриен, маг не выразил ни малейшего удивления. Он сразу заговорил, и сладкозвучный потек в уши девушки липкой патокой с медового пирога, сплошь начиненного изюмом и инжиром.

— Исцелить отравление ядовитым плющом для меня сущий пустяк. Я часто лечил эту болезнь, и всякий раз с необычайным успехом. Главное — выполняй мои указания. Если будешь слушаться, пожнешь добрые плоды. Ты непременно получишь назад свое лицо, вот только сомневаюсь, что оно тебя так уж порадует. Насколько я могу судить по грубоватой и, как бы помягче выразиться, неприятной форме черепа, лицо получится простоватым, ничего интересного.

Глаза Коргута скользнули от больной к настенному зеркалу. И тут Имриен осенило: ну конечно, маг не отшатнулся при взгляде на девушку только потому, что он ее не видел! Этот напыщенный пустозвон так глубоко и безоговорочно поглощен собой — не человек, а ходячий символ богатства и самодовольства.

И все же он почти покорил девушку своими манерами.

«Пусть этот индейский петух ничего не замечает, кроме собственной особы и слащавой лести легковерных подхалимов, наплевать! — сказала себе Имриен. — Но он мне нужен. У него есть то, что мне необходимо. И я вытерплю все».

— Кроме того, не вздумай жаловаться, кричать или стонать. Ясно?

Маг слегка поморщился, будто его оскорбляла даже мысль о подобной невоспитанности.

Девушка кивнула.

Ей дали отхлебнуть какой-то напиток, синий и ледяной, как сама смерть. Разум Имриен затуманился, она потеряла способность мыслить — но не чувствовать. Тело девушки онемело лишь отчасти. Больную положили на холодный каменный стол в ее тоненьком сером халате.

И тут все началось: боль, лезвия, горячие иглы, едкие кислоты, обжигающие мази; каждый нерв Имриен превратился в раскаленную стальную нить, проводящую терзания самыми изощренными способами.

Пытка все не кончалась. Девушка кричала бы, не переставая, будь у нее голос. Тело несчастной билось в судорогах и выгибалось дугой. Сквозь ядовитые испарения и пожирающий ее огонь Имриен расслышала, как приятный баритон произнес:

— Сначала будет хуже — иначе не наступит улучшение.

Но страдания лишь усиливались. Девушка уже не верила, что когда-либо знала что-то другое, кроме боли, игл и пламени. Весь мир состоял из них. Мучение имело собственный визгливый, пронзительный голос, и оно торжественно воспевало самое себя. Прежде чем провалиться в черную бездну, больная услыхала в отдалении:

— Скажите этому эрту, пусть приходит за ней завтра.

Подушка была залита свежей кровью и черным гноем. Глаза видели с трудом. Лицо превратилось в кошмар. Имриен попыталась потрогать его онемевшими пальцами, но наткнулась на бинты. Откуда-то раздался все тот же инжирно-медовый голос, который презрительно объяснял:

— Сама виновата. Незачем было кричать после процедуры. Не ожидал от тебя такой глупости. Теперь мои старания пошли насмарку.

Ее подняли и куда-то понесли. И вдруг — крик посреди немой тишины, будто мучительно прорвался кровяной волдырь:

— Что вы с ней сделали?!

Вокруг поднялась суматоха, шум — и вот Имриен лежит в карете. Сиденье вздрагивает, причиняя мучительную боль. Цоканье копыт пронзает тело багровыми молниями.

Прохладная зеленая волна облегчения захлестнула девушку, и та благодарно утонула в ней. Поток беззвучных слез загасил жестокое пламя.

— Все дело в твоих глазах, — прозвучал голос Муирны. — Мама говорит, твое зрение под угрозой. Неделю придется не снимать повязки. Я буду промывать кожу и менять бинты два раза в день. Ты так изранена, что теперь и не вылечить. Зачем ты вообще пошла к этому шарлатану? Дядя вне себя от гнева. Он даже ходил во дворец, требовал встречи с магом, но привратники его не пустили. Сианад ревел, как бешеный бык, грозил рассказать всем и каждому, что за обманщик этот Коргут, клялся убить его. Тогда они сказали дяде: «Одно слово — затравим тебя и всю твою родню!»

Девушка помолчала и сердито прибавила:

— Этот человек могуществен. Он непременно отомстит за свой страх, даже если мы будем держать язык за зубами. Думаю, у него злые намерения. Вчера какие-то чужаки околачивались у нашего дома.

Пауза.

— Ты навлекла горе на нашу семью.

«Она права, — сокрушалась Имриен, одиноко лежа в тесной клетке беспросветной тьмы. — Я принесла несчастье и должна покинуть этот дом как можно скорее, пока не стало хуже. Как же я глупа! Погнаться за признанием толпы — и потерять нечто более ценное…»

По ночам другая сторона кровати прогибалась под весом Муирны. Та забиралась в постель почти беззвучно и ни разу не пыталась заговорить с гостьей. Имриен часами лежала в темноте и прислушивалась к шарканью ног домового, что тайком хлопотал в кухне внизу. Днем в комнату часто залетал воробей и радостно чирикал, склевывая крошки, оставленные для него Муирной; звонил колокольчик — кто-то приходил, разговаривал, задерживался допоздна, и лишь под вечер семья могла спокойно побеседовать.

— Да, мама, я знаю, что Эочайд лучше всех подходит для нашей затеи, — звенел голос Лиама. — Но он не может, понимаешь? У его отца горячка. Парень должен заботиться о мачехе и младших братьях. Говорю тебе, ребята, которых мы нашли, справятся не хуже: они сильные и смогут постоять за себя при случае. Дядя, мама сказала, что мы и так ввязываемся в приключения с этими сокровищами, что братьям Сулибгаин еще можно верить, а вот парни с восточного берега ей не по душе.

— Тихо, мальчик мой, не стоит так кричать, когда речь идет о сокровищах. Во-первых, мне не нравится, как ты швыряешь деньги направо и налево: покупаешь выпивку каждому встречному-поперечному… Плохие люди скоро поймут, что тебе где-то подфартило, а это небезопасно. Во-вторых, лично мне те парни нравятся, однако я полностью доверяю суждениям твоей матери. Раз она так сказала, возьмем других.

— Но других-то нет! То есть если не поедут эти, у нас будут неприятности.

— Какие еще неприятности?

— Ну, видишь ли, они обожают охотиться, вот я и посулил им хорошую добычу. Я был вынужден пообещать, иначе ребята и не подумали бы явиться на встречу с тобой и мамой. Они такие храбрые и отлично дерутся, я не вижу в них ничего дурного.