Сесилия Дарт-Торнтон - Заклятие немоты

— Зато я вижу. Начнем с того, что они грозят нам неприятностями, если не получат того, что хотят.

— У нас нет выбора, дядя.

— Оббан теш! Разумеется, есть! Скажем им, что отъезд откладывается, а сами тайком скроемся пораньше, взяв с собой только троих верных Сулибгаинов. Если что — я знаю, ребята не подведут, они не какие-нибудь там желторотики.

— Ну да, а что скажут прибрежные, когда поймут, что мы их надули?

— Вот уж кто меня совершенно не интересует! Парочка сопливых пустобрехов, пусть сперва научатся штанишки надевать! Что действительно беспокоит дядю Медведя — так это тряпки на ее лице. Пока их не снимут и я не увижу, что с ней все хорошо, никуда отсюда не тронусь.

И вот повязки сняли. Зрение девушки сохранилось, разве что чуть-чуть помутнело. Лицо затекло, к нему больно было прикасаться. Имриен пугалась любых отражающих поверхностей. Этлин промыла раны травяным отваром и посоветовала просушить кожу, не забинтовывая.

«Я сделаю так, как ты говоришь. Но мне пора покинуть этот дом. Я принесла вам беду. Это кара за мое тщеславие».

«Ты думаешь? Нет. Это неверно».

«Я не собираюсь к Одноглазке. Просто уйду куда-нибудь».

«Дочь Зимнего Солнца знает то, что неизвестно мне. Она должна хоть как-то помочь. Обещай, что отправишься к ней. Ради всего, что я для тебя сделала, ради доброго сердца моего брата. Обещай».

Имриен устало кивнула.

И вот все приготовления к путешествию были завершены. Условились, что Имриен присоединится к сухопутному каравану, направляющемуся по западной дороге на Каэрмелор, — поедет в собственной повозке, запряженной четверкой резвых лошадей, со служанкой и пажами, которых наймут в день отъезда. Караван ожидался немалый, ведь теперь не только мелкие торговцы предпочитали объединяться для дальних странствий. Ряды путешественников пополнялись за счет подмастерий, крестьян и просто молодых повес, стремящихся в столицу, чтобы пристать к дайнаннцам или Королевскому легиону. Угроза со стороны Намарры постепенно возрастала, поэтому войска Эльдарайна набирали рекрутов и готовились к великой битве. Игры в солдат стали последним писком моды среди городской ребятни. В сквериках мальчишки оттачивали боевые навыки друг на друге на потеху зрителям.

— За Д'Арманкорта! — кричали одни.

— За Эльдарайн! — орали другие.

Где-то на северо-востоке собирались черные силы; бродячие и обыкновенные бури то и дело обрушивались на крыши Жильварис Тарв; да и сами жители были неспокойны: в воздухе витало стойкое предчувствие перемен, словно жизнь миновала какой-то рубеж, возврата к которому уже не будет.

Однажды темным утром Диармид, запыхавшись, влетел в дом и объявил, что не намерен больше мешкать — он тоже едет с караваном, и точка.

— Наймусь конным охранником. Зачем тянуть? Я всему здесь научился, промедлю еще — парни попроворней расхватают лучшие места.

Сианад похлопал рослого племянника по плечу.

— Отличная новость, забияка ты мой! Удачней и придумать нельзя: Имриен тоже едет с этим караваном. Можешь составить ей компанию и защитить в случае чего.

Диармид мгновенно напрягся.

— Я бы с превеликим удовольствием, — произнес он, — однако, при всем уважении к леди, наемному охраннику негоже отвлекаться от своих обязанностей.

— Ерунда! — фыркнул Сианад.

Он хотел добавить что-то еще, но его прервала Муирна, сбежавшая вниз по лестнице. Племянница слышала все.

— Возьми меня с собой, Диармид! Разве Королевскому легиону не пригодится такая меткая лучница, как я?

Брат покачал головой, взмахнув волосами цвета корицы.

— Ни за что не взял бы любимую сестренку в сражение. И потом, ты нужна маме здесь.

— У меня есть лук и стрелы, зачирикал Воробей… — пропел дядя. — Пташка, ты самая тачи прекрасная лучница, что ни на есть. Думаешь, иначе я расстался бы с любимой золотой брошью, которую ты выиграла у меня в состязании по стрельбе? Но юная девица в Королевской армии — это же курам на смех!..

— Несправедливо! — распалилась племянница. — От меня при дворе больше проку, чем от всех этих деревенщин, что едут в Королевский город! Ха! Они даже не знают, как вести себя за столом. А я слышала, я нарочно усвоила благородные манеры.

— Еда — она и есть еда, Пташка. Что, не так?

— Нет, дядя Медведь. Там, в Каэрмелоре, при дворе все такие воспитанные, не то что у нас. За обедом, например, не вытирают рук о скатерть и тем более о шевелюру, за столом не рыгают, не чешутся, не говорят с полным ртом, не ковыряют в зубах. Рыбу едят маленькими вилочками. Вина ни себе, ни хозяевам не наливают — следует подождать, пока те сами снизойдут до гостя. Мясо режут особым способом, а что касается тостов… Да вас этому целый день нужно учить, там столько сложностей!

— Так весь аппетит пропадет, — заметил Сианад. — Хвала Звезде, что ко двору еду не я, а ты, солдатик!

— Кое-кто хотел бы тоже отправиться, — обиженно проворчала Муирна.

Этлин повернулась к старшему сыну.

«Мы с дочкой скоро отсюда уедем. Тут больше нельзя жить. Побирушки не оставляют нас в покое, кроме того, за домом следят. Какое-то время поживем у моей кузины Ройзин Туиллим на Гвоздичной улице, ты знаешь, где. Потом отыщем новое жилье — возможно, в средней части города. Мы пошлем тебе весточку с Йеоманскими Всадниками Бури, но и ты не забудь сообщить, когда прибудешь в Каэрмелор и устроишься на службу. Дай знать, приняли тебя в дайнаннское братство или нет и пошлют ли воевать в Намарру. Знай, я горжусь твоим выбором служить Королю-Императору, однако я мать и не желала бы, чтоб кто-нибудь из моих детей попал на войну».

Глаза Этлин промолвили несравненно больше, чем руки.

Понемногу зрение Имриен прояснилось. Мучительные боли тоже улеглись, возвращаясь лишь временами. Зеркало отражало изувеченное шрамами лицо, более изуродованное, чем до магического «излечения». Девушка укуталась в капюшон и полностью замкнулась в себе, как улитка в жесткой раковине.

На Бергамотовую улицу опять прибыл экипаж. К Этлин приехала в гости Ройзин Туиллим — высокая худощавая женщина с продолговатым лицом, немного впалыми щеками и блестящим взглядом. Ее поседевшие волосы некогда рубинового оттенка были очень незамысловато причесаны и уложены, платье восхищало изящной простотой покроя и самым бесцеремонным образом выдавало принадлежность своей хозяйки к роду эртов. Кузина ведуньи мало заботилась о внешней красоте, больше интересуясь душевными качествами человека. Говорила она в собственной мелодичной манере.

— Послушай, милая, — обратилась она к Имриен, — ты живешь здесь довольно долго и почти не видела города. Что это за жизнь — вечно в четырех стенах! Большой Медведь уезжает завтра на рассвете, а сегодня я приглашаю тебя на увеселительную прогулку. Отправимся на Ярмарку в честь первого дня уваилмиса — может, найдешь что-то полезное для предстоящего путешествия или просто милый пустячок.