Андрей Басирин - Тень Аламута

А потом? Ей удалось привлечь на свою сторону лучший на свете орден. Рыцарей, которым нет равных во всём Леванте! И она отплатит им неблагодарностью? Черта с два!

— Клянусь яйцами святого Антония, — воскликнула она басом, — я не отступлюсь! Интересно, а как бы поступили на моем месте Аршамбо и мессир де Пейн?

Ответ напрашивался неутешительный. Храмовники взяли бы мечи, отправились бы в гости к Габриэлю — и у флорентийца славный кот, всех ассасинов… Всех, кроме самого Габриэля. А уж его заставили бы бегом бежать в Халеб, освобождать короля.

Этот вариант не годился. В Иерусалиме, тренируясь с рыжим оруженосцем, Мелис не смогла даже освоить колющий удар мечом. Не говоря уж о других, требующих ого-го какой силы и сноровки. Но если бы все на свете решала грубая сила, Господь не стал бы делить людей на мужчин и женщин.

Ей следовало найти другой путь. Вот и всё. Может, наведаться в гости к де Бюру? Ведь письмо короля предназначалось ему. Пусть и поговорил бы с Габриэлем.

Но нет. Как бы ни был соблазнителен этот план, от него пришлось отказаться. У Мелисанды не осталось доказательств. Письмо отца она сожгла, а на слово сир Гильом ей вряд ли бы поверил. Да и не такой он сторонник Балдуина, чтобы ради него рисковать головой.

Что же еще можно сделать? Думай! Думай!

«Судьба обходилась со мной по-разному, — вспомнились ей слова Гуго, — но никогда не оставалась равнодушной. Если есть в вашем сердце вера, надежда и любовь, остальное приложится».

Вера.

Надежда.

Любовь.

Мелисанда огляделась по сторонам. По другой стороне улицы понуро брел рыжий оруженосец. Взгляд его был устремлен на мостовую. Вряд ли он заметил бы принцессу, даже пройди та в двух шагах от него.

Вот и знак судьбы.

— Эй, Гуго! — закричала Мелисанда. — Гуго!

Что там говорят правила приличия? Благородная дама должна быть сдержанна и немногословна? Ага, сейчас! Разбежалась.

— Гуго, кому говорю! А ну стой, олух! Остановись!

Оруженосец вздрогнул.

— Мелис?! В смысле… Ваше Высочество?! Хвала Иисусу!

Он бросился к принцессе и схватил ее за руку. Лицо его от пережитых страданий осунулось. Щеку украшала свежая царапина, ладонь была замотана грязной тряпицей. Нынешнее утро, казалось, состарило его лет на десять. По крайней мере бестолковщину из него повыбило.

— Слушай, Мелис, — горячечно забормотал он. — Надо предупредить магистра! Ассасины устроили ловушку!

— Некого предупреждать, Гуго. Их план удался. Храмовники все в тюрьме. Я одна.

Оруженосец нахмурился:

— Одна, говоришь? Клянусь сиськами святой Агаты, нет! Теперь я с тобой. И я буду сражаться!

— Спасибо, Гуго, — Мелисанда обняла оруженосца. — Гуго… Прости, что я тебя тогда обидела!

«Какой он милый, — подумала она. — Клясться сиськами у Аршамбо получается лучше. Но пройдет несколько лет, и Гуго отыщет свои клятвы и свою манеру держаться. Хвала Господу, меня окружают очень хорошие люди».

Мелисанду действительно окружали хорошие люди. Правда, у каждого из них были свои недостатки. Гуго, например, совершенно не умел планировать свои действия.

— А чего? — беззаботно объявил он. — Я возьму меч, войду в дом и перебью их.

— Гуго! — укоризненно воскликнула принцесса, — Я нисколько не сомневаюсь в твоей храбрости, но ассасинов там два десятка, если не больше. Тебя просто-напросто зарежут!

— Значит, я погибну во имя тебя. А эту неравную битву воспоют в песнях и преданиях.

— Дурачок! Мне нужно, чтобы ты жил во имя меня. Живой мужчина лучше мертвого героя, это тебе любая женщина скажет. А еще я хочу сделать битву неравной для ассасинов. И разгромить их. Да так, чтобы они детям заказали обманывать франков. Понимаешь?

В делах стратегии Мелисанда понимала куда больше Гуго. Она знала, как ставить цели. И как добиваться их выполнения.

— Можно поступить, как поступают в таких случаях крестоносцы, — предложил Гуго.

— То есть?

— Предоставить выбор высшим силам. Помнишь легенды? Если рыцарь попадает в безвыходное положение, ему надо отпустить поводья. И конь, ведомый наитием свыше, привезет в нужное место.

— Но у нас нет коня.

— Можно его украсть. Или просто помолиться и спросить совета у первого встречного.

— Хм…

Эту идею Мелисанда сочла здравой.

Надо вспомнить, что тогда было за время: демоны искушали пустынников, ангелы с огненными мечами сражались за правое дело. Сторона, чье дело считалось правым, менялась в зависимости от хрониста, описывающего битву, но разве в том суть?

Не так давно Петр Варфоломей нашел в Антиохии Святое Копье. Когда в подлинности оружия усомнились, он решился на ордалию, и ему удалось выйти из пламени живым. А то, что он так недолго жил после испытания, объясняется недостаточной верой Варфоломея: усомнился провансалец. Дрогнул. Неудивительно, что огонь опалил его.

— Это хорошая мысль, — сказала принцесса. — Преклони же колени.

— Прямо сейчас?

— А чего ждать? — И, подавая пример, опустилась на землю. Сложив ладони лодочкой, принялась молиться.

Редкие прохожие шли мимо, не обращая внимания на коленопреклоненных юношу и девушку. В те времена, когда жизнь человеческая частенько висела на волоске, подобными сценами трудно было кого-то удивить.

— Аминь! — наконец произнес Гуго, поднимаясь.

— Аминь! — закончила молитву Мелисанда. Отряхнула платье. — Ну вот. Теперь осталось ждать первого встречного.

— Боюсь, что мы уже дождались…

По улице шел человек в черном халате. Несколько старых шрамов перекосили его лицо в разные стороны. Борода росла неравномерно — справа гуще, чем слева. За поясом торчали рукоятки кинжалов. Помня о приметной внешности Ахмеда, ассасины никогда не посылали его шпионить. Убивать или красть — сколько угодно. Но не шпионить.

— О Господи…

Как назло, ассасин шел прямо на них. Именно ему предстояло стать первым встречным.

— Слушай, Мелис, — оруженосец облизал пересохшие губы, — может, ну его?.. В смысле, пусть не считается. Дождемся другого кого-нибудь.

Выражение лица Мелисанды не предвещало ничего хорошего. С таким выражением она лупила подушкой Годьерну. И бросала вызов матери.

— Нет, милый Гуго. Или он, или о Божьей помощи придется забыть. Придется рисковать.

Гуго тяжело вздохнул. Переспорить Мелисанду еще никому не удавалось. Особенно когда у нее такое лицо. Принцесса же просто стояла и ждала. Спасти ее могло лишь чудо, а значит, чудо должно было произойти. Хоть кровь из носу.

Не сказать, что она была очень религиозна. Случалось, принцесса пропускала мессы, да и благочестивых коз, по любому поводу хватавшихся за молитвенник, не жаловала. Чересчур полагаться на Господа, взваливая на него все свои дела, казалось ей бесчестным. Своя-то голова на что?.. Но если уж приперло и молишь о чуде, надо принимать его, каким бы странным оно ни выглядело.