Мэл Одом - Граница смерти

– Нет, такое объяснение никуда не годится, – покачал головой Трэвен. – Вы следили за Очоа. По вашим сведениям, он отправился за грузом наркотиков, припрятанных в укромном месте, и вы преследовали его, когда все это произошло. Если Канеоки получит другое объяснение, он пожалуется Кайли, а тот поднимет скандал, и вам несдобровать.

– Ну разумеется, мы следили за Очоа, – усмехнулся Ковальски. – Эту информацию я получил от своих осведомителей.

– Спасибо, что вы оказались здесь.

– О чем ты говоришь! Трэвен повернулся к Хайэму:

– У тебя нет возражений против такого объяснения?

– Нет. Мы прикрываем друг друга, как и надлежит делать напарникам.

При этих словах Трэвен почувствовал внутренний холодок. Мотивы, которыми руководствовался Хайэм, согласившись не доносить Кайли на действия Ковальски и его группы из отдела по борьбе с наркотиками, были теми же, что и у Трэвена, когда он решил не обращаться с предложением убрать Хайэма с оперативной работы, пока по его вине не погибнет кто-то из полицейских, может быть, сам Трэвен.

– Трэвен! – Голос Канеоки прорезал шум толпы, как лазерный луч кусок масла.

Детектив обернулся и увидел капитана.

– Что здесь происходит, черт побери? – Взгляд Канеоки был прикован к трупу.

– На нас напали, сэр, – ответил Трэвен, – едва мы уехали из Нагамучи.

Канеоки взглянул на Хайэма.

Сержант из отдела по расследованию убийств пожал плечами:

– Все произошло именно так, капитан. Канеоки перевел взгляд на Трэвена:

– Вы хотите убедить меня, что Нагамучи имеет какое-то отношение к происшествию?

– Разве я так сказал?

– Перестаньте молоть чепуху, Трэвен. Детектив посмотрел на Хайэма:

– Я действительно говорил что-то подобное?

– Нет.

Вертолет с репортерами снова завис над улицей. Прибыли полицейские в форме, оцепили место, где произошло происшествие, и транспорт снова начал движение.

– Таира Йоримаса полностью невиновен в смерти гейши, – заявил Канеоки. – Я получил по факсу ряд документов, подтверждающих, что он не мог вчера находиться вблизи здания, где она жила. Я не хочу, чтобы вы воспользовались покушением для новой атаки на Нагамучи. Корпорация не имеет к этому никакого отношения.

– Даже если Йоримаса сам не убивал Нами Шикару, он мог нанять убийцу, скрыв это от корпорации.

– Любой человек невиновен, пока его вина не доказана, Трэвен. Или вы забыли о презумпции невиновности?

– Разумеется, я помню, но мне пока не удалось доказать и обратного. Если Йоримаса не имеет никакого отношения к ее убийству, то вполне вероятно, что кто-то из корпорации замешан в нем. Насколько я понял во время беседы с Йоримасой, мы не получим никакой помощи от Нагамучи при расследовании.

– Оставьте корпорацию в покое.

Трэвен посмотрел в глаза капитану пристальным взглядом:

– Меня удивляет, почему вы проявляете такую настойчивость.

– От вас требуется только одно, черт возьми, – заниматься своим делом, мистер.

– Именно это я и делаю, капитан, – ответил Трэвен, чувствуя, что задел Канеоки за живое.

Капитан поправил очки, с яростью взглянул на Хайэма и увидел Ковальски.

– А почему здесь оказались сотрудники отдела по борьбе с наркотиками? – удивленно спросил он.

Ковальски откашлялся:

– Видите ли, вон там находится задержанный нами Луис Очоа. Нам известно, что он работает на Эваристо Эскобара, видного члена Медельинского картеля, действующего в Далласе. Узнав, что Эскобар готовит тайные места передачи наркотиков в Хайлэнд-парке, мы начали следить за Очоа и оказались здесь в тот самый момент, когда раздались выстрелы.

– Это было нападение на Трэвена?

– Да, сэр.

– Зачем им это понадобилось?

– Мне кажется, они намеревались убить его. Трэвен с трудом удержался от улыбки, пока Канеоки

напрасно вглядывался в лицо Ковальски в поисках насмешки.

Отвернувшись от Ковальски, Канеоки сказал:

– Вот и ответ на ваш вопрос, Трэвен. По-видимому, Очоа и его сообщник узнали вас и тут же решили устранить полицейского, доставившего им столько неприятностей. Нападение не имеет никакого отношения к Нагамучи. Причина его таится в вашей прошлой работе.

Трэвен кивнул, думая об охотничьем ружье и лезвиях под ногтями женщины.

– Скорее всего, вы правы, – согласился он. Канеоки поправил пиджак и галстук. На его лице

отразилось облегчение. Подняв голову, капитан впервые заметил вертолет прессы, описывающий круги над их

головами.

– Я обязательно скажу об этом в своем заявлении средствам массовой информации. А сейчас почему бы вам, Трэвен, вместе с Хайэмом не уехать отсюда? Думаю, так будет лучше. Это устранит неправильное толкование происшедшего.

– И, возможно, исключит предположения о связи корпорации Нагамучи с нападением на нас, – сказал Трэвен. – Я понимаю. – Он повернулся и пошел к своей машине, прежде чем Канеоки успел ответить. Почти тут же путь ему преградила знакомая журналистка, пытающаяся одновременно поправить прическу и говорить, держа в зубах блокнот. Он сделал жест в сторону Канеоки, поправляющего галстук. Когда Трэвен произнес:

– Вот там капитан, возглавляющий отдел по расследованию убийств, – журналистка с энтузиазмом бросилась к Канеоки, надеясь взять у высокопоставленного руководителя департамента полиции интервью по поводу растущей преступности на улицах Далласа.

– Мик? – услышал он голос Ковальски, идущего рядом.

– Мне нужно сегодня встретиться с Эскобаром, – произнес Трэвен таким тихим голосом, что Хайэм не мог услышать его.

Ковальски кивнул и растаял в сумерках.

Трэвен посмотрел на поврежденный кузов «Чероки», убедился в том, что мастерская выправит все за пару часов, и сел за руль, пытаясь не вспоминать убитую женщину.

– С тобой все в порядке? – спросил Хайэм.

– Да, – ответил Трэвен, вливаясь в транспортный поток с помощью полицейских в форме, узнавших его.

– Ты действительно хочешь отправиться в одиночку на встречу с Эскобаром? – В ночной темноте низкий голос Ковальски прозвучал в мозгу Трэвена тише обычного. Для ночных операций они выбрали специальную частоту связи.

– Вообще-то я не буду чувствовать себя одиноким во время встречи, – напомнил ему Трэвен.

– Это верно, но все-таки куда лучше, когда кто-то прикрывает тебя, стоя рядом.

Взглянув на сигнал светофора, Трэвен перешел улицу. На нем были черный плащ, надетый поверх рубашки, джинсы и кроссовки. Оба пистолета лежали в карманах плаща, и детектив не застегивал его, несмотря на мелкий дождь, сыплющийся на город, и пронизывающий холод. «Чероки» он оставил в трех кварталах от дома Эскобара на случай, если машину заметит полицейский патруль. Трэвен все еще не знал, насколько внимательно следит за ним Канеоки, хотя и не сомневался в том, что слежка ведется. Больше всего возмущало его, что за ним, сержантом полиции, следят его же товарищи. И все-таки он не захотел отказываться от представившейся возможности.