Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — пфальцграф

Так что при всей любви к рыцарству надо будет опираться вот на таких, из простого народа… Гм, что-то у меня все чаще такие вот несвойственные ранее мысли: как строить замок, как наладить оборону, на кого опираться, как распределить налоги, как начинать осторожные реформы… от одного этого слова становится кисло и противно, словно глотнул жабу в уксусе.

Утром Саксон едва раскрыл глаза, сразу спросил с надеждой:

— Что-то придумали, сэр? Я покачал головой:

— Что-то у меня с головой. Всегда знаю, как спасти мир, как вывести страну из кризиса, даже знаю, как выиграть в Кубке Кубков, но вот такие мелочи, как захватить замок… гм…

Он проговорил с почтительным уважением:

— Это потому, сэр, что вы привыкли повелевать большими войсками, да?

— Да, — ответил я со вздохом. — Я вообще-то генералиссимус, командовал и орками, и эльфами, и даже ленивые гномы у меня еще как воевали… Да что там гномы — дварфы сражались за милую душу! Я даже знаю, как опустить доллар! Эх, как жаль, что я птица такого высокого полета, в мелочи никак не вникну…

Совсем обалделый, он спросил встревоженно:

— Так что делать будем, сэр?

— Не знаю, — ответил я честно. — Там, в лесу, уже тревожатся. Я обещал вернуться к рассвету, а вон уже солнце поднимается… Как бы сдуру не пошли на приступ! Лягут все до единого. Наверное, выйду я наверх да начну отстреливать все, что движется. И что шевелится. А там, глядишь, какая умная мысль придет. Ей надо, чтобы голова чуточку разогрелась.

Глаза у него полезли на лоб, когда я взял лук и направился к лестнице.

— Сэр Ричард… а вы стрелять-то умеете?

— Не рыцарское дело, хочешь сказать? Ладно, Сак-сон, открою тебе великую тайну… Когда-то я был совсем простым, совсем простым солдатом… как славно быть ни в чем не виноватым… гм, о чем я? Ага, так что умею, увидишь. А ты лучше спустись ниже. Эти гады могут попытаться влезть, все-таки мы переходим в наступление, так ведь?

Он сказал решительно:

— Ни один не войдет! Поднимаясь наверх, я обернулся.

— Кстати… хоть и глупо у тебя спрашивать, но на всякий случай: не знаешь, что с дочерью леди Беатриссы? Он покачал головой:

— Я все дни сторожу этот люк. Даже к окну не подхожу, чтобы не поймать стрелу в лицо.

Я поднялся на самый верх, каменный парапет защищает до пояса, головой упираюсь в крышу: простую, дощатую, ее легко разобрать и поставить катапульту. Но сейчас катапульты нет, зато крыша убережет от навесных стрел.

Во дворе почти нет челяди, но появились двое звероватых воинов, поглядывают по сторонам с явным намерением увидеть местных. Так сладко глумиться, издеваться, пользоваться всеми правами победителя…

На воротах пять человек, двое облокотились на барьер и всматриваются в даль, трое сидят под его защитой. Но парапет защищает их от стрел с той стороны, а для меня они все как на ладони…

Гм, вообще башня выстроена так, что с этой площадки можно держать под прицелом все крыши и все открытые места замка. Мудро, конечно. Правда, у спрятавшихся здесь ни единого шанса спастись, но держаться могут столько, на сколько хватит еды и питья.

Я снял с плеча лук, сделал несколько частых вздохов, надо взвинтить частоту ударов сердца, понадобится вся скорость, натянул толстые кожаные перчатки с обрезанными пальцами, сам додумался, прицелился в самого внимательного на воротах. Пальцы на тетиве разжались, тотчас же я схватил вторую, третью, четвертую… Только на пятой чуточку промазал: из кузницы вышел огромный воин, поперек себя шире, весь в железе, и стрела ударила стражника в задницу. Он заорал, возмущенно, я поспешно выпустил еще одну. Влетела в широко раскрытый рот так, что сомкнувшиеся зубы сжали перо.

Мужик в железе ошалело проводил взглядом рухнувшего со стены соратника. Я поспешно выстрелил, стрела ударила в грудь… и отскочила! Не веря себе, я опешил и потерял несколько драгоценных секунд, а мужик торопливо опустил забрало, стрела звонко звякнула о шлем, отскочила. Третью, четвертую, пятую я выпускал в разные места, но стрелы отскакивают, мужик наконец опомнился, завопил и ринулся к распахнутым дверям большого дома.

Скорость он набирал, как рыцарский боевой конь под грузом турнирных доспехов: очень медленно, но к дому несся уже, как всесокрушающий вихрь. На пороге его настиг молот, я услышал короткий удар металла по металлу, мужика внесло в дом, а молот вернулся в подставленную ладонь.

Я снова ухватил лук, пристрелил троих, что неосторожно выбежали во двор. Минуты через три по крыше щелкнула на излете стрела. Я отыскал стрелка на ближней крыше, улыбнулся ему и всадил стрелу в горло.

— Красиво жить не запретишь. Но помешать можно…

Минут десять никто не показывался, затем из башни выскочили трое и, прикрываясь щитами, устремились к воротам. Одного я ранил на середине двора, второго без помех застрелил, пока тот взбегал по каменным ступенькам на верх ворот, а третьего снял уже на самих воротах.

Еще через четверть часа группа в пять человек выбежала из дома и, умело прикрываясь щитами, вытащила из сарая длинную лестницу.

— Ну, держись, Саксон, — сказал я вполголоса. — Покажи еще раз свою воинскую выучку…

Они приставили лестницу, первый начал подниматься, я прицелился, стрела со звоном ударила в верх шлема. Тот свалился, едва не сбив второго, что начал лезть следом. Лицо его на миг открылось, когда он уклонялся от падающего, и прямо между глаз расцвело белое оперение моей стрелы.

— Не лучше ли умереть молодым? — пробормотал я. — Еще не сделал выбор?… Я хороший консультант… Третий добрался до середины лестницы, я всадил одну стрелу в плечо, он продолжал подниматься, но вторая его сбросила.

— Жить будешь плохо, — поизнес я вдогонку, — зато недолго.

Оставшиеся двое бросились в разные стороны.

— Будете убегать, — сказал я премудрость, — умрете вспотевшими.

Они упали, недобежав до спасительных укрытий, и теперь уже целых полчаса никто не показывался. Солнце поднялось над лесом, яркие лучи бьют в глаза, но это если смотрю на ворота, однако, что плохо для меня, хорошо для сэра Макса и его рыцарей…

Еще через полчаса я услышал долгожданный рев боевого рога, но, увы, трубили здесь, в замке. Из всех дверей выбежали вооруженные до зубов люди, все прикрываются щитами, блестят обнаженные мечи.

Тетива звонко и страшно щелкает по толстой коже перчатки, целей много, внизу крики, ругань, никто даже не пытается укрыться, все выбегают, как тараканы из горящего дома, и стремятся к воротам.

И только сейчас я поднял взгляд и увидел скачющих от леса блестящих рыцарей. Солнце светит им в спины, тем ярче горят их шлемы, и кажется, что металлические фигуры окружены сиянием.

Трое всадников держат наперевес, словно копья, лесницы. Я умилился: наскоро сколоченные из веток, эти лесницы развалятся под первым же рыцарем, что за самоубийство, а руки мои безостановочно накладывали стрелы, натягивали тетиву и отпускали.