Робин Хобб - Золотой шут

Но я ведь пошел к Гиндасту, сам пошел и попросил, чтобы он позволил мне к нему перебраться. Он, конечно же, вытер об меня ноги, но я все вытерпел и теперь живу в его доме и делаю то, что он требует, – как ты велел. Мне ужасно не нравится рано вставать, не нравится, что он постоянно ограничивает количество свечей, которые мы можем жечь ночью, не нравится, что мне редко удается встречаться со Сваньей. Но я терплю.

А сегодня, впервые за все время, он отправил меня с поручением забрать медные детали на улице Кузнецов. Я вернусь слишком поздно, и он снова будет меня отчитывать, а мне придется смиренно его выслушивать. Но нельзя же было, чтобы ты ушел в уверенности, что я забыл то, чему ты меня учил. Я не забыл. Но мне нужно найти здесь свое собственное место, а иногда выясняется, что вещи, которым ты меня учил, расходятся с тем, что думают остальные. Или они тут не действуют. Но я стараюсь, Том, правда, стараюсь.

Он говорил быстро, его слова наперебой рвались наружу, отталкивая друг друга. Когда он замолчал, я обнял его за плечи и прижал к себе, забыв о боли в ребрах.

– Беги по своим делам, – прошептал я ему на ухо и попытался сказать еще что-нибудь, но не смог подыскать подходящих слов.

Я не мог пообещать ему, что все будет хорошо, поскольку сомневался, что будет. И не мог сказать, что доверяю его здравому смыслу, потому что не доверял. А потом Нед нашел слова за нас обоих.

– Я люблю тебя, Том. И буду продолжать стараться.

– Я тоже люблю тебя, – вздохнув с облегчением, сказал я. – И тоже буду стараться. А теперь поспеши. У тебя длинные ноги. Может быть, если ты немного пробежишься, успеешь вовремя.

Нед улыбнулся и, отвернувшись от меня, помчался в сторону улицы кузнецов. Я позавидовал легкости, с которой он двигается, и снова зашагал в сторону замка.

Поднимаясь вверх по холму, я встретил Баррича, который спускался вниз. Свифт сидел за спиной отца, крепко обхватив его руками. Больная нога Баррича торчала в сторону под нелепым углом, и я обратил внимание, что ему пришлось переделать под нее стремена. Я смотрел на него целую минуту. Свифт испуганно на меня уставился, но я на него не обиделся – видимо, мое распухшее синее лицо представляло собой потрясающее зрелище. Я погасил свой Уит, превратив его в тлеющие угольки. Потом опустил голову и поспешно прошел мимо. Мне так невыносимо хотелось обернуться и еще раз взглянуть на них, но я сдержался – Баррич тоже мог обернуться и посмотреть мне вслед.

Остаток пути до замка прошел без происшествий, я замерз и устал. И сразу отправился в бани. Стражники, которые входили и выходили, меня не трогали. Я надеялся, что влажное тепло прогонит хотя бы часть боли, но мои ожидания оказались напрасными. Я с трудом поднялся в наши комнаты, понимая, что, если буду сидеть неподвижно, у меня все заболит еще сильнее, но думать мог только о своей кровати.

Когда я подошел к двери в наши комнаты, она распахнулась мне навстречу, и я увидел садовницу. Гарета держала в руках корзинку с засушенными цветами. Когда я удивленно на нее посмотрел, она подняла голову, встретилась со мной глазами и неожиданно покраснела так сильно, что я смог разглядеть лишь веснушки. Впрочем, она тут же от меня отвернулась и поспешила прочь по коридору, но я все же успел заметить у нее на шее кожаный шнурок, на котором висела вырезанная из дерева и выкрашенная белой краской маленькая розочка на черном стебле. Я сразу узнал работу Шута. Неужели он решил воспользоваться моим дурацким советом? У меня сжалось сердце, и я осторожно постучал в дверь, а потом громко назвался, прежде чем войти. Когда я прикрыл за собой дверь и огляделся по сторонам, я обнаружил совершенно спокойного лорда Голдена, который, обложившись подушками, сидел в мягком кресле у камина. На мгновение его золотистые глаза расширились, когда он увидел мое разбитое лицо, но он тут же взял себя в руки.

– Я думал, ты ушел на весь день, Том Баджерлок, – не слишком дружелюбно заметил он.

– Я тоже так думал. – Я не собирался больше ничего добавлять, но, увидев, как спокойно он сидит и как сдержанно на меня смотрит, не выдержал: – У меня состоялся разговор с Недом. Я попытался ему объяснить, что любить кого-то и спать с этим человеком не одно и то же.

Лорд Голден медленно прикрыл глаза, а потом спросил:

– И он тебе поверил?

– Не думаю, что он меня до конца понял, – вздохнув, ответил я. – Надеюсь, со временем он поумнеет.

– Да, многие вещи требуют времени, – заметил лорд Голден и снова стал смотреть на огонь, а мои надежды, вспыхнувшие всего несколько мгновений назад, угасли.

Я молча кивнул, соглашаясь, и вошел в свою комнату.

Потом я разделся, лег на узкую кровать и закрыл глаза.

Как оказалось, этот день отнял у меня много сил. Я проспал не только до вечера, но еще и всю ночь. Мне ничего не снилось, пока глубокой ночью вдруг не возникло то парящее состояние, которое находится где-то между сном и бодрствованием. Что меня разбудило? – спросил я у самого себя и тут же нашел ответ. За моими защитными стенами плакала Неттл. Она больше не пыталась пробиться, не умоляла впустить ее, она просто стояла около них, охваченная болью. Болью, которой нет конца.

Я прикрыл уши руками, словно это могло ее остановить. Затем сделал глубокий вдох и опустил стены. Мои мысли смешались с ее мыслями в одно короткое мгновение. Я окутал ее теплом и попытался успокоить.

Ты зря волнуешься, милая. Твой отец и брат возвращаются домой. Они в безопасности, верь мне, я говорю правду. Прекрати беспокоиться и отдохни немного.

Но… откуда ты знаешь?

Знаю, и все.

И я передал ей свою уверенность, а еще показал, как Баррич и Свифт едут вместе на лошади по дороге.

На несколько секунд она словно расплылась, стала бесформенным пятном, таким сильным было облегчение, которое она испытала, и я начал медленно отступать, но она неожиданно вцепилась в меня.

Здесь было так ужасно. Сначала исчез Свифт, и мы испугались, что с ним случилась беда. Потом кузнец из города рассказал папе, что он спрашивал дорогу в Баккип. Папа ужасно рассердился и тут же уехал в замок, а мама с тех пор только плачет или причитает. Она говорит, что из всех мест на земле Баккип самое опасное для Свифта. Но не объясняет, почему. Мне страшно, когда она такая. Иногда она на меня смотрит, но я понимаю, что она меня не видит. А потом вдруг начинает кричать, чтобы я занялась делом, или плачет и не может успокоиться. Я ничего не понимаю. Мы все ходим по дому тихонько, словно мышки. А у Нима такое ощущение, будто он лишился части себя самого и что это его вина.

Я перебил поток ее слов.

Послушай меня. Все будет хорошо.

Я тебе верю. Но как мне убедить остальных?

Я задумался. Может быть, пусть скажет Молли, что ей приснился сон? Нет.